Пока не поползли слухи.

– У Линя шпион на острове, – сообщил Талли. – Следите за тем, что говорите. – Он кивнул. – Молчок, Трейдер! Нужна неусыпная бдительность.

– И где он? Мы знаем, кто это?

– Нет, не знаем. Он действует с одной из тех военных джонок, стоящих у дальней оконечности острова.

– Но я не думаю, что он узнает что-нибудь интересное. Ничего же не происходит.

Талли Одсток странно посмотрел на него и тихо сказал:

– На вашем месте я бы не был так уверен.

– Да? Я ничего не слышал.

– Вы слишком заняты с вашей девушкой. – Слова прозвучали неодобрительно. – Только между нами. Торговля опиумом возобновилась.

– Уже? Но мы же ничего не продаем. Кто же торгует?

– Мэтисон. – Талли покачал головой. – Этот чертов Мэтисон настолько богат, что может делать то, что мы делать не в состоянии. С виду весь такой джентльмен, а на самом деле хитрый, как целая стая обезьян.

– И как ему это удается?

– Он управляет судами из Манилы, с другой стороны Южно-Китайского моря. Суда перевозят хлопок, трюмы забиты им доверху. Все совершенно законно. Но там же спрятаны и ящики с опиумом. Самое важное – никаких письменных свидетельств. Если шпионы перехватят переписку с капитанами, то найдут только инструкции касательно хлопка. Это шифровка, понимаете. Каждый сорт опиума обозначается определенным сортом хлопка. Например, «чинц» обозначает опиум «мальва», «уайтс» – опиум «патна» и так далее. Поскольку, после того как Линь конфисковал весь товар, опиум в дефиците, Мэтисон получает бешеные деньги за каждый ящик. – Он вздохнул с восхищением. – Разумеется, если Линь пронюхает об этом, нас ждет адская расплата.

Следующие два дня Трейдер ловил себя на мысли, что смотрит на окружающих новыми глазами. Использовал ли этот глава шпионской сети, кем бы он ни был, китайцев для выполнения своих поручений? Или подкупал местных? А может, он вербовал кого-нибудь типа миссис Виллемс, которая могла услышать что-нибудь полезное? Или Мариссу? Могла ли Марисса заниматься чем-то подобным? Он отогнал от себя эту мысль. Но в любом случае он не расскажет ни ей, ни кому-либо еще то, что узнал.

Два дня спустя, возвращаясь в полдень к себе домой, он встретил Талли. Его партнер стоял на углу вместе с Эллиотом. Они смотрели на большое объявление, наклеенное на стену. Талли подозвал его и жестом показал, что он должен прочесть.

Это было послание от эмиссара Линя. Оно было написано на английском языке, довольно внятное. И тревожное.

– Помните тех матросов, которые в прошлом месяце убили в Гонконге местного жителя? – спросил Талли.

– Да. Но я думал, что родным убитого выплатили компенсацию. Вы вроде как сказали, что все уляжется.

– Что ж, об этом стало известно Линю. Судя по объявлению, он не намерен это так оставить. Требует выдачи преступника.

– Пока никого не признали виновным! – резко сказал Эллиот.

– Я заметил одну вещь, – сообщил Трейдер. – Линь пишет, что, согласно нашим собственным законам, человек, который совершает преступление на территории другой страны, попадает под действие законов этой самой страны. С юридической точки зрения все ведь корректно?

– Вы что, хотите, чтобы наших матросов пытали и казнили?! – взорвался Талли.

– Нет.

– Тогда я бы сказал: к черту все прочие законы, кроме наших! Правильно, Эллиот?

– Мы не заключали такого рода договор с Китаем, – твердо сказал Эллиот.

– Судя по тону этого объявления, как мне кажется, Линь уверен, что мы ведем себя плохо.

– Мы установили, что в инциденте принимали участие шестеро, – сообщил Эллиот. – Я проведу разбирательство по букве закона через десять дней и уже пригласил эмиссара Линя присутствовать лично или прислать представителя.

– Думаете, его это удовлетворит? – поинтересовался Талли.

Но Эллиот, вежливо поклонившись, уже двинулся прочь.

Суд состоялся через десять дней. Эллиот провел его на борту корабля. Разбирательство растянулось на два дня. Эмиссар Линь не присутствовал и представителя не отправил. За ланчем Трейдер услышал новости от Талли:

– Пятеро моряков признаны виновными.

– В убийстве?

– Конечно нет. В массовой драке и умышленном нанесении телесных повреждений. Эллиот оштрафовал почти всех. Их отправят обратно в Англию, где они будут отбывать срок в тюрьме. Вот так-то.

Трейдер не был так уверен насчет тюрьмы. Но сейчас бесполезно об этом беспокоиться. Он должен был увидеться с Мариссой через несколько часов. После ланча с Талли он отправился на прогулку вдоль побережья, намереваясь затем немного вздремнуть.

Был ранний вечер. Трейдер поднялся на холм и оказался прямо под высоким фасадом собора Святого Павла. Было бы неплохо завернуть к старой иезуитской пушечной батарее на несколько минут и полюбоваться на море. И тут Трейдер заметил впереди себя двоих, движущихся в том же направлении, причем он готов был поклясться, что одного из них он даже знает.

Трейдер пошел следом, и, когда они остановились у первой пушки, тот, что помоложе, повернулся, чтобы обратиться к своему спутнику, и Трейдер удостоверился, что это и правда Шижун, секретарь эмиссара.

Насколько он мог судить по их прошлым встречам, ему молодой мандарин понравился, но какого черта он тут ошивается?! Стоит ли Трейдеру поговорить с ним?

И тут его внезапно осенило: возможно, Шижун и есть тот шпион, о котором говорил Талли.

Трейдер смутно предполагал, что это должен быть кто-нибудь постарше, но ведь Шижун – секретарь Линя. Если он доказал свою эффективность, эмиссар мог поручить ему такое задание. Значило ли это, что Трейдеру стоит избегать Шижуна? Напротив. Тем интереснее побеседовать с ним. Попробовать выяснить, что происходит. Он двинулся вперед. Шижун посмотрел в его сторону. Он узнал Трейдера.

И тут Джон вспомнил – письмо! Письмо Линя королеве Виктории. То самое, которое он обещал передать и о котором напрочь забыл. Оставалось только одно. Он поклонился с улыбкой и сказал:

– Давно не виделись. Я переслал письмо эмиссара в Оксфорд. Возможно, в один прекрасный день королева прочтет его.

Они поняли? Трейдер сомневался. Рядом с Шижуном был не господин Сингапур, а какой-то коротышка средних лет, по виду похожий на малайца, хотя его волосы и были заплетены в косичку. Возможно, он говорит по-английски. А может, и нет.

– Я очень сожалению о смерти вашего соотечественника в Гонконге, – вежливо продолжил Трейдер. – Виновных отправили в тюрьму. – Он ждал.

Шижун и его спутник переглянулись.

– Вы понимаете? – спросил Трейдер.

Оба китайца вежливо поклонились, но на их лицах не было и следа понимания, и ни один не удостоил его ответом.

Трейдер, без сомнения, оставил бы тщетные попытки завести беседу и покинул бы их, если бы все трое не увидели, к своему удивлению, что к ним торопится какой-то человек. Этот человек окликнул Джона.

Это был Сесил Уайтпэриш. Он был в ярости. Уайтпэриш грубо проигнорировал двоих китайцев и практически наскочил на Трейдера, словно собирался сбить его с ног.

– Какого черта вам нужно?! – воскликнул Джон с удивлением и некоторой тревогой.

– Я хочу поговорить с вами, сэр! – заорал его кузен.

– Не время и не место, – отрезал Джон.

– Разве, сэр? Позвольте мне судить! Я заходил к вам домой, но не застал. Тогда я догадался, что, возможно, найду вас тут. Без сомнения, вы собираетесь к своей шлюхе!

Изо всех сил стараясь сохранять самообладание, Джон произнес с ледяным спокойствием:

– Этот джентльмен… – он указал на Шижуна, – личный секретарь эмиссара Линя, с которым я имею честь быть знакомым. Я только что выражал ему свое сожаление по поводу убийства одного из его соотечественников и объяснял, что все, кто участвовал в драке, отправлены в тюрьму.

Что бы ни послужило причиной гневной тирады миссионера, слова Джона наверняка послужат предупреждением вести себя вежливо, пока они не останутся наедине. Трейдер взглянул на Шижуна и его товарища. Понимали ли они, что говорил Сесил? Джон надеялся, что нет. Но хотя лица китайцев оставались бесстрастными, они и не думали уходить.