Случай подвернулся удачный, когда в среду вечером мне позвонил Дима и пригласил в субботу к себе на дачу. Пригласил нас с Марком естественно. Я подумала, вот он шанс. В любом случае в одной машине поедем. Там и поговорим. Кузнецов долго хранить целибат молчания не сможет, не в его характере.

Готовилась тщательно, как никогда. Первое что сделала — подменилась на работе и просканировала график Андреевой. В субботу как раз была её смена. Это ни могло не радовать. Хотя бы там мне удастся не дёргаться и отлично провести время в компании друга. Воодушевленная наполеоновскими планами судорожно ждала дня х, не переставая саму себя удивлять. Я и на маникюр сходила и в парикмахерскую, где к моих русым волосам добавили белые пряди. Даже по магазинам прошвырнулась, что раньше казалось для меня дикостью. Все эти девчачьи забавы никогда не вставляли, а тут я прямо таки втянулась. И купальничек новенький, и платье на бретельках и даже сумочка. Меня не покидало ощущение, что я пытаюсь подражать Андреевой, но быстро отмела от себя подобные мысли. Глупости это всё. Просто я взрослею, мне хочется быть красивой девушкой, а не подростком. Это нормально.

Утром в субботу подскочила в шесть часов, несмотря на то, что всю ночь как вша на сковороде проёрзала. Всё думала, представляла, как Марк изумится, когда увидит новую меня. Скажет какая я красивая стала и вмиг оттает.

Настроение было на высоте. Включив негромко музыку на телефоне я стала собираться. Выпрямила волосы, нанесла лёгкий макияж и надела платье цвета фуксии. Выглядела вроде мило, по крайней мере мне так казалось. Покрутившись перед зеркалом, ещё раз осмотрелась и пока не передумала вышла из комнаты. Правда перед этим на всякий случай закинула шорты с топом в сумку. Мало ли, вдруг пригодится.

Марка застала на кухне. Уткнувшись в тарелку друг уплетал кукурузные хлопья с молоком. Заметив меня так и застыл с ложкой в руках. Я-то дурочка вообразила, что от восхищения его перекосило, а этот дундук…

— Это что такое? — Хрипло поинтересовался он кладя ложку обратно в тарелку. Меня аж распирало от довольной ухмылки и трепещущего счастья. Неделю не слышала его голос. Соскучилась.

— А что такое? — Включила дурочку и походкой от бедра продефилировала до холодильника. Взяв бутылку йогурта устроилась за столом напротив. Марк смотрел цепко, кружа по мне внимательным взглядом.

— Мы вроде на дачу к Барханову едем, а не в ночной клуб. — ледяным тоном произнёс и следом добавил. — И какого хрена на тебе это розовое убожество?

Весь мой запал уверенности вмиг сдулся и уголки губ поползли вниз. Он должен был восхищаться, любоваться мной, а не морщится как от протухшего яйца. От растерянности сковало горло и по телу заструился пот. Кое как я взяла себя в руки чтобы позорно не вылететь с места. Нацепила на лицо улыбку безмятежности и не взирая на желание исчезнуть дерзко посмотрела в голубые глаза.

— С каких пор ухоженные девушки вызывают в тебе приступы агрессии? Что во мне не так?

— Всё! — Просто ответил, даже понятия не имея, как в этот момент растоптал мою и без того хлипкую самооценку. Я никогда не считала себя красоткой и никогда не была супер уверенной, а после слов Марка и вовсе ощутила себя каким-то ничтожеством. Он правда считает меня никчемной или до сих пор держит обиду, пытаясь тем самым задеть?

Хотелось съязвить колкость, чтобы ему было так же неприятно, но вместо этого я тихонько выдала.

— Поясни.

Марк вздохнул. Откинулся на спинку стула и сложил руки под грудью не прекращая полоскать своим взглядом. Под его напором я вся съежилась, нервно поёрзав на месте. Волосы лезли в лицо и я заправила прядки за уши, открывая взор серьгам-гвоздикам из белого золота, подаренными Марком на прошлый день рождения.

— Выглядишь как дешевка — С размаху нанёс удар. Мои щёки вспыхнули, а глаза едва из орбит не вылезли.

— Ты совсем охренел, Кузнецов?! — Заорала вскочив с места. Поправила задравшееся платье уперев руки о стол и слегла нагнулась вперёд. Ярость горела в груди, а от обиды едва не дрожал подбородок.

— Я тебя не узнаю. Когда ты успел стать таким говнюком?

— Жизнь иногда обязывает — хмыкнул друг и я поморщилась. Такие перемены пугают…

— Мне не нравится! Ты вообще понимаешь, что сейчас обидел меня? Назвал дешёвкой, когда твоя подружка не вылезает из подобных нарядов. Её ты тоже так называешь, или быть может у вас фетишь, игры брачные, кто кого побольней затравит?

Меня уже несёт, причём не в том направлении, но остановится не получается. Я хочу высказать всё, что за эти дни скопилось во мне с лихвой. Пусть мы ещё больше поссоримся, хотя бы чувство достоинства сохраню или наоборот опущусь на дно. Да и плевать. Пусть считает меня хоть дурой, хоть дешёвкой. Идиот!

— Ты перестал быть собой, Марк. Превращаешься в мужскую копию Андреевой. Ядом плещешь и даже вины за собой не чувствуешь. Я для тебя что, совсем перестала быть важной и нужной? Одна Кариночка только волнует, да?

Марк молчит. Губы поджаты, на щеках желваки ходят, дыхание сбито. Нервничает. Злится.

И пусть!

Может хоть мои слова повернут нужный механизм в его фенольной башке, а то задолбал!

Я не хочу больше ничего выяснить. И находится с ним на одной территории выше моих сил. Напоследок всматриваюсь в такое родное, но в тоже время отчуждённое лицо и с выдохом изрекаю, перед тем как развернуться.

— Ты лучшее, что случалось в моей жизни, Кузнецов, и ты же, самое огромное разочарование.

Глава 18.1

— Стой, Рин — слышу за спиной басистый голос, а затем мою ладонь перехватывает тёплая мужская и разворачивает на сто восемьдесят. Я едва не теряю равновесие, пальцами впиваюсь в широкие плечи и тяжелым взглядом смотрю в голубые глаза. В них отражается смятение и кажется раскаяние, но это не точно.

— Что надо? — Холодно отзываюсь продолжая стоять, не двигаясь. Меня ломает от этой близости, а родной запах сбивает с толку. Я хочу бежать. Бежать без оглядки, подальше от него, но мои ноги словно свинцом налили. В горле сухо, дышать нечем, а сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Я потеряна, растеряна и уязвима.

— Давай поговорим.

— И о чем же нам разговаривать? — хмурюсь, а в голосе сквозит усмешка. Марк вздыхает, прикрывает на несколько секунд веки и только потом отвечает.

— О нас.

«О нас» эхом барабанит в голове и я чувствую, как колючий ком подкрадывается к горлу.

О нас…

Ох, Маркуша да нет никаких нас. По крайней мере я перестала ощущать это с того момента, как на пути появилась дура Андреева. Она отобрала у меня самое дорогое — дружбу. Пригребла к своим цепких ручонкам, а Кузя и рад прыгать перед ней на задних лапках, наплевав на всё. Предатель!

— Ну и, говори, раз начал. — Сделав шаг назад упираясь в холодную стену, сцепляю руки под грудью и замираю в ожидании. Друг колеблется, взъерошивает густые волосы, руками перебирает края белой футболки фирмы «Adidas” и вновь теребит свою шевелюру. Терпение уже горит отметкой красно, и я не выдерживаю громко фыркнув.

— Я жду, Марк — поторапливаю, демонстрируя невидимые часы, указав пальцем на запястье левой руки.

— В последние дни…кхм… в последние дни мы с тобой немного не в ладах.

— Допустим. Дальше что?

— И я бы очень хотел зарыть топор нашего недопонимания друг к другу.

Оттолкнувшись от стены, веду взглядом снизу вверх. Добравшись до кромки заострённого подбородка, чувствую, как начинаю таять, словно ледышка под палящим солнцем стоит только увидеть широкую улыбку с ямочками на щеках обращённую ко мне. Марк знает, что перед этим его приёмчиком я настоящая тряпка. Знает и умело этим пользуется. С минуту на моём лице окаменевшая мина, но когда в ход идут волны из густых бровей, вся выдержка разбивается на мелкие кусочки. А на сухих губах появляется

лукавая улыбка.

— Вот же ты засранец, Кузнецов. — Хохочу ударяя кулачком по мужской груди.

— Простишь своего засранца? — Распахивает передо мной руки для объятий, а я не раздумывая шагаю вперёд зарываясь носом в ворот футболки и дышу, дышу, дышу. Как ненормальная токсикоманка. Как обдолбанная и влюбленная.