- Разогрей, - Строгим голосом, будто приказывая, продолжал Валентин Петрович, и отправился вслед за женой на кухню, распалившись от своей философии. - Вот ты помнишь... - слышалось с кухни, - на одном энтузиазме, города строили, целину поднимали.
- Да ты не сравнивай, - возражала Анна Михайловна, - то раньше. Сам та вон, дочка планшет подарила, что ты целый день по нему разглядываешь, - со злобной ноткой в голосе, бросила супруга. - Целый день в своем тырнете и сидишь.
- А я что, пользуюсь, так сказать благами цивилизации.
- Ага, пользуешься, - продолжала наступать жена, - бесстыдство ты свое рассматриваешь целый день, срамоту. Я же мужиков не разглядываю целый день, - в запале продолжала супруга, - а ты все никак не уймешься старый хрыч.
- Ну ладно, ладно, - предпринял попытку отступления Валентин Петрович, - Завелась, - протянул он. - Что там, давай уж борща.
Женя добавила звук телевизора.
Женя очень любила своих родителей. Они всегда спорили, сколько она себя помнила, но практически никогда не ругались. Жутко ревновали друг друга, даже к экранным героям. Например: если транслировали по экрану одну из песен Надежды Кадышевой, Анна Михайловна на полном серьезе требовала переключить канал, а если на экране появился Серов, Валентин Петрович нервно курил на балконе. Особого смысла в их жизни не было. Дочь, семья, работа. Они шли по дороге под названием жизнь легко и не принужденно, окружив себя любовью, и заботой друг о друге, и о дочери конечно. Они научились радоваться тому, что имеют, научились любить и не упрекать. Ведь только искренне любя самых близких, можно научиться любить и просто ближнего своего, и возможно Бог позволит научиться любить и благословлять, даже своих врагов.
Прошла неделя. На пороге Смирновых появился Джек.
- Так он не молодой совсем, - шепнула дочери Анна Михайловна, увидев Джека в дверях. - Да и не красавиц вовсе.
- Ну а что, - с усмешкой заметила Женя. - Любви все возрасты покорны. С лица воду не пить. Любовь зла....
- Ну все, все, - Отмахнулась Анна Михайловна, - иди, встречай уже гостя, все-таки в такую даль перся. Отец с работы придет, оценит твоего Американца.
Женя усадила Джека за стол. Покормила его голубцами и борщом, напоила чаем. Джек все больше молчал и улыбался во весь рот, нахваливая стряпню, своей будущей тещи. - Волшебно, - повторял он, - невероятно вкусно. Я ни когда не пробовал подобной вкуснятины. Анна Михайловна же украдкой заглядывала на кухню, и с довольным видом шептала, - а ни чего так американец, - повторяла она, как бы удивляясь, - замечательным человеком оказался, - видимо не читала она басню батюшки Крылова про петуха и кукушку.
Джек был из тех людей, который мог вписаться в любую компанию. Везде ему казалось, были рады. Он не был льстецом, но при этом умело мог похвалить человека, вызывая в том не гордыню, а какую-то смиренную радость. - Все нормально, проблем нет, - часто повторял он, и ему верили. Действительно, он казался человеком, у которого нет проблем, а если бы и возникли, он бы решил любую из них.
На пороге появился Валентин Петрович. Джек, поперхнувшись, закашлял, смутившись от грозного вида отца семейства. - Викинг, немолодой и злой викинг, - мелькнула мысль в его голове.
- Валентин Петрович, - грубым басовым голосом, протягивая Джеку большую, мозолистую руку, отрапортовал отец семейства.
- Джек, - смущаясь, протянул свою, новоявленный жених.
- Тоже Жека, - подшутил Валентин Петрович, затем пройдя в свою спальню, Валентин Петрович достал заначку, спрятанную наверно еще полгода назад, где то в глубине шифоньера. - Русский виски, - не без гордости заметил он. - Настояна на винограде, чистая как слеза, градусов семьдесят.
С часа полтора, Валентин Петрович и Джек просидели на кухне вдвоем. О чем-то говорили, где-то спорили. Валентин Петрович все больше спрашивал об Америке, Джек охотно рассказывал, не забывая нахваливать при этом, русский быт, русских женьшин, русский дух и, конечно же, русскую кухню. Затем, выпив не менее полулитра самогона, Валентин Петрович прошел в зал, где сидели у телевизора Анна Михайловна, на своем табурете и Женька на диване.
- Ну что, - поглаживая живот, сказал Валентин Петрович, - хороший мужик твой тезка Американец. Мне понравился.
Евгения прошла на кухню.
Пробыв неделю в гостях у Жени, Джек засобирался домой. Евгения в свою очередь, тоже собралась с ним. И хоть родители Жени были не в восторге от такого шага дочери, но скрипя душой, после долгих раздумий и споров, отпустили ее. Анна Михайловна провожала дочь в слезах, причитая, - ой мамочки, ведь говорила, укатят. Валентин Петрович поругивался на нее, - не скули мать, Женька ведает что делает, что ты каркаешь словно ворона, и там люди живут. Джек же успокаивал обоих родителей, говоря, - будете приезжать в гости, а хотите, вообще перебирайтесь к нам. На что Валентин Петрович возражал, - на свадьбу мы, конечно, приедем, и в гости будем готовы приезжать, но вот чтобы жить в твоей Америке, я не согласен. Всю жизнь здесь жил, и помирать останусь тута.
Если Джек улетал, ликуя, то Евгения покидала родные края с огромным комком в горле. Только назло Роману, она покидала родной и любимый город, и уже здесь в самолете, на огромной высоте, ее охватила паника и сомнение. - А правильно ли я поступаю, - то и дело вертелось в ее голове. - Неужели так было нужно? Зачем мне все это? Но самолет был уже в воздухе, и все эти вопросы к самой себе были запоздалыми и ненужными. Немного расслабившись и откинув кресло назад, Евгения закрыла глаза и медленно, после глубокого вздоха, выдыхала, подбадривая себя словами, - все будет хорошо..., все будет хорошо..., все будет хорошо....
Жизнь за границей, оказалась довольно скучной и однообразной. Огромный особняк с множеством прислуги, которые, по всей видимости, сразу невзлюбили новоиспеченную хозяйку, и Женя почти все свое время проводила в своей спальне за компьютером, скучая по родным местам, и переписываясь со своими подругами и одноклассниками. Джек целыми днями пропадал на своем ранчо, и появлялся дома только поздним вечером. Мужем он оказался замечательным, добрым, ласковым, только вот вечно был занят своими делами.
Джон Томас, отец Джека, был как две капли воды похож на своего сына, только по морщинистей, и немного согбен. В отличие от прислуги, невестку он полюбил всем сердцем, а во время скромной, что удивительно при таких доходах, свадьбе, он легко поладил с Валентином Петровичем. Они подолгу сидели за бутылочкой бренди, о чем-то рассуждая, переговариваясь в основном жестами, плохо понимая друг друга. Анна Михайловна же, все ходила по особняку Томасов, приговаривая, - ну Женька, ай да молодец.
