Я понял, что процесс политического урегулирования невозможен. И принял единственно верное решение:
- Щас рванет бензобак!- заорал я дурным голосом. Сам от себя такой шаляпинской мощи не ожидал... но помогло.
Обе дамочки выскочили из машины. И - вовремя. Вдали на дороге показался белый "лэндкрузер".
- В лес!- скомандовал я.
***
Второй раз за последние сутки я дал себе зарок бросить курить и начать заниматься спортом... с завтрашнего дня... или с послезавтрашнего... или с понедельника.
В общем, мы пробежали по лесу с километр. И, кажется, оторвались. А может быть, нет. Но никакого преследования, судя по тишине, не было, да и нам самим хотелось верить, что мы оторвались... Сердце трепыхалось, легким не хватало воздуха, перед глазами плясали разноцветные мухи.
Придя в себя, я попросил:
- Девчонки, дайте телефон.
- Нету меня,- сказала Татьяна.- В машине остался.
- И у меня нет,- сказала Лера.- У быков остался.
Нормально. Нормально, мы без связи, потому что мой после "водных процедур" зачах... Транспорта у нас тоже нет. Где мы сейчас находимся никто в "цивилизованном мире" не знает. Как не знают и того, что у нас серьезные проблемы с Луниным.
А считать, что нас вот так за здорово живешь отпустят,- это, извините, наивно... не отпустят они нас. Это и ежу понятно. Р-р-романтика... Хорошо, хоть фурии успокоились. Я закурил и спросил:
- Ну и что, подруги, мы будем делать? Влипли-то мы херовенько.
"Подруги" молчали. А вид у обеих был - ой, мама, караул! Но поскольку в женщине мы ценим в первую очередь духовное начало, а не эти буржуазные 90-60-90, то я на мелочи внимания не обращал... Хотя кофточка у Татьяны порвана была весьма пикантно и открывала глазу... ладно, ладно, не будем.
- Надо,- сказала Лера,- в поселок идти.
- Где? Где, деточка, ты видишь поселок?- спросил я.
- Ну... где-нибудь. Где-нибудь есть.
- Где-нибудь - да. Где-нибудь - конечно... До ближайшего жилого поселка как минимум километров двенадцать.
- А до шоссе?- спросила Татьяна.
- До шоссе три-четыре. Но там-то нас как раз и прихватят.
- Что же делать?
- Идти,- сказал я.- В поселок. Но учтите: двенадцать километров по лесу - это не то же самое, что по Невскому. По времени получится как минимум вдвое больше. Да еще не по асфальту - по кочкам, болоту, через кусты, завалы и прочие радости... За мной, мои крошки. Нам нет преград на море и на суше.
***
Шутки шутками, но уже через час мои "крошки" притомились. Это ж не грибы возле дома собирать. Обе дамочки, конечно, следят за собой, ходят на шейпинг и все такое... но это больше для поддержания "товарного вида". По болоту тащиться - совсем другое. Плюс (или минус?) стресс.
Привал. Сидим на пеньках. Крошки друг на друга не смотрят. Не зная точно причин их взаимной ненависти, могу все же заявить уверенно - мужик. С вероятностью 99 процентов - покойный Зюзин... так ведь именно что покойный! Теперь-то чего делить? Теперь им бы обняться у гроба, сказать друг другу: прости меня... И ты меня прости, СЕСТРА.
Не катит. Никак не катит. Потому что я опираюсь на мужскую психологию... А бабская - это, бля, ой какие дебри. Беда. Караул. Светопреставление. Все в одном флаконе. Я вот помню случай...
Щелчок! Звонкий, упругий щелчок, смысл которого я сначала не понял. А понял, когда увидел стрелу. Стрела торчала из пня, на котором сидела Татьяна. В двух сантиметрах от ноги. Стрела торчала из пня и тонко вибрировала... А Л ера держала арбалет на коленях и недоуменно рассматривала его.
Татьяна побледнела. Я, признаться, тоже...
- Это что еще такое?- спросил я.
Лера сделала круглые глаза:
- Ах, ах! Сама не понимаю... случайный выстрел.
- Ты что - охренела?
- Но я же не специально.
- Давай сюда арбалет, идиотка,- протянул я руку.
Лера отдала мне "игрушку". Татьяна смотрела на стрелу с ужасом.
Ты же, журналист, все равно стрелять не умеешь. Зачем тебе?
- Зато ты хорошо умеешь,- пробурчал я.
- Неплохо... с пятидесяти метров ворону гарантированно бью.
- Идиотка. Вильгельмтеллиха недоделанная.
Мне было совершенно очевидно, что выстрел не случаен. Я отлично помню, что тетиву Лера спустила сразу после того, как мы вышли из дому. А при спущенной тетиве выстрел невозможен... Ай да Лера-арбалетчица.
Но по-настоящему мне стало не по себе, когда я попытался вытащить стрелу из пня. Я попытался, но сделать этого не смог. Пень был еловый, крепкий. Я, расшатывая стрелу вверх-вниз, влево-вправо... сломал ее. Стрела вошла в плотную древесину сантиметров на пять-шесть, а может быть, глубже. Я представил, что было бы, если бы она вошла в человеческую плоть.
- Пошли,- бросил я.- Отдохнули.
***
Часов в пять вечера появился вертолет.
Какой же я был дурак! Ах, какой я был дурак... Я обрадовался "винтокрылому труженику" и начал размахивать над головой курткой. И нас заметили. Сесть вертолету рядом с нами было негде. Он сделал круг, исчез за лесом... Я расстроился. О, какой я был дурак.
- Улетели,- сказал я.
- Нет,- возразила Татьяна,- кажется, они приземлились. Впереди.
- Пошли,- сказала Лера.- Они обязаны нам помочь.
И мы, воодушевленные, поперли через густой подлесок. Как лоси. Слоны. Зайцы, куропатки... как идиоты.
Мы проскочили полосу леса и вышли к болоту. Вдали, за пожухлыми кочками и редкими кривыми березками, стоял вертолет. А через болото, вытянувшись в цепь, к нам шли охотники. Человек пять или шесть. Все с ружьями, в камуфляже... Посредине шел Влад!
Челюсть у меня отвисла. Чего угодно я ожидал. Чего угодно, только не этого. Нас разделяло метров четыреста, и охотнички еще не видели свою дичь. Но скоро увидят.
- ...твою мать!- сказала Лера. Очень правильно сказала. По существу. Я с ней солидарен. Готов голосовать двумя руками.
- Нас убьют?- спросила Татьяна.
- Нет, по головке погладят. Быстро в лес.
Мы ушли в подлесок. Двинулись, изменив направление, в сторону озера. Был шанс, что удастся ускользнуть в сторону, пропустив охотничков мимо.
Был, да сплыл.
- Слева,- закричал кто-то.- Слева они.
А дальше началось - Бушков отдыхает.
Нас погнали, как зайцев. Мы бежали, но уйти от здоровых, молодых, тренированных мужиков вряд ли бы сумели... Один я бы еще попробовал оторваться, но с бабами, как с гирей на ногах. И ведь вроде бы никто они мне, но бросить почему-то не мог.
Грохнул выстрел. Совершенно очевидно, что для острастки. Расстояние между нами - метров двести и попасть в человека нереально... но дробь (или картечь) прошелестела по листве над головой. Еще выстрел! Еще один.
Расстояние сокращалось, и было ясно - догонят.
- Лера,- сказал я,- ты говорила, что хорошо стреляешь.
- Ну?
- Гну! Надо их пугануть.
Мы стояли под большой сосной, смотрели друг на друга. Снова грохнул выстрел, сверху посыпались хвоя и мелкие веточки.
- ...твою мать!- сказала Лера.- Давай.
Я протянул арбалет. Она уверенно взвела рычаг. Стальной лук изогнулся, напрягся, тетива зафиксировалась. Из держателя на прикладе Лера достала стрелу с хищным блестящим наконечником и ярким пластиковым оперением.
- Всего две стрелы осталось,- сказала Лера.- А так бы я их, блядей, всех перещелкала.
- Убивать нельзя,- напомнил я.
- Поучи жену щи варить. Щас я им впендюрю, дай только отдышусь малость.- Она положила стрелу на направляющую.
Сказать по правде, я почти что любовался этой корыстной, циничной, волевой стервой. Она многим мужикам могла бы дать фору!.. Лера встала на колено, положила цевье арбалета на толстый сук, прильнула к диоптрическому прицелу.
- Убивать нельзя,- снова напомнил я.
- Пошел на хуй.
Среди стволов мелькали камуфлированные фигуры... Тонкий палец с ухоженным ногтем лег на спусковой крючок. Лицо Леры стало жестким, хищным.