— Это…всё какое-то нереальное. Да?

Они встали посреди моста и смотрели на красивейшее небо, усыпанное миллиардами звёзд, с переливающимся сине-фиолетовыми красками северным сиянием, где оно всеми силами пыталось укрыть за собой громадный красный Мессер и его маленькую и белую сестру Секунду.

— Я этого не забуду… — поражалась она.

— Серана, — мягко окликнул её Дова — я всё хотел спросить тебя об одном…

— Да? — опустила она голову и взглянула в глаза любимого, услышав его участившийся пульс.

— Давай присядем… — предложил он и они вместе сели на, шириной в метр, каменные перила моста.

Вздохнув и набравшись некой смелости, Хьялти продолжил:

— Серана, как так вышло, что ты начала чувствовать ко мне что-то? Я всегда задавался этим вопросом, но не решался его озвучить.

— Я и сама не до конца разобралась. — честно призналась вампир. После мягкого вздоха, она немного подумала и сказала — После того, как мы разобрались с моим отцом с помощью твоих друзей из Стражи Рассвета, и когда я попросилась к тебе в постоянные напарники, хотя я думала и очень боялась, что после всего сказанного, ты просто покинешь меня и забудешь, я…Я долгое время приходила в себя, всем видом скрывая боль утраты отца. Я знала, что это было необходимо, однако до сих пор не могу оправдаться перед собой же за содеянное. Борясь с этой грызущей изнутри болью, особенно в те моменты, когда ты спал, я и не заметила, как прошёл первый год наших совместных приключений на Солстхейме и частично в Скайриме. — Серана, говоря свою речь, смотрела на ночное небо, чуть задрав голову — Когда внутри меня немного поутихли мысли об отце, матери, мне и моей судьбе в этом мире, то я наконец смогла за столько веков своего существования обратить свой взор на окружающих меня людей и мир в частности. Я стала изучать его вместе с тобой, всё больше отдаляясь от тех пагубных мыслей. Для меня это стало неким периодом спасения и восстановления моих душевных ран, которые потихоньку начали затягиваться в моей груди и на моём сердце. Путешествуя с тобой, я начала обретать новые интересы, новые смыслы в моей долгой и скудной жизни.

Моя жизнь разделилась на до и после. Тогда я не совсем понимала, почему же так всё происходит, но, когда до меня дошло, что вся загвоздка кроется именно в тебе, то, спустя уже полтора года с нашего знакомства, я стала присматриваться к тому, кто постоянно находится рядом со мной, кто оберегает меня, кто поддержит меня в любую трудную минуту и кто заботиться обо мне. Я осознала, что ничего толком о тебе не знаю. Да, я расспрашивала тебя о тебе же, когда мы только познакомились, но это было скорее некой проверкой на доверие и для успокоения себя же, наверное…

И вот тогда, когда поняла, что ничего о тебе не знаю, я приняла решение изменить это. Из тех твоих давних ответов на мои вопросы, у меня мало что отложилось в голове и, посчитав это слишком лицемерным и эгоистичным, я не стала повторно спрашивать тебя об этом, а попыталась тихонько выведать у твоих друзей с кем ты более-менее общался, но оказалось, что мои никудышные знания о тебе, являются неведанными для кого-либо другого с кем бы я это не обсуждала. Тогда я встала в ступор. Я не знала, что дальше делать, ведь после моего отказа, ты закрылся в себе и окончательно перестал говорить хоть что-то о своём прошлом…Извини…

Он кивнул головой.

— Но с другой стороны, — продолжила она, увидев, что он её уже давно простил — это разогревало всё больший интерес к тебе, как к личности. Я начала наблюдать за тобой и изучать тебя. Я смотрела, как ты спишь, как ты ешь, как разговариваешь и как взаимодействуешь с окружающими. И из этого я помаленьку и по крупице собирала твой образ, твоё представление о мире, и отношение к нему. Оно схоже с моими взглядами, от чего мне было всё более любопытно. Я хотела сблизиться с тобой. Спросить тебя. Вернуть обратно некогда разбитое ко мне доверие и…сердце.

Я понимала, что это будет трудно и вряд ли выполнимо. Я боялась, что ты отвергнешь мои попытки вновь разжечь в тебе ту искру, которую я однажды так холодно и чёрство потушила. — она почувствовала подкатывавший ком к горлу — Это вгоняло меня в грусть и в обвинения себя же за всё, что случилось. Но всё же маленький уголёк надежды тлел в моей груди.

Видимо, вот тогда я и почувствовала что-то. Что-то мне не знакомое ранее за все мои бессчётные лета. Я не понимала, что ощущаю и боялась этой неизвестности. Меня начало тянуть к тебе некая неведомая мне сила, которой я не могла воспротивиться, стараясь изо-всех сил убежать от этого. Но как бы я не пыталась, это ощущение вновь появлялось и всё более усиливалось, когда я находилась рядом с тобой. Спустя непродолжительное время, я поняла и осознала, что влюбилась в тебя навсегда и без оглядки.

Но всё же мысль одна неодолимая не давала мне спать и жить. Я начала настолько опасаться того, что это всё может рухнуть для меня так же, как когда-то рухнуло для тебя, что у меня началась апатия и…страх, который сковывал меня всё это время, начал лишь усиливаться. — она чувствовала, что её слёзы скоро будут собираться у её век.

Я винила себя во всех неудачах, не спала сутки напролёт, думая лишь о том давнем разговоре, в котором я тебе оказала, боясь, что подобное случится, но только уже со мной. Думаю, ты прекрасно помнишь тот мой период страха, скованности и вселенской грусти.

Хьялти вновь кивнул головой.

— Когда мы вернулись в Вайтран после твоего совместного дела с Бриньольфом в Виндхельме, то в ту ночь, я наконец решилась сказать тебе обо всём, что думаю и чувствую уже на следующее утро. Дорогу до Ветреного пика я пыталась бороться с своими страхами и подбирала момент и подходящие слова, чтобы не ранить тебя вновь. Когда всё же момент настал, то тот злосчастный дракон… — Серана вытерла пальцами покатившуюся слезинку по своей щеке. Шмыгнув носом и убрав ещё одну слезинку, она продолжила — Ну а дальше…дальше ты знаешь… — вампир непроизвольно вздрогнула, вспомнив всё то, что ей пришлось тогда пережить — …Месяц страданий…слёз…мучений…терзаний…Я вложила в него всё, абсолютно всё, что так долго копилось во мне всю мою жизнь. Я вскрыла все свои старые и новые душевные раны и пустила поток крови из слёз. Это было апогеем всей моей боли. И если бы ты остался в Совнгарде, то я…я бы… — она разрешила своим слезам наконец выйти из её век и те тихими маленькими струйками зажурчали по её скулам.

Довакин прижал её ближе к себе и, аккуратно вытерев большим пальцем её слёзы, чувствуя, как она вздрагивает от ужасных мыслей, поцеловал её в щёку.

— Как же я счастлива, что повстречала тебя. — всхлипнув, смогла сказать Серана.

— И что у нас всё получится. — шёлковым шёпотом добавил он.

— Я люблю тебя. — она мягко убрала его ладонь и, резко повернувшись к нему лицом, поцеловала его губы глубоким, любящим и искренним поцелуем.

Вампир старалась целовать его всё глубже и всё плотнее прижималась к нему, будто бы боялась, что всё это сон или плод её воображения, который вот-вот исчезнет от неё в забвение. Ей было наплевать, что ему не хватало воздуха, от этого и поцелуи были хаотичными, рваными, но рьяно страстными и пылкими, от чего девушка становилась всё более опьянённой и, в некоторой степени, звереподобной. Она чувствовала его бешенный сердечный ритм, когда целовала его горячущие и влажные губы, которые всё более набухали и становились от этого всё желаннее, пульсируя и зовя её в продолжение поцелуйного экстаза, которому она не воспротивилась, а даже наоборот содействовала.

Уже чуть не потеряв сознание от нехватки кислорода, Довакин смог оторвать её от себя и сделал огромный и громкий вздох, от которого у него сразу голова пошла кругом, заставив прокашляться, ибо он захватил слишком большой объём воздуха за раз. Тяжело и томно дыша, вытирая размазывавшиеся слюни вокруг своих губ после беспрерывных серий поцелуев, он смог ответить:

— Я тоже люблю тебя…Ох-х-х… — выдохнул он.

Серана хихикнула и спросила: