Тянулись секунды. Медленно, томительно... Раздался знакомый щелчок и, спустя секунду-две, громкий крик. Лера снова взвела арбалет.

- Уходим,- сказал я.

- Погоди, еще одному яйца отстрелю.

- Уходим,- приказал я.

Со стороны охотничков несся густой мат...

Я вырвал арбалет у стервы-снайперши, и мы побежали, забирая в сторону. Вовремя - спустя полминуты снова зазвучали выстрелы.

***

Мы оторвались. Но ненадолго. Женщины уже выбились из сил, Татьяна захромала. А охотнички, оправившись от шока и, видимо, погрузив раненого в вертолет (вертушка пролетела над нами в сторону Питера), продолжали охоту. Теперь они уже дуриком не перли, передвигались аккуратно. Но их присутствие было все-таки ощутимо - не визуально, но интуитивно.

Нас определенно выдавливали к озеру... А там, на открытом пространстве, спрятаться негде. Вообще, ощущение было паршивое. Это сейчас, по прошествии некоторого времени, я могу писать о тех событиях спокойно... А тогда было не по себе.

***

Нас отжали к озеру... День был пасмурный, серая вода выглядела безжизненной, кричали чайки. Где-то рядом шастали охотнички.

- Лодка!- закричала Татьяна.- Люди и лодка!

Действительно, в сотне метров впереди, на песчаной косе, дымил костерок, возле него сидели два мужика, а рядом на берегу лежала резиновая лодка.

***

- Извините, но "крейсер" мы конфискуем,- сказал я.

Мужики определенно не понимали, что происходит.

- Э-э!- сказал один, когда мы мимо него прошли к лодочке.

Лера на ходу прихватила бутылку водки, стоявшую на камне. Татьяна - пол буханки хлеба... Грабеж, блин, в чистом виде.

- Э-э-э!- сказал другой. Он даже вскочил и схватился за топорик. По-моему, водка была для него важнее лодки.

- Яйца отстрелю!- сказала Лера таким тоном, что я бы ей поверил...

Мужики тоже поверили. Они так и остались стоять с открытыми ртами и топориком в руке. Не думаю, что мы совершили хороший поступок, но тут уж ничего не поделаешь.

Я греб как заведенный. Надувнушка, да еще и перегруженная, это вам не "Катти Сарк". Когда на берег вышли охотнички, мы были от них всего лишь в пятидесяти метрах. Они запросто могли нас перестрелять. Но не сделали этого, видимо, потому, что тогда пришлось бы зачищать и двух рыбачков... В тот момент я так считал... и ошибся. Ошибка стала очевидна, когда мы отошли метров на триста и ощутили себя в безопасности. Не будут же они, в конце-то концов, вызывать вертолет, чтобы атаковать нас с воздуха. И они действительно не стали... Но с южной части озера послышался ноющий звук, и появилась светлая точка. Она приближалась стремительно, росла на глазах и вскоре превратилась в водный мотоцикл... Теперь уже я сказал:

- ...твою мать!

Мотоцикл заложил широкий вираж и обошел нас кругом. За кормой мощно бился бурун. Управлял мотоциклом Лунин, сзади сидел коротко стриженный боец с ружьем в руках. "Вот тут-то,- подумал я,- пришел амбец". Стрелку нет нужды попасть в каждого конкретно - достаточно накрыть лодку. И тогда из баллонов хлынет воздух, а мы окажемся в воде. Доплыть до берега не дадут. Это и к бабке не ходи.

Катер сбросил скорость, сузил круг, и стрелок поднял ружье. Выстрел раскатился над водой, сноп картечи вспорол воду в нескольких метрах от кормы.

- Щас,- сказала Лера,- щас я им врежу.

И мы ей поверили. Лера взвела арбалет, вложила стрелу. Щелчок! Свист стрелы... Нас уже качало на волне - стрела прошла мимо! Осталась одна последняя.

Стрелок передернул цевье помпы, Лера взвела арбалет. Нас качало. Мотоцикл все время двигался, а мы были неподвижны. Лерка! Лерка, не подведи! От тебя, только от тебя зависит, останемся мы жить или нет... Кричали зловеще чайки, стрелок-наездник целился в лодку. И я видел даже его прищуренный глаз над черным стволом ружья. Мы были беззащитны совершенно... А лодку качало, качало, и вместе с лодкой ходил вверх-вниз арбалет.

Щелкнула тетива - стрелок со стрелой в плече вскочил... выронил ружье... упал в воду.

Мы закричали: ура! Мы все закричали: ур-ра!

И чайки кричали вместе с нами - радостно и победно.

***

Пока доплыли до противоположного берега, а это километра два, я натер на руках неслабые мозоли. Но все равно я был счастлив. Нашим охотничкам придется добираться пешком, ножками по берегу. Гарантированно мы получили три-четыре часа форы... А может, и больше - они тоже не железные, и им тоже нужен привал. Если, конечно, их не перебросят вертолетом. Но уже опускались сумерки, и вероятность авиарейда была не очень высока.

Лодку я спрятал в камышах. Мы заслужили право на отдых. Мы устроились под сосной, разложили костерок и выпили водки. И мигом съели весь хлеб... Мои "аристократки" вполне, оказывается, умели пить водку из горлышка и обходиться без ножа - хлеб рвали руками. Дамы, кстати, на время будто забыли о своей вражде и передавали из рук в руки бутылку. Водка - однозначно - была паленой, но разошлась "на ура". Пожалуй, в нашей ситуации и денатурат пошел бы за милую душу.

***

К дороге мы выбрались уже в полной темноте. И совсем без сил. У Леры лопнули по шву ее кожаные брючки в обтяжечку... если смотреть сзади - вид открывался достойный. Но после кросса по лесу, визга картечи и военно-морских приключений мне было ни до чего.

Проселочная дорога, на которую мы вышли, вела к трассе, но движение по ней было почти никакое - изредка проезжали легковушки или мотоциклы, выхватывали нас светом фар... и не останавливались. Да я и сам бы шарахнулся от такой троицы, как черт от ладана,- рваные, грязные, с запахом перегара.

После часа мытарств мы таки остановили грузовичок - "УАЗик" с кузовом и драным брезентовым верхом. Он дребезжал, как ведро с гайками.

Заскорузлый дедок в кепке спросил:

- Это вы откуда же такие вылезли, голуби?

Лера ему объяснила, откуда. Дедок сразу проникся к ней доверием. Я тоже оценил образность ее языка.

- А куда вам надо?

- В Питер, дедушка.

- Эге! А в Москву не надо? Или в Париж?

- Заплатим, отец,- сказал я.- Столько, сколько спросишь.

- Да не доедет моя колымага до Ленинграда-то. Развалится по дороге.

- Дедушка, голубчик,- проникновенно произнесла Татьяна.

- Ишь ты, внучка... сиськи-то прикрой. И что у тебя за девки такие,обратился дед ко мне,- у одной сиськи наружу, у другой с обратной стороны... вентиляция. Ишь, сверкают принадлежностями.

- Мода теперь такая, отец,- сказал я устало.- Довези, мы заплатим.

Самое смешное, что платить нам было нечем. У меня нашлась в кармане сотня с мелочью. У женщин не было налички вовсе. У Леры имелась, правда, "платиновая" карта "Альфа-банка". Но банкоматов в лесу еще не установили...

- А куда я вас посажу? Одну, конечно, возьму в кабину, а остальным-то места нет...

Разве что в кузов?

- В кузов, отец, в кузов.

- А ехать-то в Ленинград?

- В Ленинград, отец.

- Всю ночь ехать будем - моя кобылка больше пятидесяти кэмэ не бежит.

- Лишь бы ехала,- сказала Лера.- А я тебе, дедушка, в Ленинграде "мерседес" подарю.

- "Мерседес", "мерседес"... Мне бы стартер новый да резину поменять... залезайте в кузов. Там ватники есть. Но тыщу рублей возьму. Да за бензин. Эх-х, лошадка!

***

Татьяна села в кабину. Мы с Лерой - в кузов. Там припахивало навозцем, сквозь прорехи в брезенте мелькало небо, усыпанное звездами. Мы устроились на сене и накрылись ватниками. Тарахтел движок, трясло неимоверно, но мы были почти счастливы... Через пару минут Лера сказала:

- Коля, у меня очень непростая ситуация сложилась. Ты ведь поможешь девушке, да?- Она схватила меня за руку и посмотрела в глаза.- Я рассчитаюсь.

- А вот этого не надо. Давай ченч: ты мне рассказываешь, что в папке, и мы в расчете.

Лера вдруг разрыдалась. Ненавижу, когда женщины плачут. Я стоял рядом, переминался с ноги на ногу, не зная, как ее успокоить.