– Ты нарисовал это, Сеймур? – грозно спросил Праведник Ормальд.

– Да, – дрожащим голосом ответил Сеймур, и Бетель с замиранием в груди увидела, как по его щекам покатились слезы. – Я виноват, и каюсь в этом.

Праведник Ормальд обратил свой взгляд на притихших прихожан.

– Сеймур совершил поступок, порицаемый Вечным Владыкой Кравеном. Как известно, Истинная Вера гласит, что настоящая добродетель каждого жителя Страны Благоденствия заключается в скромности и смирении, а всякое творчество тому вредит. – Ормальд с презрительным видом указал на картину. – Рисование, пение, сочинительство, лицедейство или танцы – все это ненужные занятия, которые отвлекают нас от благочестивых дел. Творчество не несет в себе ничего, кроме сумятицы, а потому должно быть навсегда нами отвергнуто. Так велит Вечный Владыка Кравен, и во имя Истинной Верой, дарованной нам свыше, мы должны исполнять его волю.

Праведник Ормальд кивнул послушнику, и тот по команде протянул Сеймуру жестяную банку и кисточку.

– Ты знаешь, что делать, Сеймур, – властным тоном проговорил Ормальд. – На первый раз я тебя прощаю. Но если ты вновь совершишь подобный проступок, то за твое наказание возьмутся Стражники Порядка. Думаю, тебе хорошо известно, что это означает.

Сеймур охотно закивал, давая понять, что полностью осознал свою вину. Бетель показалось, что у всех жителей деревни, собравшихся в Церкви, перехватило дыхание в тот момент, когда он взял банку и обмакнул в нее кисточку.

Сеймур больше не сдерживал слез, когда штрих за штрихом наносил черную краску на картину, закрашивая вначале небо, а затем и прекрасные цветы на зеленом лугу. Вскоре все полотно было покрыто черной краской, и Бетель в очередной раз с ужасом осознала, что не только Сеймур рисковал, когда втайне от всех рисовал картину…

Когда послушник убрал из прохода стул с закрашенным полотном, а Сеймур с опустошенным видом вернулся на свое место, Праведник Ормальд торжественным голосом начал свою ежедневную проповедь:

– Сегодня ночью во время сна мне явилось новое откровение Вечного Владыки Кравена, и я готов поделиться с вами этим удивительным знанием!

Он развел руками, словно ожидая приветственных оваций, но вместо них собравшиеся в Церкви люди лишь прилежно кивнули головами – таков был порядок, заведенный много лет назад. Жителям Страны Благоденствия не позволялось проявлять слишком бурных эмоций (к ним, без всякий сомнений, относились аплодисменты), поэтому скромных кивков головой было достаточно для того, чтобы выразить почтение и послушание.

Мама Бетель, как и все остальные, опустила голову в коротком поклоне, а затем неодобрительно взглянула на дочь, когда заметила, что Бетель замешкалась с тем, чтобы вовремя кивнуть головой, приветствуя слова Праведника Ормальда. Бетель виновато улыбнулась маме: она всякий раз забывала, что во время речи Ормальда полагалось периодически кивать головой в драматических паузах, которые делал Праведник.

Тем временем он продолжал свою проповедь:

– Сегодня ночью Вечный Владыка Кравен сообщил мне, что благодаря его безграничной мудрости и невероятной силе Страна Благоденствия находится под надежной защитой от вторжения опасных чудовищ из внешнего мира, а мы все – благочестивые и праведные граждане Страны – продолжаем жить в мире и процветании.

Бетель вопросительно взглянула на маму, ожидая увидеть на ее лице если не полное изумление от слов Праведника Ормальда, то хотя бы легкое удивление: дело в том, что точно такую же речь Ормальд с регулярным постоянством произносил каждую неделю, всякий раз выдавая свои слова за очередное «новое откровение» Вечного Владыки Кравена. Но по какой-то непонятной причине мама, как и другие жители деревни, не обращали на это внимания и слушали речь Ормальда с таким видом, будто она действительно была дня них поразительным откровением.

Однажды Бетель спросила у мамы, почему та не помнит, что на прошлой неделе Праведник Ормальд уже произносил такую же проповедь? Мама очень удивилась, услышав вопрос Бетель, и начала искренне уверять дочь, что проповеди Ормальда никогда не повторяются, и каждый день он сообщает жителям деревни новую волю Вечного Владыки Кравена.

Такой же точки зрения придерживались другие жители деревни, когда Бетель как бы невзначай интересовалась у них на эту тему.

Даже немногочисленные дети и подростки, которые, казалось, слушали Праведника Ормальда вполуха, тоже уверяли Бетель, что его проповеди всякий раз несут в себе новую информацию.

В конце концов Бетель просто надоело утверждать обратное. Она покорно ходила на проповеди вместе с мамой, молча удивляясь тому, как ловко Ормальду удается выдавать одни и те же слова за некое «новое откровение».

Вот и сейчас Праведник Ормальд продолжал говорить то, что Бетель уже слышала множество раз:

– Для того, чтобы наша жизнь оставалась стабильной и благополучной, Истинная Вера велит нам соблюдать простые правила. Каждый праведный житель Страны Благоденствия, если он не хочет превратиться в оцепеневшего или стать жертвой чудовищ из внешнего мира, должен смиренно выполнять свои рабочие обязанности, а также ежедневно посещать Церковь и слушать проповеди. – Праведник Ормальд на мгновение замолчал и, дождавшись одобрительных кивков, снова заговорил: – Именно это вы и делаете, дорогие праведные! Вы послушно работаете во благо процветания Страны Благоденствия, и посещаете мои проповеди, во время которых я сообщаю вам волю, мысли и наставления Вечного Владыки Кравена. Мы остаемся под его защитой, поэтому у нас все хорошо, стабильно и надежно. Главное, что мы должно помнить: покорность, праведность и скромность – вот основные столпы, на которых держится наша любимая родина, наша Страна Благоденствия. Но для того, чтобы так продолжалось всегда, и наши дети, и дети их детей, оставались под надежной защитой Вечного Владыки Кравена, мы должны быть едины! Мы все должны быть похожи друг на друга, как прутья в пучке хвороста – только так никто не сможет нас сломить! Один Кравен, одна Вера, одна Страна!

Праведник Ормальд воздел правую руку к потолку, а левой рукой обвел всех сидящих в зале, повторяя тем самые позу и жест статуи Кравена, установленной посреди площади перед Церковью. Прихожане вновь склонили голову в покорном согласии с Ормальдом. На этот раз Бетель, поймав предупреждающий взгляд мамы, успела вовремя кивнуть, хотя по непонятной для нее причине испытывала странное гнетущее чувство от слов Праведника Ормальда.

– Что ж, праведные мои, а теперь самое время погрузиться в благостную дрему, – провозгласил Ормальд.

Он сошел с кафедры и, подобрав полы рясы, устроился в широком кресле с бархатной обивкой, которое стояло рядом с алтарем, украшенном иконами с изображением Вечного Владыки Кравена. Как и в случае со статуями, на иконах его рисовали в образе высокого человека в длинной мантии с капюшоном, скрывавшим лицо.

Праведник Ормальд закрыл глаза и, положив ладони на колени, откинулся на спинку кресла. Бетель наблюдала за тем, как прихожане, в том числе и ее мама, один за другим повторили действия Ормальда: они тоже смежили веки, положили руки на колени и устроились поудобнее на жестких скамьях.

Наступало то, чего в последние месяцы больше всего боялась Бетель: время дремы.

Дремой во время проповедей в Церкви называлось особое состояние, похожее на глубокое забытье. И хотя Бетель точно не знала, что такое забытье, но именно таким словом учитель в школе, мама и другие взрослые, жившие в деревне, описывали состояние, в которое они ежедневно погружались на проповедях в Церкви под руководством Праведника Ормальда.

Медленным, тягучим голосом, напоминавшим стекавший с ложки мед, Ормальд с закрытыми глазами говорил слова, которые послушно повторяли за ним прихожане, в том числе мама Бетель:

– Тьма излучает свет. Ложь обнажает истину. Покорность дарует свободу.

Взглянув украдкой на маму, которая сидела с закрытыми глазами и повторяла вместе со всеми эти странные фразы, Бетель тоже смежила веки и начала тихо шептать слова, которые произносил Праведник Ормальд: