– Кадровика ко мне, живо! – Говорит ему, так ласково: «А оформи-ка мне этого красавца, быстренько, вечным резидентом в красивый город с таким романтическим названием Камень-на-Оби. Пусть он там свой героизм покажет, да навербует нам бурых медведей побольше!».
Но произошло все с точностью до наоборот. Саныч смирил свой гнев, сдулся как старый футбольный мяч и тихо опустился в кресло. Мы не дышали. Босс, чему-то одному ему известному, мягко улыбнулся и тихонечко стал напевать: «Красотки, красотки, красотки кабаре, вы созданы лишь для развлечений…», забыв о нашем присутствии.
Первым очнулся Иваныч, который, поддерживая Куркова, и решив вызвать огонь на себя, начал демонстрировать фигуры высшего пилотажа и глубочайшие познания в области психологии генералов. Вытянувшись во фрунт, он рявкнул так, что на нас с потолка штукатурка посыпалась:
– Сан Саныч, я вот интересуюсь: – С финансистами вы сами договоритесь насчет денег?
Хорошо бы тут еще добавить, «Ваш бродь» и ручку облобызать, встав на колено, – подумал я вяло, боясь от страха даже пошевелить затекшими во время разноса членами. Все, теперь пи …ц и моему Иванычу. Ты бы его еще ботинки себе почистить попросил, безрассудный, ты наш! Или водки стакан налить (Саныч беленькую совсем не принимал. Пил только красное чилийское вино, на худой конец южноафриканское или дорогущий вискарь «Чиваз Ригал Роял Салют» в замшевом мешочке).
К моему огромному удивлению генерал опять поступил непредсказуемо! Ровным спокойным голосом произнес:
– Не-а, Ванюш. Сам будешь с ними разговоры разговаривать. Ты ведь умеешь… Составь, голубчик, умненькую бумагу, а я ее подмахну. Только не надо деньгами разбрасываться – скромнее пусть ведут себя… Все. Все свободны. Идите работайте!
Напоследок добил нас окончательно, заговорщицки подмигнув:
– А, может, хлопцы, по пять капель с устатку? – И игриво помахал перед нашими ошалевшими рожами вытащенной из шкафа бутылкой дорогущего чилийского вина. Не дожидаясь от нас ответа, примирительным тоном произнес: «Ну, не хотите, как хотите. В следующий раз значит».
Мы вывались из кабинета, кстати, совсем не роскошного, а обычного, только побольше наших, в полном изумлении.
«Кто должен вести себя скромнее, насколько скромнее», – шептал себе под нос направленец. И пока ответа не находил.
«Погубим такой классный источник из-за какой-то дури», – подумал в свою очередь Иваныч и пошел составлять бумагу для финансового отдела.
Перед эти мы все трое заглянули к заму. Обычно прижимистый, он неожиданно расщедрился, широким жестом достал бутылку скотча («рэд лейбл», конечно) и пакетик орехов кэшью. Разлил по стаканам, молча выпили. В процессе короткой беседы Иваныч хранил гордое молчание и терпенье, как декабрист «во глубине сибирских руд». Лишь однажды, усмехнувшись, наставник изрек:
– Это мы с Курковым на шефе сегодня домашнюю заготовку испытывали, так сказать «секретное оружие третьего рейха». – И, обращаясь персонально к заму: – А вообще-то мы Саныча все любим. Так ему и доложи. А Славка наш – все равно орел. Весь в меня пошел. Его бы не розгами на конюшне драть за прелюбодеяние, а к ордену представить, хотя бы «Сутулого»!.
Обычно скупые финансисты средства на этот раз выделили без единого слова. Вместе с деньгами в резидентуру пришло «разъяснение», что, мол, источнику надо теперь больше платить. А спать с ним впредь не стоит, так как это несовместимо с коммунистической моралью, честью офицера и семейными ценностями. Инструкцию довели до сведения Славика.
Опер – человек подневольный – на следующее свидание прибыл опять с шампанским и с конфетами. Советское «полусладское» и продукцию фабрики «Красный октябрь», выделяемые для представительских подарков, «дипломат» предусмотрительно на всякий случай оставлял дома на радость жене и ребенку. «Маленькой рыбке», как он ласково величал своего источника, покупались французские напитки и бельгийские сладости. Встретили его как всегда радушно и дали возможность скопировать нужные бумажки (минутное дело!). Однако романтическую часть вечеринки Славик демонстративно запорол, сославшись на срочное совещание у посла. Конечно, 23.00! Самое время для заседаний!
Оставив в прихожей пузатый конвертик с дензнаками, дипломат быстро слинял к неудовольствию, видимо, обеих сторон. Резиденту документы как всегда понравились.
– Вот видишь, брат, – сказал он глубоким душевными голосом своему удачливому оперу. – Может, там, – шеф многозначительно поднял вверх свои поредевшие в схватках с супостатами бровушки, – и правы были: кто-то любит арбуз, а кто-то свиной хрящик… Но все обожают дензнаки в большом количестве. «Твоя», как видишь, не против повышения «оклада».
– Поживем – увидим, – с ноткой злорадства заметил Слава, ровно за день до контакта предупреждавший резидента, также как и направленец – Саныча, что схему не стоит ломать, ну, или по крайней мере еще рано. К тому же Славик сросся с ролью героя-любовника и, откровенно говоря, она ему нравилась.
– Приказ Конторы, он и в Африке – приказ, – строго сказал шеф.
– Мы не в Африке, – огрызнулся уже заматеревший Славка и поехал на встречу, рассчитывая по дороге купить шампанского и конфет.
Через пару недель он опять «отмазался» от секса под другим «убедительным» предлогом – у жены зуб болит, нужно к врачу, машины нет, везти некому… Полная чушь… Однако!
К удивлению аналитиков Центра среди документов в этот раз не оказалось ни одной сколь-нибудь значимой бумажки по сравнению с предыдущими засылами. Так повторилось еще несколько раз, и Москва выразила недоумение вместе с неудовольствием. Резидент долго, на самом деле всего-то час – время поджимало – «чесал репу». Он покряхтел, глотнул вискаря для храбрости, а затем, насколько позволяла бумага, гневно, не сильно выбирая выражений, объяснил придуркам в Центре, что за деньги источник шлет, как видите, только документы ДСП. За секретные странички требует любви (в первую очередь), а также уважения в виде хорошего французского шампанского и приятной беседы до и после. Против повышения гонорара не возражает.
Ответ пришел через день. Очень краткий. Саныч, видимо, консультировался на Старой площади. Контора предложила вернуться к старой схеме получения информации от источника, гонорар не уменьшать, соблюдать еще большую конспирацию и присвоить Славе внеочередное воинское звание.
Я срочно настрочил представление. И уже дня через три-четыре босс стал за глаза называть его, между прочим, с плохо скрываемым уважением, товарищ «секс-майор». А уж коллектив резидентуры-то как ликовал (за исключением его женской половины), радовался за товарища, отстоявшего свое законное право на свободную любовь. Вечно недовольные дамы, правда, единодушно назвали это по-другому – «чистым бл…вом!». Гуляло и все наше направление и довольно долго – Славик в знак благодарности прислал с оказией ящик импортного алкоголя!
Фронтовики говорят, «бомба в одну и ту же воронку дважды не попадает». Никто не предполагал тогда, что нечто подобное может приключиться и со мной. Ан, нет! Случилось и буквально в первой же моей короткой загранкомандировке. Прямо заколдовал что ли колдун какой наше гвардейское направление. Сначала Слава попал, а вскорости я наступил на те же грабли…
Прошло не так много времени, и лапочка Саныч предоставил мне уникальный шанс мир посмотреть, да и язык французский подшлифовать. Командировка (если хотите стажировка) во Францию обломилась неожиданно, на короткий срок, под конкретное мероприятие и «косить» я должен был под журналиста. Увидев нескрываемый ужас в моих глазах (где Михаил Кольцов, а где я?), Иван Иваныч ободряюще хлопнул меня по плечу: не ссы, Серега, прорвемся! В Шереметьево меня провожали верный друг Вован и будущая жена Маруся!
