Надо сказать, что узнать в этой стройной дамочке свою одноклассницу было очень непросто. Изменилась она весьма круто, можно сказать, на все сто восемьдесят градусов. Я знала Василису как чуть полноватую, неказистую девчонку с бледными конопушками на щеках и носу, пшеничными тонкими чуть вьющимися волосами, всегда стянутыми в два хвостика по бокам и одетую в вечно мешковатую одежду. А ее задиристый характер и манера держаться всегда напоминали мальчишку. Наверное, сказывалось воспитание отца, который растил ее один и видел в ней больше сына, чем дочку. Училась она не блестяще, но все же ходила в хорошистках, и единственное, чем привлекала внимание наших мальчиков – это своим полиглотством. Иностранные языки давались ей так просто, что, тогда как все с трудом пытались «въехать» в основы английского или хотя бы немного понять французскую речь, Василиса с легкостью щелкала оба этих языка, а в придачу к ним еще и немецкий с итальянским. И все эти языки давались ей легко, как бы между прочим. Все учителя пророчили ей карьеру в Министерстве иностранных дел, а одноклассники полушутя предлагали поступить в Академию ФСБ и работать агентом под прикрытием. Естественно, к ней всегда была очередь с домашним заданием по инязу, и она никому не отказывала. В общем, была своим парнем.

Теперь же передо мной стоял ангел во плоти. Тоненькая, стройная молодая женщина, с модной прической, идеальным маникюром и макияжем и, что главное, настолько женственная, что называть ее Васькой у меня язык не поворачивался.

Она же, пока я, обалдев, пялилась на такое дивное ее преображение, успела сесть напротив меня и даже сделать заказ официанту, который проявил в этот раз куда как большую расторопность, чем со мной. А как же! От Василисы пахло деньгами за версту – с ее-то внешностью и прикидом, а значит, и чаевые предполагались немалые. А от всяких там туристочек вроде меня разве что пара рублей лишних перепадет.

– Таня, я так рада тебя видеть! Ты какими судьбами к нам заброшена?! – тормошила меня Василиса.

Все свои многочисленные пакетики она свалила в кучу рядом с собой и теперь пыталась меня обнять, перегнувшись через столик.

– К нам? – удивилась я. – Ты что, в Питере живешь? Ходили слухи, что ты в Москве учишься, вернее, училась.

– Ну да, училась на инфаке в МГУ. И даже поступила на бюджет. Но, сама ведь понимаешь, нужно было самой еще как-то крутиться. У отца денег нет, чтобы меня содержать, а Москва – город дорогой. Вот я и подрабатывала то тут, то там по вечерам. То в московских кафе официанткой, то в питерских худакадемиях натурщицей на каникулах. Не в стриптизерши же идти! – Она рассмеялась.

– А как в Питере-то оказалась? Работу тут нашла? – поинтересовалась я, все еще пребывая в небольшом шоке от Васькиной метаморфозы.

– Нет, я сначала на третьем курсе перевелась на заочку и переехала жить в Питер, а три года назад вышла замуж за очень хорошего человека и за гениального художника. Коренного питерца! Ты, может, слышала – Александр Вишневский. Так что я теперь не Золотарева, а Вишневская. Муж преподает еще и в репинской Академии художеств. Кстати, там я с ним и познакомилась, будучи натурщицей у его студентов. А ты-то какими судьбами здесь?

Что ж, пришлось и мне все рассказать о себе. Василиса пришла в восторг, узнав, что я частный детектив.

– Невероятно! Кто бы мог подумать! Но, знаешь, ты всегда для меня была загадкой. Вся такая независимая, со своим собственным мнением, упертая. Пока не выйдет по-твоему – никогда не отступала. Наверное, это здорово помогает в расследованиях.

Она немного задумалась, отпила остывший уже травяной чай и, неожиданно встрепенувшись, твердо заявила:

– Тебе обязательно нужно выписаться из этой твоей гостиницы и поселиться у меня. Надолго ты приехала? На неделю? Отлично! Мы с мужем уезжаем в Эмираты отдыхать только в начале апреля. По мелочам, – она кивнула на кучку пакетов, – я уже все, что надо, купила и могу покатать тебя по городу, показать все самое интересное и невероятное, что есть в Питере. И ты деньги сэкономишь, и мне будет интересно с тобой пообщаться, а муж нам с тобой билеты в Мариинку достанет. У него там знакомых – куча. Культурную программу составим у меня, – тарахтела Василиса. – Я тебе все расскажу – что сейчас работает, куда вообще тут можно сходить и что посмотреть. Согласна? – И, видя мою нерешительность, просяще-жалобно протянула: – Ну, Танечка, давай соглашайся. Расскажешь про свою работу…

– А муж твой не будет возражать против вторжения незваной гостьи? – с подозрением спросила я.

– Ой, ну что ты. Конечно же, нет! Он только рад будет, что я не одна. Да и вообще, он у меня знаешь, какой добрый! Да и ты не незваная гостья. Я же тебя сама к нам позвала.

Я задумалась, прикидывая выгоду этого предложения. Единственное, что меня смущало – это ее просьба рассказать про работу. Ей-то эти все сыскные дела в новинку, романтика и все такое, а я-то ведь вроде как в Питер отдыхать от своих суровых будней приехала.

– Ладно, – решилась я. – Но только с двумя условиями. Первое: про работу не буду рассказывать и второе: если я вас не стесню и буду давать деньги на свой прокорм.

Василиса чуть не в ладоши захлопала от радости.

– Все, все, условия принимаются! Квартира у нас большая. Ты не пожалеешь, да и мне так хочется пообщаться с кем-нибудь из старых знакомых. Отец к нам переезжать не захотел, работа, говорит, да и привык уже один жить. А с одноклассниками я давно связь потеряла. Муж все время в работе – или в студии, или в Академии, не ходит со мной никуда. Подруг я так и не завела. Характер, наверное, не тот, не питерский. – И Василиса смущенно замолчала. – В общем, i’m still a stranger here, что в переводе означает: «я все еще здесь чужая».

Из гостиницы я выписывалась с боем. Когда я попросила девушку на ресепшене меня рассчитать, она сделала стеклянные глаза и заявила, что если я готова оплатить номер за всю ту неделю, что я должна была там проживать, то она готова сделать это с радостью.

Я впала в ступор от такой наглости и, едва сдерживаясь, чтобы не нагрубить, поинтересовалась:

– Интересно, когда это правило начало действовать в вашем отеле? Я что-то не помню, где это прописано. Может, покажете документ?

Дежурная посмотрела на меня как на ненормальную, которая пытается спорить с лечащим доктором, что только еще больше меня взбесило.

– Вы зарезервировали номер на неделю. Так? – спросила она тоном преподавателя, поясняющего теорему Пифагора. – Мы отказывали в заселении в наш отель другим желающим, потому что номер был уже занят. Если вы сейчас выпишетесь, то мы понесем убытки. Поэтому или вы выплачиваете всю сумму полностью, или остаетесь на срок, который указан в заявке на бронирование, – заученно отчеканила девушка, снова посмотрела на меня своим фирменным взглядом и тяжко вздохнула: мол, ездят тут к нам всякие и правила нарушают.

– Что-то я не увидела у вас тут кучу туристов, желающих поселиться, – съехидничала я, озираясь по сторонам. – Можно подумать, что мой номер – единственный во всем отеле.

– Когда вы въезжали, вам давали подписывать правила нахождения на территории нашего отеля. И в них вот тут, – она сунула мне под нос бумажку и показала на мелко напечатанные буковки, – написано, что, съезжая от нас раньше оговоренного срока бронирования номера, постоялец обязан оплатить отелю полную стоимость проживания за дни, не использованные им, если причина его отъезда не является уважительной.

Я задумалась над трактовкой и хотела было уже резко ответить девушке в духе моего любимого героя Остапа Бендера – фразу про ключ от квартиры, где деньги лежат, но тут в фойе вошла Василиса и направилась ко мне.

– У тебя какие-то проблемы? – спросила она озабоченно, но потом посмотрела вниз и улыбнулась.

Я проследила за ее взглядом. Возле стойки ресепшена стоял тот самый черный лохматый кот, который встретился мне утром на выходе из номера и ласково терся о ее ноги.