– Его… не было в офисе, – в горле пересыхает. Вру и не краснею. – Сказали, что он будет завтра вечером. И то не факт.
Отец сразу поникает. Серо-голубые глаза потухают, становясь совсем безжизненными. Плечи опускаются. Он становится похожим на призрака.
Михаил Задорожный не должен быть таким. В нем не может потухнуть сила духа, заставляющая всегда двигаться вперед. Черт возьми, я не оставлю его в таком состоянии. Что-нибудь придумаю.
– Воронцов был моей последней надеждой, – еле слышно. Как будто на последнем издыхании. – Он же не последний человек в городе. Многих подмял под себя. У него хватка…
Не выдерживаю. Бросаюсь к отцу, крепко его обнимая. Утыкаюсь носом ему в затылок, с трудом сдерживая слезы. Он замирает на месте. Хлопает меня по рукам, явно уже думая обо всем плохом.
Что у нас ничего не выйдет. Что все полетит в тартарары.
– Завтра… я еще раз попробую сходить к Тимуру, – все обязательно наладится. – Просижу под дверьми его кабинета хоть весь день, но добьюсь аудиенции у мистера Воронцова.
– Спасибо, дочка, – папа выпутывается из моих объятий и садится за массивный стол. – Отдохни, милая. Увидимся за ужином.
– Только не задерживайся, иначе съем твою порцию, – пытаюсь его подбодрить, на что получаю кривую улыбку.
Ну, хоть немного повеселел.
Выхожу из кабинета. Поднимаюсь по винтовой лестнице на второй этаж. В комнате сбрасываю с себя одежду и нижнее белье и отправляюсь в душ. Расслабляюсь под горячими струями воды. Смываю с себя все посторонние запахи. Особенно Тимура.
Вот бы еще из головы его образ вытащить. Стереть кнопкой «Delete». Избавиться от воспоминаний нашего общего прошлого.
Да только мазохистские наклонности дают о себе знать, когда, закутавшись в халат, я беру в руки планшет и удобно устраиваюсь на кровати. Ввожу в поисковике «Тимур Воронцов». Всплывает много ссылок его автобиографии. Открытие торгового центра, жилого комплекса, парковки.
Разочарованно вздыхаю. Ничего интересного. Одна сплошная работа.
Жму на вкладку «Фото». Замираю. Офигеваю. Выпадаю в осадок.
Да, тут есть на что посмотреть. Точнее на кого.
Нажимаю на фотографию, перехожу по ссылке и начинаю вчитываться в текст. Пишут, что Воронцов Тимур Андреевич приехал на благотворительный вечер вместе с красавицей-блогершей, которая очень популярна в Инстаграме.
От такой новости глаза закатываю. Каждая вторая себя блогером мнит.
Листаю дальше. До их совместного снимка на балконе.
Внутри все переворачивается, когда вижу, как Тимур обнимает эту длинноволосую брюнетку в синем платье в пол. По-собственнически. Глядя с вожделением.
Словно для него никого вокруг не существует. Лишь эта барби с перекаченными губами.
Внутри что-то больно скребется. Какое-то странное чувство все смертоносной отравой наполняет.
Смотрю на них и нервно сжимаю корпус планшета. Сейчас в щепки его превращу.
Злюсь. Завидую им. В глубине души мечтая оказаться на месте блогерши. Быть там с Тимуром.
Боже! Неужели я ревную? Да нет! Ну нафиг! Наши дорожки уже давно разошлись. У каждого своя жизнь.
«Будешь моей личной игрушкой».
Его слова яркой неоновой вывеской вспыхивают в мозгу.
– Вот же козел! – ору на всю комнату, откидывая от себя планшет.
Мерзавец! У него вон баба есть. Тогда какого хрена мне предложил его подстилкой стать? Одной мало? Урод! Сволочь! Как был бабником так и остался.
Ненавижу!
Закипаю как чайник. Того и гляди взорвусь как сотни лет спящий вулкан.
Нет, я не поеду к нему в гостиницу! Не дождется!
Только почему мне так интересно становится, как доехать до «Версаля»?
Глава 6
Алиса, наше время
– Давай сходим в клуб. Ну, пожалуйста, – конючит Милка в трубку, явно накаченные губы надув. – Сегодня как раз выступает секси DJ. Мы обязаны там побывать, Алиска.
– Не терпится в гримерке с ним уединиться, да?
– И как ты догадалась? – ржет как лошадь подруга, прибавляя музыку и подпевая какому-то российскому певцу. – Ты отсутствовала в России пять лет. Теперь вернулась и даже не соизволила написать или позвонить. Кто так поступает, Задорожная?
Наверное, девушка, пытающаяся помочь отцу во время кризиса. Но не говорить же мне Люде, что у нас серьезные финансовые проблемы. И что мне позарез нужна крупная сумма денег, иначе придется лечь под Тимура Андреевича.
От одной мысли о нем становится дико холодно. Словно я выбежала в одном нижнем белье на сорокаградусный мороз, так еще и в сугроб прыгнула. Он верная смерть, погибель. К нему ни в коем случае нельзя приближаться, иначе… уничтожит как мелкую букашку.
Слухи то по городу разные ходят. Одни хлеще других. И во всех Воронцов выступает в качестве демона из самой преисподней.
– Ты чего, блядь, подвисла? – вздрагиваю от громогласного голоса Милы, пытающейся перекричать рок-композицию. – Думаешь, как бы нас со Светкой отшить, да? – разочарованно хмыкает.
– Может в другой раз? – подаю идею, так как совсем не хочется куда-то идти.
Сейчас для меня важнее отыскать деньги для покрытия долгов отца. А уже потом буду развлекаться, попивая шампанское и поедая гору клубники.
– Какая же ты скучная, – не прощаясь, вешает трубку.
Вздыхаю от облегчения, кидая телефон на кровать. Простите, Люда и Света, но сегодня нам с вами не по пути.
Я обещала отцу, что помогу ему и сделаю для этого все возможное. Не обращаясь больше к Тимуру.
Пусть катится со своим предложением ко всем чертям.
Пусть трахает эту свою силиконовую Катю.
Пусть из нее игрушку делает для своих утех.
Я не поеду в этот чертов отель «Версаль». Никогда.
Вздрагиваю от громкой мелодии смартфона. Надеюсь, это наш спаситель, нашедший нужную сумму для погашения долга.
Смотрю на имя звонящего. Мама.
Она же сейчас должна быть в салоне красоты, наводить марафет перед встречей с подругами. Обычно не берет трубку, не звонит сама.
Что-то случилось.
– Да, мамуль. В чем дело? – рука, держащая телефон, предательски дрожит. Странное чувство в груди растет.
– Алиса… – голос надломленный, опустошенный. Замираю, молясь не услышать страшные слова. – Твой отец… в больнице. У него сердечный приступ. Ты должна приехать…
Уже ничего не слушаю. Внутри кромешная пустота. Действую чисто на автомате. Практически ничего не соображая.
Не помню, как садилась в машину. Как гнала по дороге, нарушая все правила. Как подъехала к зданию больницы.
Очухиваюсь лишь, когда нервно кричу в регистратуре, в какой палате Михаил Задорожный. Молоденькая девушка называет мне номер. Мчу туда на всех парах, буквально врезаясь в маму. Заплаканную, растрепанную, во власти страха за любимого мужчину.
– Мама, – бросаюсь к ней в объятья. Крепко сжимаю, ища в ней силу и поддержку. – Папа, он…
Говорить не могу. В горле саднит от слез. За грудиной печет. Если с ним что-то случится, мир точно рухнет.
– Доктор, говорите, что с моим мужем? – отстраняет от себя, вытирая слезы. Ее трясет, но она стойко держится. – Нам можно к нему?
– У меня для вас не очень хорошие новости! – печально качает головой Антон Моисеевич. – Посещение сейчас невозможно. Состояние господина Задорожного очень тяжёлое. Ему в срочном порядке нужно делать операцию! – ахаю, прикрыв ладошками рот. – Чем раньше, тем лучше! И вы сами понимаете, что на операцию и лечение потребуется огромная сумма денег.
Бросаю затравленный взгляд на маму, натянувшую на лицо счастливую улыбку. Она то ничего не знает. Для нее это будет ударом.
– Деньги не имеют значение! – облегченно выдыхает, даже немного расцветает. – Сделаете все, чтобы мой муж поправился!
– Мам, – дергаю ее за рукав, отведя немного в сторону.
Доктору ни к чему слышать нас. Да и мне нужно собраться с мыслями. Я собираюсь огорошить собственную мать ужасными новостями.
Прокашливаюсь и, затаив дыхание, выпаливаю все как скороговорку:
