Комментарий к Глава с Тонкой гранью Извините меня 🙃😬🥺🙏

Ангст окончен (надеюсь), можете выдыхать и ждать счастливых глав❤️

====== Глава с Бордовой помадой ======

Ночь, когда Римус нашёл Бродягу, была самой долгой и болезненной в его жизни. Если бы он заранее знал, что случится с другом, то никогда бы не пил чёртову водку и не тратил впустую энергию на танцы. Потому что после того, как он привел пьяного и сонного друга в его бывшую спальню, Лунатику пришлось переодевать Сириуса, менять мокрую одежду на тёплую пижаму, надевать на подушки наволочки, искать лекарства, а затем... Ехать в квартиру чертового Гидеона, потому что иначе Римус не смог бы спать спокойно.

Он знал, что был слабее, ниже и худее Пруэтта, что было 4 часа утра, и он умирал от недосыпа… Но Люпин все равно побежал на десятый этаж высокого здания, спотыкаясь и задыхаясь от злости. Начал стучать в дверь так, будто от этого зависела вся жизнь. Запыхавшийся и разъяренный произошедшим, он, наверное, никогда в жизни не был более обезумевшим.

— Римус? — Гидеон отворил дверь, потирая сонные веки. У этого ублюдка хватало наглости отдыхать после того, что он натворил. — Что ты...

И Римус потерял последнюю связь с реальностью. Он ворвался в квартиру и ударил сжатым кулаком этого выродка по лицу так сильно, что костяшки пальцев заныли от боли.

— Ты кусок дерьма... — процедил он сквозь стиснутые зубы.

Но Гидеон в мгновение ока развернул голову, кровь текла из носа, и треснул светловолосого в челюсть. В глазах потемнело от невыносимой боли, и Римус чуть не повалился на пол.

— Даже не начинай, слабак! — Гидеон прижал его к стене, сжимая свитер в огромном кулаке, и плюнул в лицо.

Но Люпин не думал о боли. Его единственной мыслью было то, что этот великан сделал. Насколько ужасающим он выглядел по сравнению с маленьким, хрупким Сириусом.

— Ты гребаное животное! — Римус сплюнул кровь и со всей силы толкнул рыжего в пах. Тот сжался от боли и упал на колени.

— О-он… подослал тебя? — Пруэтт поднял руки в знак защиты над головой. И Люпин застыл перед ним со стиснутыми зубами. Грудь отчаянно вздымалась и опускалась. — Конечно, он побежал к тебе, этот одержимый идиот.

— Как ты мог... как? Чем ты, блять, думал? — отчаянно закричал Римус, ощутив себя абсолютно потерянным. Никто не мог быть настолько бесчувственным, чтобы ударить Бродягу. — Скотина…

Гидеон попытался что-то ответить, но Люпин терпеть не мог, когда он говорил. Поэтому занёс руку и так сильно ударил кулаком по чужому носу, что Пруэтт обессилено рухнул на пол. Непреодолимая животная ярость окутала Лунатика.

— Он доверил тебе правду о матери, а ты… ты, как ты мог? — Римус заикался, продолжая бить Гидеона руками и ногами, не соображая, куда именно. Рыжий, казалось, теперь просто принимал боль. — Ты знал, через что он прошел, и ты все еще... Ублюдок!

— Прекрати! — закричал в панике Гидеон, сплевывая кровь и пытаясь отвернуться от ударов. — Римус, прекрати!

— Ты думаешь, я остановлюсь…

— Он не твой друг, он одержим тобой, — выдохнул Гидеон, сплевывая кровь. — Перестань его защищать!

— Он мой друг, ты, кусок дерьма, — Римус занес руку над ним в нахлынувшем безумии.

— Он влюблен в тебя! — завопил Пруэтт и спрятал лицо руками.

И кулак Луни повис в воздухе, потому что все тело очнулось, а сердце забилось так громко, что в ушах стоял звон.

— Ч-что?...

Он покачал отрицательно головой, и внезапно в его глазах появились слезы непонимания, злости и надежды. Он будто бы не принадлежал собственному телу.

— Не делай вид, что не заметил, — процедил сквозь окровавленные зубы Гидеон и попытался встать, пошатываясь. — Только не думай, что он ангел и не причинил мне боли. Уходи, и без тебя хреново.

Луни застыл на полу, без понятия, как реагировать. Было ли это правдой? Был ли хотя бы крохотный шанс, что Сириус сам рассказал это Пруэтту? Или это была больная ревность, подогретая их танцем прошлой ночью? Что, если это была всего лишь догадка?

— Отдай мне его вещи! — Римус резко поднялся и понёсся в комнату.

Гидеон бросил в его руки чемодан. И Римус изучил это изуродованное, окровавленное лицо и убедился, что оставил больше синяков, чем тот Бродяге. А потом ушел. Раз и навсегда.

Когда Сириус проснулся, протрезвевший, с заложенным от слез носом, он внезапно осознал, что находился в своей комнате. Один. В синей клетчатой пижаме Римуса, окутанный знакомым ароматом. Ему стало так спокойно, так тихо и тепло во всем теле.

Едва соображая в темноте, Блэк босиком вышел из комнаты. На кухне слабо горела желтая лампа, и пахло так знакомо… Сравнить этот запах брюнет смог бы только с домом. Их привычный бордовый диван в центре гостиной, благовонии и забавные часы, из которых каждый час выглядывали деревянные волк, мышь, собака и олень.

Внезапно входная дверь отворилась. И Сириус испуганно выдохнул.

— Ты проснулся, — Римус натянул слабую улыбку разбитыми губами. Бордовый порез на носу, костяшки пальцев, покрытые засохшей кровью. Он катил перед собой чемодан, захлопывая дверь.

Бродяга поднял на него взгляд и ощутил самую сильную волну любви и нежности. Прошедшая ночь казалась сплошным кошмаром, и он ощутил страшную вину перед Луни. Он никогда не заслуживал друга. Он был таким же одержимым и больным, как и Гидеон.

— Пожалуйста, скажи, что ты не дрался с ним за мое барахло, — тихонько усмехнулся парень и подошел ближе, пучок на голове растрепался.

— Мне нравится твое барахло, — Римус улыбнулся и изучил лицо брюнета, и в его ореховых глазах было что-то настолько мягкое. Чистое, трепетное, почти что… обожание. — Он валялся на полу и просил пощады, тебе бы понравилось.

Сириус приложил руку ко рту, чтобы удержаться от смеха. Глаза защипало от слез. Боже, он любил этого умного идиота.

— Спасибо, Луни, ты даже представить себе не можешь... — вздохнул он и поднялся на носочки, чтобы обнять друга.

И Римус тихонько рассмеялся ему в шею, нежно притянул к себе слабыми руками и вдруг... поцеловал в висок. Сириус замер. Прежде друг никогда этого не делал.

— Ты в безопасности, котенок, — прошептал Рем ему на ухо и погладил по худенькой спине.

Сириус вздохнул от удовольствия и отодвинулся. Вытирая слезы тыльной стороной ладони и не в силах сдерживать улыбки. Никогда в жизни ему не было так тепло.

— Обработаем раны? — прошептал Римус и вопросительно посмотрел на него.

— Давай, — застенчиво проговорил Сириус, следуя за Луни на кухню. Они присели друг напротив друга за барной стойкой. — Будто нам снова пятнадцать и мы подрались с Лестрейнджем.

— Этим занимался только ты, — хитро ухмыльнулся друг, и Сириус сдержал смешок. — Я всегда стоял в стороне.

— Но не сейчас.

Губы Римуса застыли в мягкой улыбке, и он достал аптечку.

— Виктория из 9 класса сходила по твоим синякам с ума, — светловолосый поднёс влажную марлю ко лбу Блэка и провел по ранению.

— Почему только Виктория? — ухмыльнулся Бродяга и сосредоточил внимание на умиротворенных чертах лица друга, сидящего так близко. — Все сходили с ума.

— Я все-таки больше переживал, — Римус тихонько рассмеялся.

Затем Бродяга взял руку Луни в свою и провёл марлей по окровавленным костяшкам. По самым красивым длинным пальцам в мире.

— Почему... — Люпин прошептал, наблюдая за брюнетом. — Почему ты позвонил Питеру?

— Что?

— Почему ты позвонил Питеру, а не Джеймсу или... мне?

Блэк внезапно осознал, что вопрос был неизбежен.

— Я не хотел вас беспокоить, — пробубнил он, прикусив нижнюю губу. — Питер редко задаёт вопросы. Мышь, по правде, отличный друг. Только не говори ему…

Римус улыбнулся, и грустные ореховые глаза нашли серые.

— Питер прекрасен, — выдохнул Люпин и провёл марлей по губам Сириуса. — Но... Я хочу беспокоиться о тебе.

— Я знаю, — Блэк улыбнулся, потому что воздух вокруг согревал уютом. И потому, что Гидеон был неправ.