− Фишман, Тит Фишман.

Раньше имена мне были ни к чему, а теперь я из безымянного дракона вдруг стал Титом. Сказать, что это был волнительный момент, который заставил трепетать мое сердце, значило бы соврать. Единственное, что я тогда чувствовал, так это досаду, что выбрал такое дурацкое имя, но назваться Сильвером язык как-то не повернулся. Константин выдернул руку из моей ладони и внимательно посмотрел на меня.

− Фишман? А не родственник ли вы тех купцов, что с ледника рыбу возят? − спросил он.

Я помотал головой.

− Где ты такого неразговорчивого нашла? − обратился Константин к своей дочери.

− На опушке леса, − Мира опустила голову и стряхивала с подола своего платья невидимые пылинки.

− Ну что, молодежь, идемте обедать? − не уверен точно, но, судя по движению бровей, фермер мне подмигнул.

Обед представлял собой похлебку в деревянной миске на таком же деревянном столе, не удивлюсь, если они были сделаны из одного и того же растения. Как мне тогда не хватало моего обоняния: тогда бы я сказал наверняка. Я сидел перед своей миской в растерянности, мы же все привыкли наверняка знать, чем раньше была наша пища. Узнать это по виду золотистого варева было невозможно, но, что хуже всего, оно наверняка представляло собой смесь из растений и, возможно, мяса. Но мясо красное, а похлебка была янтарной с плавающими кусочками овощей и чего-то коричневого. Тогда я не знал, что так выглядит вареное мясо. А потом я снова почувствовал, как на меня уставились глаза из-под кустистых бровей.

− Что, мистер Фишман, такая еда не по вам? Видать, к разносолам привыкли? − в голосе старика слышалась угроза.

− Нет, что вы, выглядит очень аппетитно. Вот я и любуюсь.

Это были первые люди, с которыми у меня наладился хоть какой-то контакт, и я боялся все испортить.

Я вздохнул и взял некое приспособление с углублением на конце, Мира и Константин такими же черпали свою похлебку. Я аккуратно погрузил его в миску, а затем достал, при этом все содержимое из углубления вытекло обратно. Я опять почувствовал неприятный взгляд на своем лице и снова опустил ложку в тарелку, на этот раз доставал я ее горизонтально, и в ней осталось немного. Я медленно засунул ее в рот, что оказалось совсем не просто, так как ложка была большая. Мира прыснула со смеху, увидев меня с растянутой щекой. Фермер тоже прятал улыбку:

− Ешь, как можешь, мы люди простые. Лично я всегда считал, что человека определяет не его умение возиться с вилками.

Получив такого рода разрешение, я накинулся на еду, разбрызгивая капли по столу. Тогда я понял, зачем люди используют ложки. Когда ест дракон, у него пачкается только кончик носа и вокруг рта, а если так же, как дракон, будет есть человек, то он весь окажется в мясе, как я тогда оказался в бульоне. Подняв голову, я увидел смущенные лица хозяев.

− Было вкусно, − выдавил я.

− Может, еще? − неуверенно предложила Мира.

− Нет, спасибо, я сыт…

Вряд ли у них было достаточно еды, чтобы и в самом деле утолить мой голод.

− А я завтра на столичную выставку свою овечку Долли повезу. В этом году я точно выиграю первый приз и заткну за пояс этих зануд из Спринфилгса, − прервал неловкое молчание старик и продолжил, обращаясь ко мне: − Я вам покажу ее – не овца, а конфетка, её шелковой шерстке может позавидовать любая любительница мехов.

− Пап, я не думаю, что тебе присудят первый приз, − почти шепотом проговорила Мира.

− Это еще почему? − возмутился фермер.

− Ты же знаешь, кто будет в жюри.

− А ты разве не видела Долли? Если они не присудят ей первое место, народ закидает этих судей камнями.

В последних словах было уже меньше уверенности и немного грусти. Затем Константин напустился на свою дочь:

− А вот если бы ты до сих пор в девках не сидела, я бы давно перебрался к Джозефу на его остров на Рассыпающемся архипелаге. Стар я уже стал, не могу самостоятельно следить за хозяйством, да и с тобой много не наработаешь. Что мы будем делать, когда…

− Пап!

− Что, пап? Витаешь где-то в облаках все время, а живем мы, между прочим, на земле.

− А если я улечу? Что ты тогда делать будешь? − в голосе Миры послышался вызов, похоже, собеседники совершенно забыли обо мне.

− Ха! Если тебя возьмут на корабль, я тут же продам свою ферму и пойду работать на Спринфилгские поля!

− Так можешь уже искать себе оранжевый комбинезон. Подожди, я помогу тебе умыться, − Мира наконец обратила внимание на меня, крадущегося к выходу.

Из того дня мне еще запомнился рассказ девушки про далекие страны. Не знаю, извлечете ли вы из него практическую выгоду, но узнать его, думаю, стоит.

− Ты не сердись на моего отца, − говорила она, сидя у прядильного станка, который мерно постукивал. − Он человек добрый, да и правду говорит – хорошего будет мало, если мы вдвоем с ним на ферме останемся. А я вот с детства мечтала на кораблях полетать, с тех самых пор, как впервые увидела парусник в порту. Этого великана с плавниками из весел, связанных парусиной, с огромными парусами, надутыми на ветру, и нашим красно-белым флагом. Но дурь всё это, как отец говорит. А мне бы хоть до соседнего острова на нем прокатиться. Знаешь, как корабль рассекал воздух? Словно сказочный!.. − Мира глубоко вздохнула.

− Почему – дурь? − удивился я

Девушка пристально посмотрела на меня.

− А то ты сам не знаешь. Брать женщин на борт – плохая примета. Конечно, примету можно легко побороть, если выложить кругленькую сумму, но откуда у нас такие деньги? А юнгой или коком на корабль мне путь закрыт. − Мира чуть улыбнулась, что-то вспомнив. − А знаешь, что я слышала про другие страны?

Я помотал головой, откуда мне знать, что она слышала?

− Говорят, там растут такие фрукты, если их проткнуть – кровь потечет. А еще там ходят улыбки на тонких ножках, представляешь, огромные губы, не лица – ничего, только улыбка и ножки. А еще там есть люди, которые… − девушка покраснела, − сливаются воедино и превращаются в крокодила.

Я даже поморщился от такого обилия бреда. По сравнению с нею я мог считаться бывалым путешественником, но о таком и не слыхивал. Ночью меня уложили спать на скамейку у стены, накрытую простыней, с подушкой и одеялом. Уснуть в такой постели было значительно проще, чем на голой земле, а вот проснуться – практически невозможно.

Кажется, женские руки трясли меня целую вечность, пока мужские не окатили ледяной водой из ушата. Старик дал мне свою одежду, которая оказалась мала, подскакивала вверх и мешала при ходьбе. А еще, когда мы шли по дороге, встречные люди как-то искоса на меня посматривали. Это было не очень приятно, но все же лучше, чем марафон с вилами по пересеченной местности.

Как коротко описать, что такое ярмарка?

Представьте море народа. Представили? А теперь увеличьте это всё в десять раз и заставьте кричать. Нет, это не массовое истязание, это у них развлечение такое. Несмотря на внешнюю бредовость, у ярмарки есть вполне конкретный смысл – свести людей, у которых что-то есть, с теми, кому это что-то нужно, причем неважно – что. Да-да, драконы круче, они сами могут себя обеспечить. Только вот людей тысячи, а нас осталось – раз два и обчелся.

Старик пошел со своей овцой на сельскую выставку, а мы с Мирой остались наедине. Девушка взяла себя за локоть и, глядя куда-то в сторону, произнесла:

− Вот и всё, кем бы ты ни был, думаю, ты сможешь дальше сам о себе позаботиться.

− Значит, ты прощаешься со мной?

От моего вопроса девушка еще больше сжалась.