По наставничеству Гуннхильды Торунн окрепла и её уже никто не решался задирать. Когда девушка сдала экзамен и пришло время расставаться, обе очень переживали. Гуннхильда уехала служить в армию, и они стали переписываться.

Контракт Гуннхильды закончился через три года, и она вернулась во Фрейи. Там её встретила уже довольно взрослая девушка, но все ещё подросток. Они возобновили свои тренировки. Теперь ещё к ним добавились уроки борьбы. Гуннхильда щедро делилась своим опытом, полученным в армии и многих горячих точках. Торунн теперь ненамного уступала ей в силе и в скорости. Они часто боролись и, хоть Торунн всегда проигрывала, но неизменно выносила важный урок и запоминала новый приём.

Все шло хорошо, пока не наступили выпускные экзамены. Она стала будто не в себе. Одиночество стало тяготить её, окружение тоже. И даже в компании Гунхильды ей не было так хорошо, как раньше. Но Торунн, как и ее наставница, думала, что причина в экзаменах. И сама, не понимая причины, она вздумала убежать, предполагая, что это выход. Тогда входить и выходить из города просто так было нельзя. И она под покровом ночи вылезла из окна своей комнаты. Начиналась буря. Порывы ветра усиливались. Вдалеке послышался гром. Потом ещё. Туча быстро приближалась. Когда хлынул дождь, она проскользнула через границу и надолго затерялась в опасном и безжалостном мире. Сразу её не хватились. А когда поняли, что она сбежала, сначала начали искать в городе и окрестностях. Лишь когда все обыскали — начали поиски снаружи, но было уже слишком поздно. След остыл. Тогда Гуннхильда, винящая во всем себя, поклялась найти Торунн.

Сейчас от той робкой девочки не осталось и следа. По лесу бродил опасный зверь, без страха, жалости и раздумий способный убивать любого, кто посмеет причинить ей вред. Даже верится с трудом, что это было ее прошлое.

Торунн задрала голову, не давая слезам пролиться и увидела в кроне сосны интересное место. Она хотела взобраться на неё, но посмотрела на свои забинтованные руки и вздохнула. Придётся подождать пока раны заживут.

Они молча занялись ужином. И за весь вечер перебросились лишь парой слов. Торунн очень нервничала, находясь рядом с Евой. Та старательно её игнорировала.

Покончив с ужином, Торунн села на свою кровать и занялась перевязкой. Бинты присохли к ранам. Стискивая челюсти от боли, она начала понемногу отрывать их и, буквально подпрыгнула, когда на её плечо опустилась ладонь.

— Ты все неправильно делаешь. — голос Евы звучал тихо. — Подожди, я нагрею воды.

Торунн посмотрела, кивнула.

Ева согрела воду и, сев рядом с Торунн, делала ей тёплый мокрый компресс на присохшие бинты. Их все равно было больно снимать, но куда меньше. Ева помогла промыть раны и сделала новую перевязку.

— Тебе нужно меньше шевелить руками, дай им зажить.

— Хорошо. Спасибо.

Ева собрала воду и бинты.

— Теперь ложись и отдыхай. Ты ещё не восстановилась.

Ева нахмурилась, глядя на все ещё бледную Торунн. Ей нужно лежать в больнице, а не в глуши. Что будет, если начнутся осложнения.

Она посмотрела на медикаменты и заметила антибиотики.

— А доктора не говорили тебе пить антибиотики?

— Вроде нет. Ну, написали что-то на той бумаге. В кармане.

Торунн завозилась, пытаясь перебинтованными пальцами открыть нагрудный кармашек. Ева понаблюдала за её мучениями, свалила бинты в ящичек и подошла к ней.

— Давай помогу.

Торунн чуть отвернула голову, наблюдая, как ловкие, изящные пальцы одним движением открывают пуговку и достают листок.

— Посмотрим. — Ева развернула листок и принялась читать. — Ну да. Антибиотики есть.

— Да ладно. Я и без них обычно и ничего.

— Ага. Раньше, а теперь все иначе.

Ева вернулась к аптечке и начала собирать лекарства, сверяясь со списком.

— Хм, у тебя ведь не только руки пострадали после встречи с песиком?

Торунн промолчала. Ева обернулась и увидела, как она отвернулась в смущении.

— Та-ак… — Ева скрестила руки на груди.

— Да там пара царапин. Почти зажили. — пробормотала Торунн, пристально разглядывая свои руки.

Ева прищурилась и, собрав лекарства, снова подошла к Торунн. Сложила ящичек на тумбочку и, взяв твёрдой рукой за подбородок, подняла, заставляя смотреть в глаза.

— Я ведь помню — у тебя вся футболка в крови была. Точнее, её остатки.

И, не давая Торунн опомниться, завалила её на кровать. Пациентка только охнула и засучила ногами по полу, но навалившаяся на неё Ева была тяжеловата для ослабленной после ранений девушки.

— Либо я привяжу тебя к кровати и срежу одежду, либо ты дашь обработать свои раны.

Их глаза встретились и, через мгновение, растянувшееся на вечность, Торунн отвела взгляд. Ворча:

— Снова твои извращенские приколы.

Ева расстегнула пуговицы рубашки Торунн.

— Почему ты во всех моих действиях видишь сексуальный подтекст? — Ева на мгновение остановилась. — Ах, да. Как я могла забыть.

И распахнула рубашку.

Торунн одарила её взглядом, который, имей он реальную силу, был бы способен расплавить вольфрам. Ева только хмыкнула и привычным движением задрала футболку Торунн за голову.

— Я так и думала! Нет ты совершенно несносна!

Ева сердито посмотрела на Торунн, потом на окровавленные повязки на её теле.

Торунн упорно молчала, отводя взгляд.

Ева с тяжёлым вздохом принялась отмачивать присохшие повязки. Торунн закрыла глаза и лежала, не двигаясь. Работая над ранами, Ева с интересом осматривала тело девушки. Несмотря на множество самых разных шрамов, её кожа была чистой и нежной на ощупь. Небольшая аккуратная грудь. И всё тело крепкое, упругое. Если бы не раны, Ева с удовольствием ознакомилась бы с ним поближе. Но на такое не было даже намёка. Взгляды, которые изредка бросала на неё Торунн, делали ту похожей одновременно на загнанного волка и забитого котёнка. Еву это забавляло. Давно она уже не испытывала такой интерес к женщине. И никогда она не встречала такую как Торунн.

— Ну вот и все. Видишь. Ничего страшного. — Ева улыбнулась и вернула футболку в правильное положение. Торунн напряглась, но, прежде чем смогла шевельнуться, нежная, сильная рука схватила её за горло и прижала к кровати.

— Без резкий движений и не напрягайся. А то раны снова откроются. — Ева помахала пальцем перед ее носом и одним движением оказалась на ногах.

Торунн, с опаской косясь на девушку, медленно села и сняла с себя рубашку.

— Добрых снов.

Торунн оглянулась на Еву.

— Доброй ночи. — и в смущении отвела взгляд. Ева стояла в одном нижнем белье, аккуратно складывая свои вещи на стул.

Ева выключила свою лампу и посмотрела на Торунн, которая, бледностью сливаясь с постельным бельём, смотрела на свет свой лампы.

— Торунн, ты спать собираешься?

— Да. Ну. Если ты не против, то я оставлю свет. Чтобы ночью не шуметь если надо будет выйти.

— Ага. Хорошо. Без проблем.

Ева легла и отвернулась к стене наблюдая за Торунн. Та огляделась и легла на спину. Её страх был столь явным что Еве захотелось подойти к ней, успокоить. Но она понимала, что это такое же безумие как обнять пойманную в ловушку дикую кошку.

Ева вздохнула и закрыла глаза. Через какое-то время обессиленная Торунн тоже задремала.

Утро встретило их дождём. Погода укутала небо тучей и подоткнула края. Наступила пора дождей.

Ева сидела на своей кровати и пила чай. Торунн ещё спала. Капли, сбегавшие по оконному стеклу, навевали не такие давние воспоминания.

Она с привычной горечью, вновь, будто наяву услышала мамины лживые слова, о том, как та заберет ее к себе чуть позже. И уехала за границу. Из сплетен она узнала, что там мама вышла замуж и готовится родить своему мужу ребенка. О дочери она даже не вспоминала. Бабушка, с которой осталась Ева, была уже старой и с трудом справлялась с ее воспитанием. Девочка начала понемногу отбиваться от рук. Появились прогулы в школе, успеваемость снизилась. Вместо учебы появились тусовки в местах с плохой репутацией и, под стать им, дружки. Все стремительно начало катиться вниз, предвещая скорый конец…