– Не, не знаю. Просто женщине нужен мужчина, вот и всё.

– Что знаете о Джеймсе Пэйне – первом муже госпожи Ятиё?

– О, говорят, он был настоящим джентльменом! Моралист, одаренный учитель, ко всем был добр, жил скромно… Вроде бы он всегда выходил на прогулку в одно и то же время, – так вот, соседи, завидев его, все как один подводили стрелки часов.

– Есть такие люди. Все решают заранее, от времени приема пищи на неделю вперед до температуры воды в ванне. Они успевают позаботиться обо всем: и о расходах на собственные похороны, и о размере могилы. И всегда беспокоятся об окружающих.

Госпожа Тинацу снова рассмеялась. Казалось, она изголодалась по смеху и веселью.

– Ты так интересно рассказываешь, ох, смешно!.. Давненько я так много не смеялась. В хостесс-клубе[37] в Кавасаки, где я работала, не было таких парней, как ты!

Это был сомнительный комплимент, но Митараи действительно был разговорчив.

– Мистер Пэйн был родом из Шотландии, кажется?

– Вроде да.

– Что вы слышали от них о Шотландии?

– Кажется, слышала о каком-то «Ивэрнэссе», но точно не скажу. Юдзуру об этом не особо рассказывал, вечно болтал об убийствах!

– Об убийствах людей? – переспросил Митараи. – Или о смертной казни?

– Конечно о ней. Но эти его рассказы об убийстве животных и гибели растений…

– Растений?

– Да, я плохо помню, но было что-то такое…

– Значит, мистер Пэйн развелся с госпожой Ятиё и вернулся в свой родной город, «Ивэрнэсс»?

– Нет, он из Шотландии, но, вернувшись из Японии, поселился в пригороде Лондона.

– А поточнее?

– Да не знаю я! Спросите Ятиё.

– А получится? Она же парализована, нет?

– Ах, да, верно…

– Кто, кроме госпожи Ятиё, хорошо знал о Пэйне?

– Да никто, наверное… Таку знал, но он умер.

– А как же Юдзуру?

– Да он мало чего знал.

– Когда родители развелись, Юдзуру, должно быть, было двадцать три года… должен знать хоть что-то. Кстати, Тинацу-сан, что думаете о нападении на госпожу Ятиё?

– Что думаю?..

– Что на самом деле случилось? Ее хотели убить? Это не те травмы, которые можно получить, просто оступившись.

– Эээ… ну да!

– Как она получила такую травму?

– Не знаю я! Не хочу, чтоб меня арестовали, если сболтну что-то не то.

– Но я не полицейский, не переживайте об этом. Когда она получила травмы?

– В ночь тайфуна, конечно.

– То есть в ту ночь, когда погиб господин Таку?

– Да.

– А где?

– Да прямо под камфорным деревом!

– Под лавром? В саду у дома?

– То огромное дерево с жуткими корнями! Она упала во время дождя, и ее нашел Тэруо. Говорят, найди он ее немного позже, она бы точно умерла.

– Но почему там?

– Да не знаю я! – возмутилась Тинацу, продолжая прихлебывать виски.

– В котором часу?

– Да вроде в районе десяти. Так детектив сказал.

– В десять? – Выражение лица Митараи стало серьезнее, глаза заблестели. – Это совпадает с предположительным временем смерти господина Таку… Значит, он в то время уже сидел на крыше и был мертв, верно?

– Но это… Тэруо и Миюки, как нашли Ятиё, сразу позвонили в клинику Фудзидана, и они вроде как смотрели на крышу…

– Смотрели? И?! – разгорячился Митараи.

– Не было там никого.

– Не было? Никого не было?! – В глазах Митараи заискрились молнии, и он в волнении поднялся с места. Подвинув стул, подошел к стене и уткнулся лбом в обои. – Значит, Таку забрался на крышу уже после…

Мой друг оторвался от стены и по своему обыкновению принялся ходить по комнате взад-вперед.

– Странная смерть Фудзинами Таку и травмы его матери не кажутся мне простым совпадением. В текущей версии Ятиё избивают до полусмерти, а чуть позднее Таку поднимается на крышу и умирает. И оба инцидента произошли рядом с камфорным лавром. Поэтому… эти два инцидента точно как-то связаны с гигантским деревом, – не прекращая, бормотал себе под нос Митараи. Вдруг он остановился и спросил Тинацу: – Какие отношения были между ними в последнее время?

– Ну, не знаю… Типа обычные.

– Хочу осмотреть камфорный лавр. С этим деревом что-то не так.

– Да, точно. Это дерево жуть какое страшное!

– Страшное дерево?

– Да, Юдзуру как-то говорил, что в нем живут злые духи, убивающие людей.

– Убивающие людей? Это как? – Митараи остановился и закусил губу.

– Ой, не знаю! Юдзуру говорил, у него и спрашивай. Но все местные об этом знают!

– А вы не знали?

– Ну, я ж недавно здесь. Знаю только, что это жуткое дерево!

– Хм… что еще случилось с госпожой Ятиё той ночью?

– Приехала «Скорая», увезла ее в клинику, там сделали операцию, и благодаря этому она выжила.

– Понятно. – Митараи встал, глядя в потолок. Затем он перевел взгляд на госпожу Тинацу и спросил: – Юдзуру был здесь, когда неизвестный напал на госпожу Ятиё и серьезно ранил ее?

– Полиция тоже об этом спрашивала.

– Ну так что?

– Я, наверное, должна была бы сказать, что он был здесь, со мной…

– Как его супруга…

– …но я не его супруга, поэтому…

– Его не было, верно?

– Я все время была здесь, но в девять часов вечера он куда-то ушел. Наверное, в кабинет в доме матери.

– Понятно, – Митараи кивнул.

Раскаленный солнцем летний день, наполненный голосами цикад.

Япония, втянутая в разгоревшуюся за морем войну, все еще вела боевые действия, но на островах было довольно тихо – жизнь шла своим чередом.

Детям не было дела до войны. Вокруг холма Кураями было много полей, ставших для них игровой площадкой. Война принесла с собой бедность, отобравшую у детей замысловатые игрушки, но мальчишек это не беспокоило – они пока сохранили детский дар находить для себя увлекательные приключения в обыденности.

Особенно популярным местом для детских игр стали развалины бывшего стекольного завода.

Широкая площадка была окружена стеной из камня и темным забором из оборжавленного железа, в котором кое-где виднелись проломы. Матери настрого запрещали детям ходить туда, но разве могут железный забор или цепи на дверях стекольного завода сдержать напор скучающих мальчишек? К тому же прогнать их оттуда было совсем некому.

В здании фабрики стояла тишина. Пластины из оцинкованного железа, покрывавшие стены и потолок, насквозь проржавели и приобрели коричневый цвет.

Когда-то работавшее фабричное здание заполнилось спертым воздухом. Расставленные повсюду машины и станки, предназначение которых теперь невозможно было угадать, навсегда остановились и заржавели.

Вокруг станков всегда клубилась белая пыль, из-за которой лучи полуденного солнца, проникающие сквозь дыры в крыше, словно прочерчивали белые линии, пронизывающие пространство.

Когда Рёитиро и его брат Кодзи вошли в здание, они заметили на поддоне на бетонном полу сосуды с подкрашенной водой. Должно быть, чуть раньше здесь играли девочки постарше.

Рёитиро жил на склоне холма Кураями недалеко от завода и знал о нем все. Он много раз ходил сюда вместе со старшим товарищем, жившим по соседству и бравшим его на прогулки.

На территории было много интересного. Например, в конце участка находилось помещение с несколькими печами. Над одной из печей высилась огромная дымовая труба. Рёитиро мог легко поместиться в печь – в четыре года он был совсем небольшого роста.

В темной печи было тепло даже посреди зимы – можно было запросто улечься там спать и не замерзнуть. Возможно, всё потому, что в нее не задувал ветер; даже пол вокруг казался куда теплее, чем в других частях завода.

Длинная труба дымохода тянулась прямо над головой Рёитиро. Мальчик любил подолгу смотреть наверх – на кусочек голубого неба, круглого, подобно луне. Как странно! Если приглядеться, то даже в дневное время через трубу можно было разглядеть тусклые звезды.