Белая с золотым трибуна возвышалась над подсудимым, а взгляд судьи был настолько суровым, что казалось, способен пронзить человека насквозь и выжечь душу. На самом деле он и правда был способен на такое, ведь судьёй был полубог.

Титаническая человекоподобная фигура с широко раскинутыми золотыми крыльями и пламенным нимбом над светловолосой головой, с искрящимися разрядами молний глазами, склонилась над вполне обычным с виду человеком.

Подсудимый был парнем лет двадцати с чем-то на вид, среднего роста, худым, слегка небритым, зеленоглазым. Копна рыжих волос спадала до плеч. На шее блестел покрытый голубыми рунами серебряный ошейник, блокировавший магию. А на губах подсудимого, несмотря на ситуацию, застыла придурковатая улыбка, придававшая парню какого-то странного шарма. Одет подсудимый был в белую рубаху и серые штаны. Ему поленились выдать обувь и даже бельё, так что всего лишь тонкий шнурок на поясе отделял подсудимого от того, чтобы нарушить все нормы приличия и показать судье-полубогу своё мужское достоинство с криком «мудила, спорим у меня больше?»

Собственно, один раз во время судебного процесса он уже так сделал. Поэтому теперь руки подсудимого были скованы за спиной гигантскими металлическими наручами. Как и ошейник, они были покрыты голубыми рунами и тоже блокировали магию. Конкретно — ту специфическую лазейку в магических законах, которую подсудимый недавно применил чтобы вызвать на судью дождь из ослиной мочи.

— Итак, — молвил судья, и его голос громом разнёсся по колоссальных размеров залу, заставив дрогнуть большую часть зрителей.

А зрителей набралось немало. В основном, как и судья, они были прислужниками богини Вендуа. Их положение и уровень силы варьировались — от великих магов и жрецов, до полубогов и даже полноценных божеств, хоть и с приставкой «младших». Подсудимый обвинялся именно в преступлениях против Вендуа, и хоть сама богиня и не почтила суд своим присутствием, многочисленные её слуги жаждали справедливого возмездия.

— Подсудимый, — снова молвил полубог, выждав небольшую паузу, — Ты признаешь свою вину?

— Нисколько не признаю, — ответил парень.

— Значит, не ты, используя силу реинкарнатора осквернил храмы госпожи в восьми

различных мирах?

— Не, не я. Вы меня с кем-то перепутали.

— И не ты изнасиловал верховную жрицу госпожи в мире «Фокорис», в городе «Тандиум», в своём прошлом воплощении?

— Да какое изнасилование, она сама хотела, вы б её рожу видели! — подсудимый повернулся ко зрителям, и высунув язык закатил глаза.

— И не ты обещал, что осквернишь тело самой госпожи, если её аватар воплотится в мире смертных? Не ты показал мне свои муди с криком, что у тебя больше? Не ты вызвал на меня дождь из ослиной мочи? Не ты при каждом удобном случае оскорблял служителей госпожи Вендуа и кричал, что твой несчастный божок-покровитель за тебя вступится?

— Не было такого.

— Подсудимый, ты же понимаешь, что у нас есть все необходимые неопровержимые доказательства твоей вины?

— Понимаю, не тупой.

— И зачем ты тогда отнекиваешься?! — голос судьи снова прогремел громом, заставив некоторых зрителей подпрыгнуть на своих местах.

— Чтобы ты спросил, уёбище пернатое. Зачитывай уже свой приговор и развоплощай мою душу. Надоела ваша клоунада. Поймали — убивайте. Нахуй ваш спектакль, нахуй вашу Вендуа, и тебя, уёбище пернатое, тоже нахуй. Хотя нет, стремноват ты для хуя моего… В отличие от вон той сисястой! — подсудимый подмигнул кому-то в зале, — Эй, у вас тут последнее желание полагается?

— Подсудимый, — голос судьи заглушил болтовню парня, — ты приговорён к заточению в мире-игре «Ахегаум»! Ты не сможешь использовать свою силу реинкарнатора или просто умереть, потому что смерть в этом мире приведёт тебя лишь к мгновенному возрождению в одном из специальных мест. Ты не сможешь полноценно использовать свои познания магии, тебе придётся развивать своё магическое ядро с нуля и действовать в рамках дозволенного местной игровой системой. Твоё заточение не прервётся, пока ты не «пройдёшь» весь Ахегаум, не достигнешь конечной точки этого мира и не уничтожишь «последнего босса». И наконец, ты будешь заключён в искусственное тело, а твои возможности его изменить или сменить будут серьёзно ограничены.

«Бывало и хуже,» — подумал подсудимый, и тут же молнии из глаз судьи-полубога испепелили его тело, отправив душу опытного реинкарнатора в незнакомый тому мир…

— Так, блядь, где я, — произнесла девушка, вставая с пола.

Через пару секунд заточённый в теле девушки богохульник-реинкарнатор понял, что находится в теле девушки, и завизжал как резанный.

— Суки! Пидоры! Твари! Да что ж вы за ироды такие! В бабу заперли!!! А-а-а-а!!! Вендуа, прости! Прости, умоляю! Я всё понял! Я больше не буду! Хочешь я той жрице буду пятки лизать тысячу лет! Что угодно только не это!!! Выпусти меня, бля, отсюда!

Истерика осуждённого продолжалась ещё долго. Естественно, ни к чему эта истерика не привела. Не появился судья-полубог с фразой «бро, это был просто пранк», не снизошла смеющаяся Вендуа прошептав «повёлся». Оставалось только прекратить психовать, осмотреться, и решить, что, собственно, делать дальше.

Осуждённый находился в небольшом помещении. Здесь было зеркало, позволявшее себя рассмотреть, маленький столик с единственным стулом небольшая одноместная кровать, и отдельный санузел с раковиной, унитазом и душевой кабинкой. Освещалось помещение потолочной лампой. Окон или дверей наружу не было, что сначала заставило осуждённого запаниковать, а потом, наоборот, успокоило.

«Лучше быть навечно замурованным, чем выебанным,» — подумал осуждённый.

А судя по тому, что он видел в зеркале, в случае контакта с другими разумными избежать ебли не удастся. По крайней мере сам он ни в одной своей жизни не встречал сравнимой красоты девушку, оставшуюся не выебанной. По крайней мере, после встречи с ним.

«Нет, я бы такую точно выебал. Дважды,» — заключил осуждённый, разглядывая своё отражение.

Короткие чёрные волосы, кукольное юное личико, завораживающий взгляд изумрудных глаз из-под пышных ресниц, пухлые розовые губки, благородно-бледная кожа без единого волоска ниже головы, грудь честного третьего размера, плоский животик, узкая талия, аппетитная круглая попка и соблазнительные чуть широкие бёдра. Из одежды было только белое бикини.

«Возможно даже трижды. И потом ещё разок в задницу,» — подумал заключённый.

Вот только не было похоже, что это тело способно кого-то полноценно выебать — в трусах имелся женский набор первичных половых признаков, и ни одного намёка на мужской.

Осуждённый, наконец, перешёл с пускания слюней на собственное новое тело, к вопросам более практическим. Конкретнее — попытался вспомнить, что это за мир такой, «Ахегаум». Созвучность со знаменитым во множестве миров «ахегао» не добавляла осуждённому надежд на беспечное будущее. От попыток вспомнить, слышал ли он вообще когда-нибудь про Ахегаум, заключённого отвлёк внезапно появившийся перед лицом текст.

«Ну да, действительно, какой мир-игра без Системы,» — подумал осуждённый.

Из стандартного приветствия Системы подсудимый вынес для себя одно — он в полной заднице. Это было общим выводом, конкретно же полезной информации было чуть больше.

Во-первых, Ахегаум был миром, разделённым на секции. Конкретно — на сто «этажей». Это, конечно, были никакие не этажи, а просто связанные определённым образом куски реальности.

Во-вторых, все обитатели Ахегаума делились на «аборигенов» и «игроков». Аборигены жили на своих этажах, игроки пытались по этим этажам вскарабкаться наверх. Чтобы открыть доступ на следующий этаж, нужно выполнить испытание максимально доступного этажа. По открытым этажам можно перемещаться более-менее свободно, но обижать нубов Система не даст.

В-третьих, смерть возвращает игроков в убежище. Убежище — это то самое место, где сейчас находился осуждённый. Оно у каждого персональное. Помимо возвращения в убежище, смерть сбрасывает весь накопленный опыт. Что критично на высоких уровнях, так как опыта там требуется дохерища.