— На, пару, на всякий случай. — встав со скамьи, Довакин подошёл к Серане, протянув ей пару металлических отмычек, и та убрала их в карман.

Присев на корточки перед сундуком, Дова смотал паутину на какой-то прутик и, извинившись за такое дерзкое действие перед паучком, положил веточку в сторону, начав взлом замка:

— Во-о-от так…и…готово. — замок щёлкнул и отворил свои ставни, дав доступ к содержимому ящика. Довакин сразу заглянул внутрь — Около двадцати монет и какой-то зачарованный кожаный шлем – вообще ни о чём. — послышалось небольшое разочарование в его голосе, сопровождающимся вздохом.

— Хоть что-то. — оптимистично прозвучало от неё.

— Это точно. Пошли дальше?

— Пошли.

Развернувшись к деревянной двери, что стояла напротив скамьи, он отпёр её и они поднялись по небольшой каменной лестнице, которая привела их в следующий зал, в котором они наткнулись на большое количество кроватей, с лежащими на них скелетами и небольшими склянками яда, стоящими рядом у каждой кровати. Подойдя ближе, они услышали, как сзади появились два призрака, что лязгнули своими мечами и бросились на путников. Быстро среагировав, Серана моментально поразила обе цели цепной молнией и те дезинтегрировались в некое подобие праха или даже плазмы.

— Сектанты даже после собственной смерти пытаются защитить руины. — произнесла она.

Проходя дальше по многочисленными коридорам и залам, попутно нейтрализовав призраков, что встают у них на пути, Довакин с Сераной дошли до двери, которая вела в крипту Монастыря. Эта дверь находилась слева, на ┤-перекрёстке чуть ниже по лестнице, а дальше по коридору виднелись некие решетчатые ворота, с рядом расположившимся рычагом. Немного подумав, Довакин сказал:

— Так, давай по началу пойдём вперёд и исследуем, что за решеткой, благо я вижу рычаг, который, как я полагаю, открывает эти ворота, а после вернёмся сюда.

— Только осторожно, а то эти три, сожженные до хрустящей корочки, тела воинов, что тут лежат, мне что-то подсказывают.

— Вон, посмотри в какой позе он зажарился. — Довакин указал кивком подбородка на сидящего на коленях воина, с надетым на голову железным шлемом, крепко обнимающего свой железный двуручный меч.

— И я про тоже.

Подойдя к рычагу, приготовившись его задействовать, Дова обернулся на Серану и начал отсчёт:

— Раз, два, три! — как только Драконорождённый закончил отсчёт, то тут же активировал рычаг, что спровоцировало открытие решетки, и отпрыгнул от него, что есть мочи в сторону подруги. Никакой ловушки не оказалось. Тишина захватила всё пространство и только сквозняк легко насвистывал свою песню. От Дова послышалось кратко и недоверчиво — Ладно…

Путники прошли дальше, оказавшись на самом первом перекрёстке, откуда и начался их путь в глубины Форелхоста.

— Мы там же, откуда и пришли. Видимо, та решётка, которая оказалась заперта и вела влево, это именно эти ворота. Пошли обратно. — сделав вывод, предложила Серана.

Довакин кивнул головой и, развернувшись, они отправились к железным дверям, что вели в крипту.

Минуя двери, они оказались в очередном длинном и угловатом коридоре. В лёгкие сразу попал спёртый воздух, состоящий из запахов старья и гнили, ранее не встречавшихся в прошлых помещениях. Лёгкая дымка окутывала пол, словно пытаясь спрятать и так хорошо замаскированные нажимные плиты-ловушки. Длинные корни каких-то растений окутывали стены, пол и потолки, вырываясь из разломов этих самых стен и потолков.

— Сейчас пойдёт потеха. — саркастично произнёс Дова.

— Готова поспорить, что этот ключ охраняют драугры высокого ранга.

— Какие-нибудь драугры-призраки, не более, ибо, предполагаю, что всё силы находятся у жреца под боком, охраняя того. Слушай, Серана, ты случаем не читала книгу у Бернадетты Бантьен “Среди Драугров”?

— Хм-м, что-то приходит в голову, но не могу вспомнить что-то конкретное.

— Эта та естествоиспытательница, что жила с драуграми полгода.

— А-а, точно. Да, я читала её, но очень давно. Помню из её рассказа только то, что драугры каждый день и разными группами, посменно заменяя друг друга, выбираются из своих каменных склепов и ковыляют до саркофага драконьего жреца, затем садятся перед ним и передают ему свои жизненные силы, а после встают и принимаются за тщательную уборку, словно они продолжают последовать своему предводителю даже после собственной смерти.

— Да-да, и это объясняет, что в какой-либо древний курган, храм или крепость не зайди, везде будут зажженные свечи и тлеющие чаши с углём. Они, оказывается, просто спят для подзарядки своей энергии, а после встают и делают обычную работу по уборке или еще чему.

— А почему ты спрашиваешь?

— А вот пока мы тут слоняемся, я вспомнил эту книгу, которую читал еще два месяца назад, когда мы были проездом в Коллегии Винтерхолда. Я тогда купил эту книгу у Урага гро-Шуба.

— Теперь я поняла, что ты там читал с таким азартом. Библиотека в Коллегии просто великолепная. У меня и в замке было много хороших и различных книг, которые я все перечитала по несколько раз, но в Арканеуме собраны такие редкие экземпляры, что каждый книжный червь, как я, обязан посетить это место хотя бы раз…Слушай, а как ты поступил в Коллегию? Ведь ты мне не рассказывал. Хотя, как оказалось, ты мне вообще ничего не рассказывал о своих прошлых похождениях.

— Прости, просто…всё…сложно было. Я замкнулся в себе не без причины. — сказал он, вспомнив те переживания и эмоции, когда Серана отказала ему в его предложении быть вместе, от чего немного потускнел.

Серана поняла, что произошло и о чём он ведёт речь, и сразу выговорила, чтобы не дать ему раскиснуть, да и самой тоже:

— Это ты меня прости, что я была так груба с тобой. Мы начали обсуждать эту тему довольно рано, когда я не была готова. Мои мысли были о другом, ну…ты знаешь.

Спустя паузу, Довакин спросил её внезапным для неё вопросом:

— А сейчас ты готова?

Серана растерялась от столь неожиданного вопроса заставшую её врасплох:

— Ох…Довакин… — сделала она паузу, тщательно выбирая будущие слова, чтобы не дай Талос задеть его вновь и дать окончательно угаснуть к ней. Тот замер, в ожидании худшего. Вздохнув, она продолжила — …давай пока что…отложим этот вопрос, потому что я сама для себя не ответила на него. — её губы слегка затряслись, она начала сильно переживать и с чутким трепетом ожидала его реакции.

Внутри него появилось обвалившееся ощущение, что всё провалилось в бездну отчаяния и безнадёги. Сердце кольнуло острой и быстрой болью. Тягостно вздохнув, он выдавил из себя, безуспешно пытаясь скрыть своё терзающее негодование и расстройство:

— Хорошо.

Серана очень виновато опустила глаза вниз, ощутив на себе Вселенскую вину, пытаясь противостоять сметающему, жестокому и душераздирающему урагану мыслей в её голове. Вдруг она набросилась на Довакина, крепко заключив его в свои объятия, вплотную уткнула своё лицо к его теплой и пульсирующей тяжёлым ритмом шее и прошептала с резко нахлынувшими горькими слезами из-за ненависти к себе же за её такую столь чрезмерную неуверенность и эгоистичность, почти крича с характерным хрипом:

— Прости меня!…Прости…я очень боюсь…я просто…не могу поверить, что это не мой сон или…галлюцинация, которая вот-вот хитро сбежит от меня в пустоту комнаты…в угол комнаты…такой тёмный, пустой, безжизненный… — крепче сжимая его в своих объятиях, прикасаясь, почти впиваясь, в его шею с затылочной стороны своими холодными и изящными пальцами.

— Она стала слишком чувственной к словам, которые хоть как-то относят её к тем очень болезненным воспоминаниям. Я её понимаю. Это свежая и глубокая рана, которая заживёт не скоро…Но ничего, мы справимся… — пронеслась мысль в голове Довакина. Тяжело вздохнув с грузом на сердце, он почувствовал, что струйки её обильных слёз катятся по его шее, стекая под воротник чешуйчатой брони и спускаясь далее вниз.