исчерпаны. И тогда я решилась и позвонила в неурочное время своему

целителю. Он вообще-то сразу четко обозначил границы и сообщил прямым

текстом, что ему на меня плевать. Его интересует полученная от меня

энергия, его немного интересует мой сложный случай, как целителя – есть на

ком потренироваться, но мои душевные переживания ему глубоко по

барабану. Я согласилась – дальше мои проблемы. Шансов, что он бросится

меня утешать, морально и психически поддерживать и гладить по головке

были нулевые, скорее даже отрицательные. Именно поэтому я и позвонила –

терять-то все равно было нечего.

28

Не знаю, почему, Павел Петрович (блин, и имя-то аристократическое, хотя, наверно, не настоящее, тоже мне, знаток русской классики) сделал все

то, что полагалось сделать герою плохого любовного романа. То есть -

разрешил приехать к нему ночью, обнял, утешил, погладил, морально

поддержал и вообще сделал все, что должен сделать галантный злодей по

отношению к угнетаемой им женщине. В реальной человеческой жизни, которой я жила до этого, я бы никогда даже не подумала о том, чтобы

попытаться соблазнить такого мужчину. Видимо, в магическом мире, где я

неожиданно оказалась, было действительно возможно все. Но, разумеется, в

пределах разумного.

Поэтому вполне в пределах разумного спустя три месяца после того, как

я узнала от врача диагноз, я сидела в элегантно обставленной гостиной Павла

Петровича и выслушивала от него заключительные рекомендации:

– Никаких следов опухоли нет. На всякий случай покажешься еще через

месяц, отношения наши на этом закончены. Сейчас произведем

окончательную оплату, в будущем меня прошу не беспокоить.

Что ж, все правильно. А на что я интересно рассчитывала? На то, что

темный маг в меня влюбится и поклянется мне в любви до гроба? До моего

гроба разумеется, я-то не бессмертная. Жива – и на том спасибо. Никакого

забора энергии я как всегда не почувствовала. Зато услышала какой-то

особенно резкий и неприятный звонок в дверь. Странно, до этого никогда во

время наших сеансов нас не беспокоили ни телефонные, ни дверные звонки.

Я воспринимала это как само собой разумеющееся. Разве в иной реальности

может быть по-другому?

Павел Петрович картинно заломил бровь:

– Хочешь познакомиться с иной стороной магического мира? Сейчас

перед тобой предстанут светлые волшебники во всем своем блеске. – И

пошел открывать двери.

В квартиру вошли трое: мужчина лет тридцати, типичный

положительный герой из какого-нибудь американского боевика, юноша и

29

девушка, обоим лет по двадцать с небольшим. Парень абсолютно обычный –

джинсы, ветровка, коротко стриженые черные волосы. Девушка тоже

абсолютно обычная – блондинка, в юбке, а не в брюках. Ну да, это сейчас

редкость. Нет, конечно, необычным в ней была вовсе не юбка, но что именно, я не могла сформулировать, просто она была какая-то другая. Слишком

светлая? Да нет, вроде натуральная блондинка, не осветленная. Все эти

мысли как-то не слишком оживленно текли у меня на заднем плане сознания, а передним краем сознания – так вроде не говорят и даже не думают – я с

полным обалдением слушала беседу Павла Петровича и задорного юноши.

На моих глазах происходил самый натуральный допрос. Я как-то при таком

присутствовала, когда ограбили мою соседку и я выступала в качестве

понятой.

Юноша с напором задавал вопросы:

– Имя? Фамилия? Место регистрации? Уровень? Почему занимаетесь

нелегальным магическим воздействием? ФИО пострадавшей?

Ага, оказывается пострадавшая – это я. Тут я, наконец, вышла из ступора

и заявила, что отнюдь не считаю себя пострадавшей. Наоборот, я вроде как

вылечившаяся и претензий не предъявляю. Теперь вопросы стали задавать

мне.

– Знала ли я, с кем имею дело?

– Знала.

– Была ли предупреждена о последствиях?

– Была.

– Заключила ли договор?

– Да, заключила, даже письменный (Павел Петрович подстраховался, кровью правда не подписывала, обычной фиолетовой ручкой, не гелевой).

– Имею ли претензии? – последний вопрос молодой человек задал с

явной надеждой и как-то жалобно.

– Нет, не имею.

30

Павел Петрович наблюдал за происходящим с явным удовольствием.

Старший в тройке пришедших наблюдал за происходящим без всякого

удовольствия,

но

не

вмешивался.

Девушка

молчала.

Наконец

допрашивающий выдохся. В очередной раз (какой уже за эти три месяца) я

подумала, что терять мне, в общем-то нечего, а в фантастическом сне надо

вести себя соответственно и ляпнула:

– А представляться и показывать документы вы не обязаны? Милиция

вроде удостоверение показывает, и милиционер хотя бы свою фамилию

называет.

Вид у Павла Петровича стал совсем благостный. Мужская часть

проверяющих потупилась. Вернее, младший потупился, а старший воззрился

на меня с явным возмущением. Видимо, он ожидал от меня благодарности за

защиту, но никак не претензий. Адекватно отреагировала только девушка:

– Извините, пожалуйста, мы должны были представиться сразу. Надежда

Городецкая, иная, светлая, практикантка Дневного Дозора.

Она сделала паузу, очевидно, давая слово своим спутникам, но те

продолжали молчать и сверлить меня укоризненными взглядами.

Девушка продолжила:

– Я приношу свои извинения. Мы предполагали, что здесь происходит

несанкционированное воздействие темного мага на человека. Прошу

прощения, Елена Юрьевна, прошу прощения, Павел Петрович. Устного

урегулирования конфликта достаточно или будем составлять протокол?

Павел Петрович ухмыльнулся:

– Нет, что вы, Надежда, после столь изысканных извинений я, пожалуй, не имею претензий. Собственно говоря, это первый случай в моей жизни, когда передо мной извиняется светлая, да еще столь высокого уровня.

Претензий не имею. Протокол писать не будем.

Теперь оба мужчины, видимо, тоже светлые, перевели свои

укоризненные взоры на Надежду. Павел Петрович тоже смотрел на нее с

откровенным интересом. При следующей реплике Светлой его интерес

31

сменился неподдельным изумлением. По-моему, у него даже рот открылся, что вообще-то за ним не водилось.

– Мы вам очень благодарны, Павел Петрович, за излечение. Вы

извините, можно я посмотрю на вашу пациентку? Елена Юрьевна, вы

разрешите?

Я кивнула. На этот раз я что-то почувствовала, какое-то слабое теплое

касание. Как лучик света. Надежда смотрела на меня несколько минут, а

потом обратилась к моему лекарю:

– Все хорошо. Но вы знаете, Павел Петрович, возможен рецидив

примерно года через два. Елена Юрьевна, вы не пугайтесь ради Бога. Это не

значит, что он обязательно будет, но обязательно через два года пройдите все

анализы. Это только вероятность.

Теперь

Павел

Петрович

выглядел

уже

профессионально

заинтересованным:

– Вы видите какие-то физиологические или анатомические изменения?

Извините, но вы так любезно предложили свою помощь, мне как

профессионалу любопытно.

Надежда Городецкая покачала головой:

– Нет, что вы. Я никудышный целитель. Я вижу только вероятности.

Павел Петрович, у меня к вам огромная просьба. Вы, конечно, не обязаны это

делать. Но, может быть, через два года вы все-таки встретитесь с Еленой

Юрьевной и проверите ее? – Девушка запнулась:

– Может, хотя бы известите меня, если все будет плохо. Или, если не

сможете со мной связаться, сами что-нибудь сделаете?

На этот раз Павел Петрович был абсолютно серьезен:

– Я обещаю вам, Надежда Городецкая, что я встречусь с Еленой

Юрьевной через два года и в случае необходимости окажу ей всю