Она никогда не бывала на улице Ломоносова, но дом нашла быстро. Поднявшись на второй этаж, нажала кнопку звонка. Боря открыл так быстро, будто стоял за дверью. Действительно, он рванул в коридор, как только увидел ее из окна.

Едва переступив порог, Наташа протянула сверток.

– Поздравляю! Не знала, что тебе подарить и решила по принципу: что дарить – дарите книгу… Это репродукции картин Дрезденской галереи.

– Спасибо, дорогая, чудесный подарок, – Боря чмокнул ее в щеку.

– А где же гости? – спросила она, снимая пальто. – Я первая?

– И единственная.

Наташа замерла. Вначале на лице отразилась растерянность, затем она нахмурилась:

– Знала бы – не пришла. Ты соврал…

– Постой, не сердись, у меня сегодня, правда, день рождения, но гости придут завтра, и это не те люди, которых я хотел бы видеть рядом с тобой… Прости, – он взял ее руку и тихонько сжал, заглядывая в глаза.

Складка между бровей разгладилась. Зачем обманывать себя: она шла к нему, а не ради того, чтобы повеселиться в компании.

– Пойдем, – потянул он ее за руку.

– Ты один здесь живешь, в такой большой квартире? – Наташа насчитала в коридоре шесть дверей.

– Не совсем. Со мной живет Ирина Романовна, очень милая старушка, она следит за домом. Ее комната по другую сторону кухни, там отдельный вход. Сейчас она в отъезде.

В уютно обставленной гостиной царил полумрак, плотные шторы были задернуты. Пахомов зажег две свечи на уставленном блюдами низком столике возле дивана.

– Ого! Это ты сам все приготовил? Очень красиво.

– Надеюсь, что и вкусно, во всяком случае, готовилось с вдохновением – потому что для тебя.

Он так взглянул, что опять будто электрический разряд прошел между ними. Наташа поспешила сесть. Вначале она чувствовала себя неловко, непривычно было оказаться единственной гостьей, которую потчуют с преувеличенным вниманием, но после нескольких рюмок вина расслабилась. Они болтали о кулинарии, потом рассматривали подаренный Наташей альбом. Пили кофе с крохотными пирожными. Тихая музыка не мешала разговору.

Вдруг Боря прислушался и предложил:

– Потанцуем?

Лишь только они встали, началась другая тема. «Je t'aimer», узнала Наташа.

Боря положил руки ей на талию, она обняла его за плечи. Медленно передвигались они под музыку, а нежный женский голос и хрипловатый мужской, казалось, говорили за них…

– Я люблю тебя, – прошептал Боря.

– Это перевод? – осторожно уточнила она.

– Нет, это я….

Он нашел ее губы. Музыка длилась и длилась, из динамика стали доноситься страстные вздохи, а он все целовал ее, и сил двигаться не осталось…Тогда он подхватил Наташу и отнес в спальню, усадил в кресло, а сам устроился у ее ног и, держа за руки, горячо заговорил:

– Я влюбился в тебя с первой минуты, как увидел. До тридцати лет не верил в любовь с первого взгляда – а она есть! Я пытался забыть тебя, даже перестал к вам приезжать – не помогло… Никто мне не нужен и не дорог так, как ты, Наташенька… И эту работу для Сашки я нашел, поверь, не для того, чтобы ты мне была благодарна, я просто не мог видеть, как ты тянешь все на себе. Ты – красивая, умная, лучшая на свете женщина, – вынуждена по утрам мыть полы, чтобы подработать!

– Ну, должен же кто-то и полы мыть, – пробормотала Наташа, отводя взгляд от его пылающих страстью синих глаз.

– Когда муж дурака валяет? Да это его прямая обязанность, тебя содержать, а не наоборот! Милая моя, я хочу все для тебя делать. Ты же знала это, ты чувствовала… Я ведь не ошибаюсь, ты тоже меня хочешь?

– Это не любовь, это…

– Дурочка. Почитай Фрейда: секс правит миром! Только старина Зигмунд не делал поправку на русский характер. Мы-то без своей загадочной души не можем, поэтому и в секс ее вкладываем – получается любовь. Посмотри мне в глаза, я же вижу, что ты тоже этого хочешь… – Он уже гладил ее колени, сдвигая юбку все выше. – Я вижу, ты хочешь… Скажи, что хочешь, и я пойму, что любишь… Хочешь?..

Он смотрел на нее, не отрываясь, и казалось, гипнотизировал своими откровенными словами. Затем принялся целовать: колени, грудь, губы. Она чуть не задохнулась от счастья, ощутив щекотку от его усов, и уже не могла понять – во сне это или наяву, так все было похоже… Еще немного, и волна восторга поглотит ее целиком. Но тут в гостиной зазвонили часы – гулко, громко. Вздрогнув от резкого звука, Наташа очнулась.

Что она делает?..

Оттолкнув Борю, она принялась лихорадочно застегиваться, лепетала, оправдываясь:

– Пойми, я так, тайком, не могу. Я себя уважать перестану…

– Давай не тайком, скажи мужу!

– Нет, я не могу.

– Чего ты боишься?

– Нет, так нельзя, это неправильно… Я не могу его предавать… Саша любит меня, он отец моего ребенка… И мы прекрасно живем, тебе все скажут…

Она сама не понимала, кого хочет убедить в этом – его или себя.

– Все скажут?.. Прекрасно?.. – крикнул Боря. Впервые Наташа видела, что ему изменила всегдашняя выдержка.

– Мне кое-кто сказал, как вы хорошо живете, да и не нужны мне ничьи рассказы! Лучше скажи: ты меня любишь? Что молчишь?.. Самой себе боишься признаться, что все не так просто? Что есть привычный муж и мужчина, которого хочется всем телом и душой, ведь так? – Он насильно повернул к себе ее лицо. – Так?!

– Нет, я не могу, – тихо ответила Наташа, опуская взгляд.

– Тогда иди ты к черту! – вдруг взбесился Пахомов. – Я вырву тебя из своего сердца! Убирайся, и даю слово, что больше шага не сделаю в твою сторону. На что ты надеялась, когда шла сюда?.. Пощекотать себе нервы, слушая мои излияния, продинамить, и уйти? Поверь, я не из тех, кто легко забывает подобные вещи. Была бы ты девицей – еще можно понять! Я думал, ты уже выросла, – горько усмехнулся он. – А теперь уходи! Придешь, когда повзрослеешь! Когда поймешь, что тебе нужен я, а не он!

Наташа остолбенела от этих слов. Не в силах двинуться с места, она стояла и смотрела на него. Тогда Пахомов схватил ее за локоть и потащил к выходу.

– Убирайся вместе со своей хваленой порядочностью!

Захлопнув за ней дверь, он вернулся в гостиную, нервно закурил, опрокинул в рот рюмку коньяка и набрал телефонный номер.

– Андрюха, как там у вас, все нормально? Тогда прихвати двух телок и дуй ко мне, а то тошно одному в день рождения.

– Что, не обломилось? – спросили на том конце провода.

– Да уж, здесь, похоже, никогда не обломится. Давай быстренько, чтобы пораньше их выставить. Ты мои принципы знаешь – никаких ночевок.

Около полуночи девицы, получив по стольнику, сели в такси.

– Что-то на твоей лица не было, затрахал в доску? – подколол Андрей друга. – За свою цацу отыгрываешься? Я хотел было поменяться, да вижу – девка уже никакая.

– Надо было поменяться! – скрипнул зубами Пахомов.

– Да ладно, я пошутил…

– Зато я – нет. К черту ханжество и порядочность! Я ими сыт сегодня. Три года ждал, сегодня уже в руках держал – и выскользнула, как намыленная.

Он залпом опрокинул в рот рюмку водки.

– Кончай пить, – отодвинул бутылку Андрей. – Завтра башка трещать будет. Одна она на свете, что ли? Просто тебе бабы никогда не отказывали.

– Была бы она свободна! – почти простонал Боря.

– Ну, так разведи! С твоими деньжищами – и бабу не уломать? Все они продаются.

– Видимо, не все. Но проще с теми, что продаются.

– Это верно, – кивнул Андрей.

– Вот за них и выпьем!

– Хорошо. Только это последняя, у меня уже в глазах двоится, а ты еще раньше начал. Выпьем и спать.

Наташа ничком лежала на кровати и тихо плакала. В квартире было непривычно пусто, никто не мешал ей реветь.

Что она наделала? Сама мечтала, чтобы ее сны превратились в реальность, а как дошло до дела – струсила. Ведь Боря на самом деле ее любит, ерунда все эти разговоры про секс. Он всегда пытался облегчить и украсить ее жизнь – что это, если не настоящая любовь?

А она сама? Когда-то, влюбившись в Сашку, она думала, что это навсегда. Кто мог представить, что она станет мечтать о другом, плакать о нем…