Успел я вспомнить в этот момент одного своего наставника – редкого знатока старинного русского рукопашного боя. Если противник хочет ударить тебя или захватить двумя руками спереди, учил Мастер, не хватай его за руки, не блокируй удар, а попробуй сам контратаковать. Лучший вариант – толкнуть неприятеля в грудь двумя руками, энергично и максимально сильно. Такой толчок – всегда неожиданный и обязательно выведет из равновесия и более сильного, и боле тяжелого соперника.

Спасибо, наставник, подумал я и мощно, насколько позволял отягощенный виски организм, пнул двумя руками своего соперника чуть выше солнечного сплетения. Такой прыти он точно не ожидал, отступил на пару шагов и наткнулся на второй стол в нашем ресторане, ставшем более похожим на боксерский ринг. Встречи своей задницы со столом нукер тоже не предполагал, оперся на него, но ножки подогнулись – сначала у стола, потом у нукера, и оба благополучно завалились на пол. Это был мой последний, да, собственно, единственный шанс ретироваться.

Путь к входной двери на секунду освободился, и я метнулся на улицу. И только врожденная невообразимая щедрость заставила меня потратить еще пару драгоценных секунд, а может, всего одну. Так сказать, вишенка на торте. Джон сидел спиной к стенке все с тем же бокалом виски, полным столом мелких тарелочек с восточным угощением и свежим кофе. Хорошая позиция, если ты собрался только наблюдать за спектаклем. Но она лишала моего американского коллегу маневра. Я повернулся к Джону и с размаху врезал ногой по краю пластмассового предмета мебели. Обут я был в модные о ту пору красивые кожаные «казаки» с окованным – самую малость – мыском и подковкой на каблуке. За ногу я не боялся, поэтому лупанул по столу от души. Недопитый виски и кофе, а также всю остальную «беду» в виде восточных сладостей, остатков фруктов и орешков Джон принял своим геройским фасадом. В дополнение к нашему общему меню, он получил еще и краем перевернувшегося столика где-то между глазом и ртом.

Последнее, что я разглядел, покидая негостеприимный дуккян (никогда не буду здесь больше ужинать!) и держась за ссадину на голове, были сползший по стене мистер Джон Маккинли, все еще скулящий по поводу своего ушибленного креслом мужского достоинства первый нукер и шевелящийся в обломках стола второй мой обидчик.

Дверь автомашины я предусмотрительно на ключ не закрывал, поэтому стартанул от ненавистного дома без проволочек. Дальше было не очень интересно. Банальные гонки по ночному незнакомому для меня городу. Поколесил я тогда по столице изрядно. Резидентурские хлопцы, низкий им поклон, здорово мне помогли. Если бы не они, меня пару раз могли запросто зажать в клещи, но на этот раз обошлось, слава Богу. Обошлось-то, конечно, обошлось, но слишком дорого! Мы потеряли оперативного водителя Мишу Антонова, который, отсекая от меня «наружку», выскочил из узкого переулка на своей «тойоте» наперерез тяжелому джипу. Мощный удар пришелся прямо в водительскую дверь. Миша погиб.

Несколько раз по участникам «ралли» шмальнули из своих «пукалок» отважные местные полицейские, пристроившиеся в хвост нашей колонны. Они попытались было сперва остановить и наказать сумасшедших гонщиков, но быстро сообразили, что это непростой стрит-рейсинг. И сочли за благо ретироваться. Правильно, ребята!

В посольстве я оказался часам к четырем утра, вымотанным до предела, но живым и без особого ущерба! Отправили шифртелеграмму в Центр и на удивление оперативно получили инструкции. Чтобы не создавать дополнительных проблем с американцами и местными властями гроб с телом Антонова решено было переправить в Союз через Афган. Мне было предписано сопровождать покойного и как можно быстрее исчезнуть из страны, с глаз долой. Кто бы спорил? Видал я ваш Пакистан…

В колонии «прошел» слух, что Мишу по указанию МИДа срочно перевели в посольство в Кабуле с повышением, на должность заведующего гаражом. Кто-то из техсостава, говорил, мол, парню не повезло, там ведь война идет. Другие, более предприимчивые товарищи считали, что в «мутной воде», да на такой должности с умом можно хорошенько «развернуться» и подзаработать. Так, через несколько дней я оказался в самолете, летевшем в Душанбе со своим скорбным 200-м, а молоденький молчаливый офицер – со своими.

Дня через три после моей спешной ретирады из Исламабада Джона срочно отозвали в Штаты. Как мне рассказал потом по секрету за кружечкой пивка в санатории в Трускавце один мой хороший приятель из американского отдела, Джон Маккинли больше в списках сотрудников ЦРУ не значится. Поделом придурку! Но чисто по-человечески его, вражину, даже немного жаль, ведь потенциал-то у него был неплохой. Его бы подучить немного в нашей Бурсе, был бы толк.

К освобождению «Гектора» Контора подошла очень ответственно. Главный импульс был получен со Старой площади! Там внезапное отсутствие информации с Юга африканского континента заметили, стали возмущаться. Была дана команда подключить к решению этой непростой задачи, естественно, с соблюдением строжайших мер конспирации МИД и Минобороны. Как апофеоз, Старая Площадь санкционировала в случае необходимости использование любых других возможностей. Отцы-командиры Конторы от такого внимания сильно возбудились, покумекали-покумекали и родили гениальный план. Оставалось довести его до исполнителей и… за работу, товарищи!

В минимально короткий период в Лесу создали координационный штаб, а в некоторых отделах появились засекреченные небольшие группки из «особо посвященных». Проклиная национально-освободительную борьбу народов Африки, пролетарский интернационализм, а заодно и меня с моим чернокожим другом, они перешли на казарменное положение.

Работа по всему миру закипела. Для начала дали щедрую «утечку» в прессу, грамотно организовав пропагандистскую кампанию в СССР и соцстранах. Подключили западные газеты и журналы, радио, TV, к которым смогла дотянуться рука зловещего КГБ. Потом проснулись СМИ в Африке, Азии и Латинской Америке. Задействовали трибуну ООН, Движение неприсоединения, Лигу арабских государств.

Лейтмотивом многих публикаций и пламенных выступлений ораторов было обвинение США и его кровавого монстра ЦРУ во вмешательстве в дела других государств. Им припомнили все грехи XX века, большие и малые, начиная с высадки американских войск в Гондурасе у городка Пуэрто-Кортес в 1903 году, кончая недавней агрессией против маленькой Гренады.

Шум был поднят неимоверный. Много материалов, «естественно», посвящалось исчезновению «Гектора». Одна из влиятельных итальянских газет (не уверен, конечно, но, думаю, не без нашего участия), проведя «независимое» журналистское расследование, вышла с сенсационным заголовком: «По данным надежных источников из руководящих разведывательных кругов НАТО, за похищением высокопоставленного лоренсийского дипломата в Израиле стоит ЦРУ, использовавшее международную алмазную мафию!».

Скандал разгорелся грандиозный. Дошло даже до того, что прошли слушания в Конгрессе, где со взрослого мальчика Уильяма Джозефа Кейси сняли короткие штанишки, и прилюдно отхлестали. И как после такого не верить в плохие приметы: ведь он был 13-м по счету Директором ЦРУ!

Тема связи американской разведки с главарями мафии, использование ее «отморозков» для ликвидации неугодных политических деятелей и свержения прогрессивных режимов по всему миру не сходили со страниц самых авторитетных изданий в Союзе, соцстранах и на Западе. Не отставала и пресса «третьего мира». Кстати, мой парижский коллега Николай, попытался «втемную» использовать «Японку», имевшую связи не только среди французских, но алжирских и тунисских журналистов. С ней, увы, «втемную» не вышло – умная была девочка. Выслушав пространные туманные речи Николая на заданную тему, она спросила в лоб:

– Объясни нормально, Николя, что вам надо? Какого результата вы хотите добиться? Если это в моих силах, я помогу.

Николай смутился, но решил не играть с прозорливой агентессой в кошки-мышки. Он объяснил ситуацию, как есть, в рамках дозволенного, естественно. Софи выслушала как всегда внимательно и серьезно, не перебивая.