Только не она! Кто угодно, но только не она!

Не в силах выносить это больше, Томас захлопнул дверь и обессиленно скатился по ней на пол, зарывшись руками в волосы, тут же пытаясь выдрать все до единого. Вырвать каждую волосяную луковицу, снести скальп. Ведь это именно то, что он и заслужил. Это то, что он поклялся сотворить с любым, кто посмеет причинить страдания Лив — сделать больно. Не просто убить, нет… Это было бы слишком просто. Это стало бы облегчением для безумца. Заставить молить о смерти.

Неожиданно из кухни послышался мелодичный звон бокалов и звук наливаемого в них вина.

Медленно, почти безжизненно поднявшись с пола, мужчина прошёл в единственную озарённую светом комнату и застал за барной стойкой Дебби, и впрямь разливавшую красное вино по хрустальным ёмкостям. И застыл в зоне гостиной, держась на приличном расстоянии.

— Томми! — тут же оживилась блондинка, подбежав, даже скорее подлетев, так легко ей далось это движение, к Томасу. — Я уже думала, тебя там в плен взяли!

И прикоснулась своими нежными руками с изящным маникюром к его груди, принявшись разглаживать порядком смявшуюся футболку.

Том прекрасно знал, что это было. Манипуляция, уловка, наживка для хищной рыбы, попытка соблазнить, подчинить себе, но с ним это никогда не срабатывало.

Невольно в памяти возник образ Оливии, такой искренней, такой невинной. Она никогда не применяла эти штучки, даже не думала об этом! Этим и притягивала.

Довольно грубым движением Томас отбросил чуткие руки женщины и отошёл в сторону, усаживаясь за стойку, но он и не собирался церемониться.

— Зачем ты пришла? — отстранённо спросил он, будто ему было совершенно наплевать на ответ. Впрочем, так и было.

— Чтобы поддержать хорошего друга в трудной ситуации! — невинным голоском воскликнула Дебби.

И как она только не захлёбывается в своей фальши?!

— Себе ты можешь врать, сколько влезет, но мне не надо, — пробубнил Том, судорожно пытаясь дозвониться до Лив, но тщетно — девушка не отвечала на звонки. Затем перевёл всё своё внимание на гостью. — Ты пришла, чтобы снова попытаться меня охмурить! Ещё и выждала момент, когда здесь будет Лив, чтобы вывести её из себя!

— Это просто совпадение! — наигранно поразилась коллега.

— Конечно, — скептично сощурился шатен, — особенно после того, как ты вымогала у неё диссертацию шантажом! Ты хоть понимаешь, что лишила её светлого будущего?!

— Ну будет тебе, Том! Я пришла, чтобы загладить вину! Извиниться…

— Извинений недостаточно!

— Тогда что ещё я могу сделать? Я на всё готова!

— Сомневаюсь…

— А ты проверь, — самодовольно ухмыльнулась она.

И снова этот фирменный голосок опытной соблазнительницы.

— Не думаю, что ты можешь обернуть время вспять и не делать то фото.

Отрепетированная ухмылка медленно сошла с кукольного личика. Меж бровей, сдвинутых к переносице, образовалась морщинка, а уверенный взгляд тут же стал потерянным.

— Я уже говорила, Томми. Мне жаль.

— Знаю, — равнодушно пожал плечами шатен, — и что я тебе нравился, что так ты хотела открыть мне глаза…

— Не нравился, — поправила его Дебра, — нравишься.

— При всём уважении, я так не думаю, Дебби. Ты просто привыкла получать всё, что только захочешь. В тебе говорит синдром охотницы.

— Да, Томми! — наконец посерьёзнела блондинка, вскинув руками. — Да, пусть так! Называй это как хочешь! Я привыкла получать всё, что захочу, и это качество воспитала в себе сама! Побочный эффект детства в сиротском приюте. Сложно ограничивать себя в чём-либо после того, как у тебя не было буквально ничего! Но ты это другое дело. Ты не сравнишься ни с кем из тех, кто были до. Теперь я наконец-то не хочу быть охотницей, хочу быть добычей! Но опять приходится брать всё в свои руки…

Сердце защемило. До сих пор Дебби предпочитала скрывать подробности своего детства, ограничиваясь лишь историями из студенчества и нынешней работы. Том даже и представить не мог, что за плечами у этой обаятельной и невероятно сильной женщины могло быть такое. Дебра всегда создавала впечатление человека, у которого было всё. Материальное. Но увы, детство без семьи — это невосполнимая утрата.

Томас напряжённо поджал губы.

А ведь ревность Оливии была небеспричинна.

— В любом случае с тех пор, как ты сделала ту фотографию, ты потеряла меня навсегда.

Прищурившись, Дебра обессиленно покачала головой.

— Но ты никогда и не был моим, чтобы я могла тебя потерять…

— Тебе лучше уйти.

Накинув на плечи соболиную шубку, оставленную на стуле, и захватив сумочку, блондинка направилась к выходу, на мгновение задержавшись рядом с мужчиной и погладив того по плечу в знак поддержки, но тот лишь отпрянул от её прикосновения, как от кипятка.

— На последнем допросе меня приговорили к семнадцати часам исправительных работ за нарушение неприкосновенности частной жизни и шантаж. Уволили с работы и внесли моё имя в чёрный список учебных заведений. Я тоже многое потеряла, пытаясь дотянуться до тебя.

И Дебби ушла, осторожно прикрыв дверь.

Лучше бы она ею хлопнула! Лучше бы показала, как злилась! Не было ничего хуже на свете её сочувствия! Осознания того, что так или иначе она поступала и вела себя мудрее, действуя на десять шагов впереди.

30 декабря 2019 годаСемь часов и тридцать минут спустя.

Лив так и не выходила на связь с прошлого вечера, даже несмотря на то, что Томас позвонил ей уже тысячу раз и написал миллион сообщений. Противный механизированный голос беспрестанно повторял, что абонент находился вне зоны действия сети, но шатен был уверен на все сто, что девушка просто решила дать ему повод знатно понервничать и на самом деле была дома, в тепле и безопасности, поэтому Том ждал встречи в школе. Не пропустит же она занятия, тем более зная, что мужчины на уроках быть не должно!

В общем-то, Томас пришёл не только ради Оливии. Он хотел уволиться. Не то, чтобы на него оказали волшебное влияние слова Дебби, произнесённые вчерашним вечером, просто он понимал, в каком амплуа предстал на обозрение Секиму из-за всей этой истории. Понимал, какое недовольство испытывали родители школьников, поэтому посчитал целесообразным отойти в сторону и дать возможность ученикам без лишних волнений окончить учебный год. Тем более, что Томас знал — директор Мейсон испытывал страшное чувство вины за произошедший переполох. Глава школы точно организовал бы общешкольное собрание и принёс бы публичные извинения, только вот сам шатен сомневался, была ли в этом необходимость. Ведь даже несмотря на то, что его оправдали, он по-прежнему любил Лив. Любил школьницу. Было ли это нормально? Нет. Но на то были причины, и их во всех красках расписал мистер Беннет — штатный психоаналитик в полицейском участке. Так что совершенно точно Том не имел морального права оставаться на нагретом рабочем месте.

Тяжело вздохнув вдогонку своим мыслям, шатен прошёл в душное помещение школьной приёмной — в самом разгаре первого урока, чтобы не наткнуться на очередь возмущённых учеников, пытавшихся сменить профильный предмет, внедрить секцию по карате в расписание или просто ожидавших своей очереди на профилактическую беседу с директором.

Губы Хиддлстона расплылись в ухмылке. Всегда было так забавно наблюдать за тем, как подростки страшились выговора, будто то было настоящим концом света.

Впрочем, к счастью, приёмная была практически пуста — за исключением лишь секретарши, скромно просившей обращаться к ней по имени, и приглушённых голосов из смежных кабинетов.

— Доброе утро, Линда, — приветливо улыбнулся мужчина, припав руками к деревянной стойке из дешёвого дерева.

Он сразу же заметил перемену в лице женщины, в тот самый момент наливавшей воду из ещё гудевшего чайника в кружку с растворимым кофе. Лёгкая озабоченность сменилась раздражением, а кипяток полился через край, расплескавшись по всему столу и даже попав на ноги секретарши, оставив мокрое пятно на юбке, отчего женщина подскочила и чуть ли не запрыгала на месте от ожога, кажется, разозлившись на мужчину пуще прежнего.