Я была потрясена до глубины души, когда мама, как-то раз вернувшись с работы в начале сентября, сказала мне, что мы уезжаем на отдых в Турцию! Как же я была рада! Мне показалось в тот момент, что я могу быть вершителем великой вселенской энергии. Но уехать в начале учебного года – странная затея. Особенно если эта затея исходит от моей мамы, которая всегда настаивала на важности обучения и никогда лишний раз не позволяла мне прогуливать школу без веской причины в виде болезни. И настроение у мамы было странное – она была очень серьёзной. Условие быстро собрать чемоданы с самыми нужными вещами за две недели до отъезда, и никому не рассказывать про него, было таинственным. Я привыкла рассказывать всем всё, что происходит вокруг меня и у меня на душе, так что это было серьёзным испытанием. Но когда эта тайна принадлежит кому-то другому, и человек взял с меня обещание, это облегчает задачу. Тут в дело вступает моя совесть перед другим человеком. Так я и проходила две недели, и не делилась ни с кем ни своей радостью, ни настороженностью.
Выезжали мы ночью, что мне очень понравилось. Звёзды, все дела. Но тут за машиной наших друзей, которые нас отвозили, поехала другая машина, которую взрослые сразу приметили, и в воздухе повисли нервозность с тревогой. Удивительно, как я была сконцентрирована на собственных житейских переживаниях подростка и как мало я замечала вокруг. Ещё сказалось отсутствие привычки читать новости. Я не знала о процессе, который дамокловым мечом висел над моей мамой, а мама старалась от меня ничего не скрывать, но и в суть дела не посвящала, чтобы не тревожить, и чтобы, скорее всего, я не болтала об этом с друзьями. Мама постоянно оберегала меня от неприятных сторон внешнего мира, и видимо из-за этого я так и осталась наивной девочкой из космоса.
Помню, как-то раз мы гуляли по Астане, мне было девять лет, перед нами огромная чёрная собака кинулась на кошку и схватила её, а мама тут же закрыла мне глаза, так что, я не увидела, как собака вгрызлась в кошку, и у меня не осталось в памяти этого жуткого образа. Но когда мама быстро уводила меня, я видела клочья шерсти и крови на асфальте, и сцена врезалась мне в память. Точно так же происходило и со всеми другими событиями в нашей жизни, в том числе и с маминым судебным делом. Я не видела, как всё происходило в этом деле до тех пор, пока мама была рядом, прикрывая мне глаза. Однако видела последствия.
Часть 2. Ссылка
Турция
И вот мы в пять утра в международном аэропорту Астаны, на паспортном контроле, ждем, чем закончатся переговоры офицера погранслужбы с кем-то по телефону. Ожидание длилось и длилось, прошло примерно полчаса. Похоже, им пришлось разбудить руководство правоохранительных органов. И меня пропустили.
Самолет взлетел. Дышать стало как будто легче. Мы улетаем от четырехмесячного ужаса.
Тогда я не знала, что это только начало…
Первые несколько дней я лежала на песке практически целыми днями. Как-будто из меня в песок уходило накопленное напряжение.
Дочка больше моря любила бассейн, поэтому с учебниками лежала на шезлонге. Туристы, видевшие девочку в купальнике со школьными учебниками, сочувственно улыбались ей. Я настаивала, чтобы она каждый день училась как в школе, только самостоятельно.
У меня всегда был с собой мобильный телефон. Я надеялась, что мне позвонят и разрешат вернуться.
Последний туристический сезон в октябре в Турции. Много маленьких детей. Я понимаю, что не могу спокойно смотреть на танцующих маленьких детишек. Я вспоминаю, что в мае у Биржана родилась дочка, а в июне его арестовали, и слезы сами собой катятся из глаз.
Через неделю я понимаю, что звонка не будет. Я начинаю звонить друзьям в Москву, объясняю без подробностей, что мы вынуждены приехать в Москву на неопределенное время, и нам надо будет где-то жить. К счастью, у наших московских друзей оказалась временно свободная квартира на окраине, и мы могли там остановиться на несколько недель.
Прошу туроператора поменять билеты на Москву.
Асель: Турция с солнцем и учебниками
Я уже плохо помню, как мы добирались из Астаны в Турцию, но помню время, проведённое там. Я была счастлива. Тепло, солнце, вода, вкусные блинчики с шоколадом, которые готовили на улице около отеля, веранды, плетёные кресла, гамаки, пальмы. Всё как надо. Но только не учебники. Это были бестии, которые мама купила специально, чтобы я не отставала от школьной программы. Школа будто бы преследовала меня по пятам. У мамы были очень хорошие и благородные цели, но для меня это был сущий ад. Все объяснения законов и правил химии с физикой, теоремы геометрии и задачи по алгебре, грамматика по русскому языку заставляли мой мозг гудеть своими непонятными формулировками и афоризмами с эпитетами. Так что я ходила под солнцем с раскалывающейся головой. Я поняла, что призрак школы бессмертен, и вне своих стен он даже хуже, чем в своей обители. В школе хотя бы встречались хорошие учителя, которые были в силах понятно разъяснить эти иероглифы в учебниках.
В Турции время пролетело незаметно, исключая часы учёбы, и вскоре мы отправились в Москву. Вот это я понимаю – кайф. В Москве я всегда бывала с мамой проездом, но образ город оставил очень хороший, добрый и красочный. Так что я была рада, но немного напугана внезапными сменами планов – я не понимала, почему мы не возвращаемся домой. А ещё меня пугала затея пожить в Москве. Жить в ней – не то же самое, что быть проездом. В этом огромном городе с кучей людей и постоянным движением? Да-а, серьёзная затея. Особенно после просторной и спокойной Астаны, где всё так понятно и просто.
Ссылка
Второй день в Москве. Утро. Звонит телефон. Приехали Сережа с Олей. Говорят, времени нет зайти, просят спуститься. Надеваю свою теплую белую куртку и иду на улицу. Они оба в серо-черной одежде. В Москве почти все одеваются зимой в темное – это практично. В Москве очень плохая экология, а зимой еще добавляется жуткий антиобледенитель – белые солевые кристаллы высыпают на улицы десятками тонн, они смешиваются со снегом, растворяются в нем и образуют коричневую кашу-жижу на тротуарах и проезжей части, и плохо смываемый серо-черный налет на обуви, автомобилях, деревьях, зданиях и, разумеется, одежде. Дует холодный ветер. Мои друзья ежатся от холода. И лица у них тоже по-московски серые. А у меня – загар. Мы смеемся – непонятно, у кого из нас проблемы. Обнимают меня и протягивают конверт: «Сколько можем. Держитесь».
Госслужба съедает много времени. Думаю, в Астане я недостаточно занималась с дочкой. Зато теперь я готовила дочке завтрак, обед и ужин по ее заказу, могла с ней гулять и ходить в театр, смотреть вместе японские аниме и просто сидеть на кухне и разговаривать. Это – главный плюс моей вынужденной ссылки. Мы учим детей, но и они многому учат нас…
Каждое утро я смотрю казахстанские новости в интернете, в надежде прочитать об окончании «дела статистиков». Просыпаюсь с надеждой, что сегодня наше изгнание закончится, пока однажды в ноябре не читаю об уголовном деле против меня и объявлении в международный розыск по линии Интерпола.
Когда понимаешь, что в Москве придется жить и ждать неизвестно сколько, начинаешь думать, как и на что жить. Начинаю встречаться с теми, кого знаю, и бывшими коллегами. Мне нужна работа. Все всё понимают. С моим резюме легко получить работу и в министерствах, и в крупных компаниях. Но, когда узнают, что я в розыске, сразу говорят: «Нет, это опасно, прежде всего – для вас».
Официально устроиться я не могу. Я занимаюсь переводами с английского на русский и экономической аналитикой. Очень помогают друзья.