– Прелестно, – негромко произнесла Ливия, явно прочувствовавшая символичность момента.

Вздернув подбородок и сощурившись, глядя на поднимающееся солнце, девушка неожиданно взяла меня за руку, притянув к себе. С другой стороны от нее стоял Кавендиш, которого она так и не отпускала после успокоительного сеанса. Вот так, втроем, в тесной компании и в молчании, держась друг за друга, мы наблюдали, как наливается силой поднимающееся солнце.

– Если всё вокруг событиями, антуражем и историческими аналогиями выглядит как рассвет новой эры, то, вероятно, это и есть рассвет новой эры, – в задумчивости глядя на поднимающее яркое солнце, негромко произнес я. – Кавендиш, ты там как, в порядке?

– Конечно. Мир в огне, руки в крови, но если я смог удержать завтрак в себе, то и себя в руках удержу подавно.

– Что-что ты смог сам сделать? – вкрадчиво спросила Ливия.

– С твоей помощью, конечно же, смог удержать себя в руках, – исправился Кавендиш. – В общем, все молодцы. Дальше что?

– Ждем.

– Чего?

– Общественной реакции.

– И как это будет выглядеть?

– Совсем скоро соберется делегация жрецов и старейшин-законоговорителей, после чего придет сюда обговаривать с нами сроки и условия созыва альтинга.

– То есть мы просто ждем?

– То есть мы просто ждем.

– Ясно. А есть у кого салфетки влажные? Меня кровью сильно заляпало… Да-да, я прекрасно помню, ты об этом предупреждал, – ответил на мой взгляд Кавендиш. – Так что, салфетки-то есть?

Вопрос я его пропустил мимо ушей. Потому что украдкой сейчас смотрел вниз, на открытую ладонь. И видел, что руна Хагаль из-под кожи не исчезла.

Высокая женщина не удовлетворилась жизнью старшего трибуна. Она хотела еще.

Неприятно, конечно, но ожидаемо. Впрочем, не все так плохо – все же на очереди есть еще Дракенсберг.

Если, конечно, он ответит на вызов.

– Рейнар.

– Да.

– Мы здесь уже почти четверть часа.

– И?

– Долго еще нам тут стоять?

– Думаю, да.

– Долго?

– Да, долго.

– И до какого момента?

– Я же тебе говорил уже. До того момента, как к нам сюда не придет делегация… объединенного совета старейшин, – после некоторого раздумья произнес я, не вспомнив, как это собрание называется на нордвикском наречии.

– Ты сказал, сюда придут жрецы и законоговорители.

– Да, но они же не самостоятельно придут, а придут с волеизъявлением и решением объединенного совета.

– А что такое этот объединенный совет старейшин?

– Главный орган власти всех земель Северного круга, состоящий из уважаемых и авторитетных старейшин, жрецов и законоговорителей.

– Органы власти Северного круга находятся на Айлгвене, и это имперская администрация Северного протектората.

– Объединенный совет старейшин, забыл как он называется, если что существует в Северном круге с начала эпох. Его нельзя отменить, как нельзя отменить и его решения.

– Но ведь администрация протектората… – начал было Кавендиш.

– Риксдаг он называется, – произнесла вдруг Ливия.

– Риксдаг – это его название на наречии Западного фолда. Если назвать его так в других землях Северного круга, можно встретить колючую стену непонимания. Я забыл, как он непосредственно на всеобщем нордвикском наречии называется.

– Одельстинг, может? – предположила Ливия, чуть наморщив нос в задумчивости воспоминаний.

– Да у них этих тингов, – опережая мой ответ, махнул рукой Кавендиш. – Тут испокон веков каждая пустая от скал поляна – отдельная Земля, на которой каждый третий обладатель меча объявляет себя лендлордом или королем, а когда на поляне в пределах трех сосен собирается больше десяти человек, у них сразу начинается тинг, если до этого не началась пьянка или драка…

– Или все одновременно, – негромко хмыкнула Ливия.

– …но это все неважно. Скажи мне, почему администрация протектората не может отменить решения этого хрен-его-знает-как-называется-тинга?

– Потому что нельзя отменить Северных богов.

– Да? Интересно. Я не знал.

– Что нельзя отменить Северных богов?

– Что существует этот совет.

– Это в общем-то не скрывается, но особо и не афишируется.

В Мессене на курсах офицерской школы о непростом политическом устройстве Северного круга нам как раз должны были рассказывать в этом месяце, но не сложилось. Поэтому я и не удивлялся неосведомленностью Кавендиша – новости и положение в изолированных протекторатах вообще редко появляются в общественном пространстве остальной Империи.

– И что будет, когда они придут?

– Объединенный совет официально должен принять наш вызов, назначить дату альтинга и Суда богов.

– Должен?

– Да.

– А если они не примут твой вызов?

– Примут.

– Почему ты так уверен?

– Потому что они нордлинги, и не могут пойти против воли одного из своих богов.

– А, ну да, точно. Долго нам их ждать?

– Не знаю.

– Но об объединенном совете старейшин ты же знаешь.

– Об объединенном совете знаю.

– Ну а примерно? Сколько ждать?

– Думаю, час, может полтора. Пока жрецы соберутся первыми, пока обсудят новую реальность, пока спросят богов и уже после вместе с законоговорителями выработают консенсус общего предложения.

– Предложения кому?

– Нам.

– По поводу чего?

– Как минимум насчет даты сбора альтинга и суда богов.

– А еще по поводу чего?

– Откуда ж я знаю, чего еще. Мы только что старшего трибуна Инквизиции казнили и выдвинули обвинения имперскому лорду-протектору всей провинции. Кто его знает, что они исходя из этого решат и каким планом действий будут руководствоваться.

– А они не решат нас… того?

– Нет.

– Почему?

– Потому что они жрецы Северных богов. Если жрецы проигнорируют волю одного из богов, то боги их самих тогда… того.

Повисло короткое молчание, за время которого мы наблюдали, как на площадь продолжает стекаться народ. Лучи солнца уже высветили всю Скалу закона, а также флаги и штандарты фамилий Северного круга, но поле тинга все еще находилось в тени. И выглядело все это внушительно, конечно. Впечатляющее зрелище.

– Пф-ф-ф, – звучно и протяжно вдруг выдохнул Кавендиш. И тут же смутился своего порыва, увидев, что мы с Ливией к нему обернулись. И увидел по взглядам, что поняли: он просто перевел дыхание, но сделал это задумавшись и потеряв контроль, так что выдох его прозвучал уж очень громко.

– Волнуешься? – внимательно посмотрел я на заметно бледного Кавендиша. Настолько бледного, что у него на лице ярко-ярко выделялись веснушки.

– Я? Боги, конечно же нет, не волнуюсь. Мы ведь только что всего лишь вырезали кровавого орла на спине старшего трибуна Конгрегации в Северном круге. Дело-то житейское. Так, немного напряженная ситуация в моем понимании, но в целом я спокоен как удав.

– Завидую. Я вот весь в напряжении, если честно.

– Да? – с деланным удивлением посмотрел на меня Кавендиш.

Рассмеялись мы с ним одновременно. Без веселья, просто нервным смехом.

– Да, беспокойное и волнительное утро получилось, – вздохнул Кавендиш.

– Лучше такое утро, чем… – произнесла вдруг Ливия, коротко дернув подбородком в сторону дымящегося темного пятна на том месте, где недавно лежало тело старшего трибуна Стефана Лавиолетта.

– Рейнар.

– Да.

– Долго еще ждать?

– Не знаю.

– Ты говорил час-полтора. Уже два прошло.

– Они сложный вопрос обсуждают. Час, полтора, два, три… Может, мы тут до вечера будем.

– А народ снизу не уходит.

– Конечно не уходит, это же нордлинги.

– И?

– И они ждут своих жрецов и законоговорителей.

– А зачем?

– Чтобы увидеть, как они придут.

– Это будет какое-то необычное зрелище?

– Нет.

– А зачем тогда ждать?

– Затем, что это нордлинги.

– Эм. Я не понимаю.