Литмир - Электронная Библиотека

Снова иду к премьер-министру. Он читает письмо, кладет его в стол: «Если тебя арестуют, я пойду с этим письмом к президенту».

В 2009 году это письмо не дошло до адресата, после моего ареста в 2013-м – тоже.

Под колпаком

Телефон прослушивается, электронная переписка прочитывается. За моей машиной ездит машина органов. Если я хожу пешком, вокруг и сзади несколько человек, которые меня «сопровождают». Они должны быть невидимы, но я их вижу. Сидеть в квартире невозможно. Гулять на улице – всегда под присмотром.

Утром – на работу в Агентство, днем – совещания в правительстве, работа с ИВЦ по итогам переписи, периодически – на допросы в Финпол. Я ловлю на себе взгляды – любопытные, настороженные, удивленные, недоверчивые, испуганные, сочувствующие, доброжелательные… Я должна хорошо выглядеть, должна вести себя спокойно. От этого зависит работа Агентства по статистике. Это должны передавать в тюрьму моим заместителям – чтобы и они были спокойны.

Нельзя плакать, потому что опухнут глаза. Сплю плохо. Есть не могу. Не уверена, что в моей квартире нет подслушивающих устройств.

А еще я убедилась в абсолютной верности русской пословицы, думаю, она есть на всех языках мира: «Не имей сто рублей, а имей сто друзей».

Мои друзья

У меня нет ста близких друзей, их меньше, но они настоящие.

После ареста замов моя тетя послала ночевать со мной свою дочку – мою двоюродную сестренку. Молодая девушка, которая только окончила университет, проявила неожиданное мужество и смелость. Ее юность, поддержка, помощь ее друзей очень сильно помогли мне выдержать лето 2009 года.

Моя близкая по духу подруга вообще предложила переехать к ним жить. Мне не хотелось вести за собой след еще и в эту дружную семью. Тогда они стали приезжать ко мне каждый вечер, чтобы я ела. Они ходили со мной гулять всей семьей. Их маленькая дочка смешила меня, и в эти моменты я забывала о проблемах.

Друзья приходили ко мне, хотя все они знали о круглосуточной слежке. Они возили меня в кафе кормить и отвлечь. Смелость и чистая душа не боится ничего. Часть из них – государственные служащие разных рангов. Но они не испугались, что подумают про них. Я очень им благодарна.

Много ли надо для счастья

Как-то в середине лета 2009 года я ехала в служебной машине на работу. Мы остановились на светофоре рядом с небольшим грузовичком. Было солнечное теплое утро. Водитель грузовичка, молодой парень, чуть-чуть высунул голову из своего окна. Я посмотрела на него – на его лице было счастье. Я бы хотела оказаться на его месте – за рулем старенького грузовичка, без бремени государственной службы. Счастье – это покой и мир в душе.

Вечером я рассказала про этого водителя грузовичка сестренке: «Представляешь, он сидел такой счастливый…». Для меня это было как чудо посреди моего ежеминутно напряженного государственно-правоохранительного окружения лета 2009 года.

– У каждого своя жизнь, и, наверно, у него было хорошее настроение, – ответила мне добрая, маленькая, но рассудительная сестренка.

А для меня это был как лучик света среди тьмы арестов, допросов и прослушек. Как зеленые листики на деревьях, которые я увидела только летом в один из первых моих годов работы в Астане. Тогда мы работали чуть ли не сутками, и я не заметила, как прошла мимо меня весна, хотя до этого я всегда любила замечать, как расцветает природа после долгой зимы…

Как по-разному течет время, какие разные вещи мы замечаем и ценим в разные периоды нашей жизни. Наша душа чувствует одни и те же вещи по-разному в зависимости от своего состояния…

Сентябрь 2009

Обработка бланков переписи велась в регионах на больших промышленных сканерах. Я торопила регионы. Мне казалось, если мы дадим итоги Переписи, это ускорит освобождение моих замов.

Первого сентября 2009 года президент объявил итоги Переписи на открытии сессии парламента.

Через неделю меня вызвал премьер-министр:

– Президент сказал – тебе на время нужно уехать из страны.

– Я не могу уехать. Если я уеду, все решат, что я виновата. Передайте это, пожалуйста, президенту.

Он пообещал так и сделать. А еще через две недели подтвердил: сказали, надо уехать на год-полтора и вернуться, когда во всем разберутся.

– А если я откажусь уезжать?

– Тебя могут арестовать. Как я буду смотреть тебе в глаза?

– А вы не будете смотреть мне в глаза.

Когда мы говорим не задумываясь, мы говорим в точку.

Он улыбнулся неожиданной грустной шутке.

Я не знаю, что делать. Понятно, что, если я уеду, скажут, что я виновата и поэтому уехала.

Иду к адвокату. Я тоже перешла на шепот:

– Мне сказали уехать.

Адвокат категорически против моего отъезда. Объясняет мне про преюдицию – обязательность для всех судов, рассматривающих дело, принять без проверки доказательств факты, ранее установленные вступившим в законную силу судебным решением по другому делу, в котором участвуют те же лица.

– Если вы уедете, а ваших замов осудят, нам трудно будет доказать отсутствие состава преступления.

– Мне обещали, что заместители сидеть не будут.

Разводит руками:

– Что нам остается делать? Раз это распоряжение первого лица.

Я уже не знаю, кому доверять. Поэтому решаю сначала ехать в Турцию на море и там подождать еще десять дней. Может, руководство изменит решение о моем отъезде, – наивно думала я.

Я иду по крупным туристическим агентствам. Туры в Турцию самые дешевые, но они уже закрыты. Наконец, нахожу чартерный рейс в одну сторону, обратный рейс – регулярный. Я покупаю билеты в два конца. Я все еще надеюсь, что руководство вернет меня назад.

Вечером собираем с дочкой вещи. У нас у каждой один чемодан среднего размера. Мы не должны вызывать подозрений. Ощущение очень странное. Вроде мы выезжаем по распоряжению руководства страны, пусть и устному. Но в то же время как будто тайком.

Я так и не поняла этого хода. Меня выставили из страны, чтобы свалить на меня все обвинения по этому делу? Или меня выставили и просто забыли? Хочется верить, что руководство действительно считало, что правоохранительные органы разберутся, и я спокойно вернусь на Родину.

Остаться или уехать? Осенью 2009 года я не слишком думала над этим вопросом. Слишком верила президенту. Раз сказали, что разберутся – значит разберутся.

Думала я много уже после. Когда вместо того чтобы разбираться, всех просто осудили.

Если бы я не уехала, могла ли я повлиять на исход дела? Большая вероятность, что в итоге меня бы тоже арестовали, и мы все поехали бы по лагерям одновременно. Была только одна, но существенная разница. Дети моих заместителей остались со своими мамами – их женами. У меня же не было мужа – отца, с которым могла бы остаться моя дочь. Мы с ней всю жизнь вдвоем, у нас с ней хоть и маленькая, но настоящая очень дружная и любящая семья. Тогда ей исполнилось 14 лет – переходный возраст.

Мои родители живут в Усть-Каменогорске.

Все лето я не разрешала моему папе приехать в Астану, боялась, что и за ним будут следить. По какой-то случайности папа с мамой приехали на свадьбу к родственникам в Астану именно вечером в ночь нашего отлета. Мы попрощались, но я не сказала им, что мы надолго. Сказала, что наконец разрешили поехать в отпуск, и мы вернемся через две недели.

Испытания выпали на всю нашу семью. О том, что происходило с Асель, она расскажет сама.

Асель: Перемена

Начинался новый учебный год. Это был восьмой класс. В то время у меня были резкие перепады настроения, как и у всех подростков, и больше всего на свете я не хотела идти в школу. Удивительно, насколько это мощное желание объединяет детей всего мира и насколько сложно поворачиваются механизмы в устройстве общества, чтобы хоть как-то поменять эту структуру обучения в лучшую и интересную сторону. Казалось, что я ощущала всю грусть и тоску мироздания, думая о предстоящих занятиях. Школьная программа мне была неинтересна – от мысли о том, что мы будем проходить в этом году, и как будут идти занятия, я впадала в полное уныние. Единственное, что меня увлекало во всём этом – это заданные на лето книги по литературе. Но я предполагала, что могу читать книги и без школы, и всё никак не могла взять в толк, зачем мне она вообще нужна. Так что, в конце лета, вернувшись с отдыха от бабушки с дедушкой, не было ни дня, чтобы я не помолилась о том, чтобы хоть что-нибудь случилось, и я бы не пошла в школу.

10
{"b":"783553","o":1}