— Боже, одна только возможность твоей смерти заставила мое сердце подпрыгнуть вместе с джо — кхе-кхе! Мое сердце сжалось от боли, особенно от потери твоей руки, Хе-Хе-Хе! — Спросил Гекко.

— Это просто ужасно. — Сказал Демон с большой шишкой в центре лба и рогами по обе стороны от него, прячась за перилами какой-то лестницы и дрожа. Это была Верхняя Луна Четыре, Хантенгу.

— Гекко за время нашего долгого отсутствия разучилась считать. Нас не вызывали сюда уже сто тринадцать лет. Неделимое число… Несчастливое число. Нечетное число! Действительно, ужасно… — В страхе пробормотал Хантенгу.

Аказа проигнорировала его и посмотрела на женщину с бивой в руках. — Женщина Бива. Музан-Сама уже прибыл?

twang — Он еще не прибыл. Раздался ее холодный голос, короткий и решительный:

— Тогда где Верхняя Луна Номер Один? Его ни за что не убьют. Вот почему нас позвали сюда, верно? Аказа продолжал:

— Погоди, погоди! Подожди минутку — Аказа-Доно. Из-за спины Аказы раздался веселый мужской голос, и он положил руку Аказе на плечо:

— Посмотри на себя, что случилось с твоей бедной рукой? Я очень волновалась, услышав, что с тобой случилось! Лицо мужчины склонилось над плечом Аказы. Он принял облик молодого человека с умеренно подтянутым и мускулистым телом, заметно бледным цветом лица и необычно длинными заостренными ногтями, которые, казалось, были окрашены в бледно-голубой цвет. Его волосы казались золотисто-русыми, там, где они разделялись на пробор слева, а более короткие части, казалось, вспыхивали вокруг головы.

Это была Верхняя Луна номер Два: Дума

— Вы мои драгоценные друзья, скажите мне, кто это сделал с вами, и позвольте мне позаботиться об этом. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из присутствующих сейчас исчез. — Весело сказал Доума, однако в его голосе, казалось, был скрытый смысл.

— Хе! Дума-Доно… Гекко поздоровалась.

— Эй, эй, давно не виделись, Гекко. Это что, новый горшок? Это очень красиво. Горшок, который ты мне дал, у меня в комнате. Я положил туда отрубленную голову девушки для украшения. — Сказала Дума с сияющей улыбкой.

— Нельзя выращивать отрубленные головы… Но мне нравится эта идея. — Ответил Гекко.

— Я знаю. Ты должен прийти и навестить меня в следующий раз! — Спросила Доума.

— Шевелись. — Раздался сбоку раздраженный голос Аказы.

— Хм? — Ответил Дума, все еще глядя на Гекко.

— Пошевели рукой, — сказал Аказа, затем повернул тело в сторону и ударил правой рукой в лицо Думы, пригибая его лицо. * ВОЕННОПЛЕННЫЙ*

— Ииип! Трусливый Хантенгу закричал.

— У-у-у, — сказал Доума, отшатываясь назад, когда его лицо начало восстанавливаться в считанные секунды. — Хм, хороший удар! Хотя ты потерял левую руку, похоже, ты стал немного сильнее с тех пор, как мы виделись в последний раз, верно? Аказа-Доно?

Аказа еще больше разозлился при упоминании о потере руки и необходимости выслушивать постоянную болтовню Думы.

— Первая Верхняя Луна прибыла первой. Он был здесь все это время. — Спросила женщина с бивой.

Потрясенно подняв глаза, Аказа увидел, что появилась комната и на коленях стоит мужчина с колючими черными волосами, собранными в хвост. На нем было пурпурно-черное кимоно с узором и черные штаны хакама, перевязанные белой тканью. На поясе у него висел меч. Перегородка, свисавшая с потолка, скрывала его лицо, когда он сидел на коленях и, казалось, ждал.

Это была Верхняя Луна Номер Один, Кокусибо.

Прозвучал бесстрастный голос мужчины: «Я… здесь… Музан-Сама… прибыл…

Словно по сигналу, над ними появился Музан, одетый в западный стиль, в черный жилет, застегнутую рубашку и галстук. Он стоял над ними вниз головой, капая пипеткой какую-то жидкость в пробирку, а перед ним были разложены различные лабораторные приборы.

капельное*

Все Верхние Луны отреагировали и посмотрели на него со страхом и уважением.

капельное*

— Гюутаро мертв. Верхние Луны поблекли. — Донесся холодный голос Музана, продолжавшего пользоваться пипеткой.

— О, неужели это так? — Спросил Дума, глядя на перевернутого Музана. — Что ж, я очень сожалею об этом! В конце концов именно я ввел сюда Гьютароу… Как я могу извиниться перед тобой? Ты выколешь мне глазное яблоко? Или ты… Затем Думу прервал Музан.

— Мне не нужны твои глаза. Я решил, что Гюутаро проиграет. Как я и ожидал. Даки (варабихимэ/умэ) удерживал его». — Беззаботно сказал Музан и что-то нацарапал в блокноте.

— Начнем с того, что Гьютароу победил бы, если бы сражался именно он. Он мог просто отравить их в самом начале, чтобы они не могли продолжать сражаться… ну, это уже не имеет значения. Бесполезно. В нем было слишком много человечности. Поэтому он проиграл. Но это тоже прекрасно. Я ничего от вас не жду, ребята. До них донесся холодный голос Музана:

Затем заговорил Доума со все той же улыбкой на лице. — О, ты опять говоришь о грустном. Было ли когда-нибудь время, когда я не оправдывал ожиданий?

Затем заговорил Музан, начиная злиться все больше. — Семья Убуясики еще не погребена. А как насчет «Голубой паучьей лилии»? Почему мы не можем найти его спустя сотни лет? Я… я действительно не знаю, почему вы, ребята, больше существуете. Вены на голове Музана начали вздуваться от гнева.

Верхние Луны склонились и преклонили колени перед его яростью.

— И не только это. Похоже, что один из этих «Убийц Демонов» обладает тем же алым клинком, что и этот человек. Разве не так… Аказа… — Спросил Музан.

Аказа, стоявший на коленях, заговорил: — Совершенно верно. С тех пор как он отрезал мне руку… Я так и не смог его восстановить. И не только это, но и порезы, которые он оставил на мне, никогда не заживали и продолжают жечь меня по сей день. Аказа сжал его руки, все еще чувствуя боль от порезов.

Остальные Верхние Луны отреагировали с удивлением на лицах, когда наконец узнали причину, по которой Аказа так и не смог восстановить свою руку.

— Невозможно… Простите меня, Музан-Сама… Но как… Их больше не должно было остаться… После того человека… — Сказал Кокусибо, обхватив руками колени.

Музан щелкнул ручкой в руке и заговорил: — Похоже, что пользователи этой техники все еще живы…

Остальные Верхние Луны в замешательстве смотрели на то, о чем говорили Кокушибо и Музан.

— Если ты когда-нибудь увидишь кого-нибудь с серьгами Ханафуда или браслетом из оникса… Глаза Музана сверкают жаждой убийства и ненавистью…заставь их страдать, прежде чем убьешь.

— Уф, моя голова. Где… разве я? Послышался усталый и сухой голос Хирото, когда он медленно открыл глаза.

— Да что с тобой такое?! Голос Аоя раздался сбоку. — Каждый раз, когда ты возвращаешься сюда, ты всегда избит, ранен или без сознания! Сможешь ли ты хоть раз вернуться целым и невредимым?

Хирото повернулся и увидел Аоя и Канао, стоявших рядом с его кроватью, в то время как остальные три кровати были заняты Тандзиро, Зеницу и Иноскэ, который, казалось, все еще спал.

Хирото попытался сесть, но схватился за бок. — Ай-ай-ай, черт побери, больно.

— Тебе не следует так много двигаться. Просто останься и отдохни. * вздох* И ты тоже только что выздоровел, но снова получил травму. — Раздраженно сказал Аой.

Канао посмотрела на Хирото сбоку с той же улыбкой и заговорила: — Я… я рада, что с тобой все в порядке.

Хирото улыбнулся ей и сказал: Что-то вроде этого меня не убьет.

Канао ничего не ответил и только кивнул.

— А как насчет Тенген-Сама? — спросил Хирото. Яд…

— С ним все в порядке. Голос Синобу донесся из-за двери, ведущей в комнату. Подойдя к кровати Хирото, она продолжила: — Твой брат сказал нам, что именно Нэдзуко избавилась от яда и от тебя, и от тела Тенгена. Должен сказать, это вызывает у меня любопытство. — Спросила Синобу, наклоняясь к лицу Хирото, который, в свою очередь, слегка покраснел.

— Слишком близко, Синобу, — сказал Хирото.

— О боже, виноват. Синобу улыбнулась, весело поддразнивая Хирото. Затем выражение ее лица стало более серьезным. — Но почему каждый раз, когда ты отправляешься на задание, ты всегда возвращаешься таким раненым? И оба раза, когда ты возвращался раненым, ты был с Верхней Луны. Я бы сказал, что вы практически магнит для Верхних Лун.