Неудивительно, что Джон Трейдер сказал:

– У португальцев есть Макао. Возможно, мы могли бы занять это место.

Пикник закончился, и они как раз собирались снова спуститься с холма, когда Трейдер заметил кое-что странное. Среди огромного скопления судов на огромной якорной стоянке в Гонконге было всего два корабля Королевского флота. Оба были небольшими. На «Волидже» было двадцать восемь орудий, по двенадцать с каждой стороны, плюс еще четыре на квартердеке, что позволяло называть его фрегатом. «Гиацинт» был всего лишь шлюпом, вооруженным шестнадцатью пушками и парой девятифунтовых пушек в носовой части.

Внимание Трейдера привлекла шлюпка, которая привезла кого-то к «Волиджу». Шлюпка подождала немного, чтобы пассажир поднялся на палубу корабля, а потом поплыла к «Гиацинту», где оставалась в течение нескольких минут. Трейдер увидел, как «Волидж» снимается с якоря. Вскоре его примеру последовал «Гиацинт», и оба корабля устремились к заливу.

Обращаясь к своим товарищам, Трейдер спросил:

– Какого черта два военных корабля уплывают в такой спешке?

Но никто не знал.

Спустя несколько часов Талли принес новости.

– Не знаю почему, – простонал он, – но если приходит беда, то всегда как гром среди ясного неба.

– Говорите, что какое-то британское торговое судно приплыло прямо из Лондона, проигнорировав инструкции Эллиота?

– Да. Через Бомбей. Заходит в Кантонский залив и, не останавливаясь, просто плывет к Богу. Когда китайцы говорят капитану, что он должен подписать обязательство Линя, он подписывает проклятую бумаженцию, словно это просто билет на спектакль, и плывет в Вампу.

– Возможно, капитан не понимал, что делал.

– Все-то он знал. Только плевать хотел. И вышиб почву у нас из-под ног. Всему британскому флоту, Эллиоту, британскому правительству и всем нам.

– Можно сказать Линю, что это ошибка.

– Ерунда! Линь ответит: «Вы заявили, что ни одно британское судно не может подписать этот документ. Вы солгали мне. И если капитан, прибывший прямо из Лондона, может подчиняться китайским законам, то вы тоже. Конец истории». На его месте я бы тоже так сделал.

– И что теперь?

– Эллиот направил «Волидж» и «Гиацинт» в залив. Якобы чтобы защитить Оптимистов, но на самом деле, чтобы удостовериться, что им в голову не взбрело то же самое и они не подписали эту бумагу.

– А Линь что будет делать?

– Кто знает? Скажет подписывать или убираться. Надеюсь, мы откажемся. Может перекрыть нам доставку продуктов. Ему такое по силам. Или отравит колодцы. Одному Господу известно.

– Грядет сражение?

Талли задумался.

– Если оставить в стороне тот факт, что у Эллиота всего два боевых корабля, у него нет полномочий развязывать войну. – Он помолчал. – Я не уверен, что такими полномочиями обладает Линь.

– Значит, пока боевые действия не предвидятся.

– Ох, я бы так не говорил. Войны как бунты. Могут начаться по ошибке.

Ньо стоял перед дверью Шижуна. Был вечер, и фонари горели. Три дня они провели с канонирами на позициях, чтобы быть под рукой. А теперь час уже почти пробил.

Увидев приближающегося эмиссара Линя, Ньо открыл дверь, чтобы сообщить о его приходе. Линь прошел внутрь, и Шижун почтительно поднялся из-за стола, за которым писал. Ньо закрыл дверь, но на этот раз остался в комнате, поскольку хотел подслушать их беседу, но, похоже, ни эмиссар, ни Шижун его не заметили.

– Завтра утром? Уверены? – резко спросил Линь.

– Уверен, господин эмиссар. Две мои лодки всю дорогу преследовали их. Встречный ветер все еще замедляет варварские военные корабли, но к рассвету мы увидим их с мыса. Командует капитан Смит, но мои люди считают, что Эллиот на борту.

– Хорошая работа. – Линь помолчал. – Я ошибался, предлагая Эллиоту компромисс по поводу убийства. Зря я вообще вел с ним переговоры. Его действия показали истинную природу. Он уверял, что британские капитаны не могут подписывать обязательство. И теперь мы знаем, что это ложь. Он презирает правду. Он презирает закон. Он всего лишь пират, и мы будем действовать соответственно. – Собираясь уходить, Линь взглянул на стол. – Что вы писали?

– Копировал поэму великого Юань Мэя[33], господин эмиссар.

– Хорошо, – кивнул Линь. – По возможности в спокойные моменты нужно заниматься каллиграфией. Именно так император восстанавливает свое равновесие и здравый смысл. – Он задумчиво посмотрел на Шижуна. – Когда все закончится, вам следует вернуться к учебе и снова сдавать экзамены. Однажды вы сможете занять высокую должность. Но экзаменационная система – совершенно справедливо – единственный путь, который ведет на вершину карьерной лестницы.

Эмиссар ушел. Ньо видел, что Шижуна его слова очень тронули.

Вскоре после рассвета Шижун стоял рядом с эмиссаром Линем на мысе и смотрел в медную трубу на неспокойные серые воды залива. Ветер с силой ударял ему в спину.

Слева, недалеко от того места, где был уничтожен опиум, находился готовый к бою флот адмирала Гуаня, чуть дальше – караван британских торговых судов, ожидающих, чтобы их допустили в Вампу, а вдали видны были «Волидж» и «Гиацинт», медленно движущиеся к ним по заливу.

Линь протянул руку к трубе, смотрел в нее в течение минуты, затем повернулся к Шижуну:

– Отправляйтесь к адмиралу Гуаню и передайте: если варвары хотят поговорить, скажите им, что мы не ведем переговоров с преступниками. Мое предложение отменяется. Варвары должны немедленно выдать настоящего убийцу. Ни одно британское судно не будет торговать, пока капитан не подпишет обязательство и не согласится подчиняться нашим законам. Возьмите с собой в качестве переводчика господина Сингапура. – Он сделал паузу. – Если варвары нападут, адмиралу разрешено уничтожить их. Это все.

– Господин эмиссар… – Шижун взглянул на него с надеждой. – Могу я остаться на борту корабля адмирала Гуаня? Вдруг он отправит меня с ответным сообщением.

– Вам хочется поучаствовать в боевых действиях. – Линь еле заметно улыбнулся. – Можете остаться, если не помешаете адмиралу.

Ньо ждал с маленькой лодкой-драконом. Чтобы добраться до военной джонки адмирала, не потребовалось много времени. Поднявшись на борт вместе с господином Сингапуром, Шижун передал сообщение. К его радости, адмирал разрешил ему остаться на борту.

– Подплыви к берегу и подожди! – крикнул Шижун Ньо. – Я подам сигнал, когда ты мне понадобишься. Если начнется битва, – добавил он, – тебе будет хорошо видно.

Адмирал Гуань, без сомнения, был очень видным мужчиной: настоящий китайский воин старой закалки. В свои шестьдесят Гуань все еще был красив и держался прямо, как шомпол. У него было большое сильное лицо, тонкие свисающие усы, а глаза казались мудрыми и бесстрашными. Гуань славился своей учтивостью и сейчас отнесся к юному мандарину как к равному.

– Надеетесь увидеть бой, господин Цзян?

– Если будет бой, то я не хотел бы пропустить его, – ответил Шижун.

– Не питайте особых надежд. У меня шестнадцать полностью вооруженных военных джонок и дюжина брандеров. Британцы были бы круглыми идиотами, если бы напали на нас.

В этот момент Шижун увидел господина Сингапура, печально стоящего чуть дальше на палубе. Он был похож на увядший цветок.

– Наш переводчик не рвется в бой, – сухо заметил адмирал Гуань.

Прошло несколько часов, прежде чем два британских военных корабля подошли достаточно близко, чтобы послать бот с тремя парами гребцов к военной джонке адмирала. На борт поднялся молодой британский офицер, который отдал честь, а за ним грузный человек, двигавшийся куда медленнее. Он на достаточно приличном китайском представился как Ван Бускерк, миссионер.

Адмирал кивнул, и господин Сингапур на своем лучшем английском передал официальное послание от Линя. Морской офицер слегка нахмурился и ответил, что будет трудно выдать властям какого-либо виновника убийства несчастного китайского крестьянина, поскольку их всех отправили в Англию.