Чувствуя заварушку, бойцы забрали запасные патроны у Лисицкого и Стасюка. Последний оставил себе трофейный Шмайсер и пистолет.

– А вот сейчас бы гранаты не помешали, – тихо и с укором в голосе прошептал Батыров.

Кравцов молча зыркнул в его сторону и лейтенант отвел глаза. Кто же знал, что так будет? Знал бы где упадёшь, соломки бы постелил…

Коридор тянулся метров на триста, не меньше. В конце был тупик и деревянная дверь, обитая железными полосами.

– Ничего не видно, – сказал Батыров, со вздохом пытаясь найти щель в плотно подогнанных досках. – Добротная дверь.

– Зато слышно хорошо, – ответил Егоров.

Из-за двери действительно доносилась приглушенная преградой немецкая речь. Слов не разобрать, но интонации спокойные. Контрразведчикам в который раз повезло, атаку на дом они провели действительно чисто.

– Есть два варианта, – глухо прошептал Кравцов, намеренно “глотая” свистящие буквы в словах. – Или ждём здесь, или идём внутрь. На этот раз тихо зайти не получится.

– Тревоги пока нет, идти не вижу смысла, – твердо ответил Юра. – Нужно ждать подкрепление.

– Булат?

– Согласен с лейтенантом, никуда они от нас не денутся.

– Решение верное, – кивнул Кравцов и прикрутил яркость фонарика до минимума для экономии аккумулятора. – Будем ждать.

Ждать пришлось не долго. Спустя пол часа в глубине коридора появился тусклый свет. Вынырнув из темноты, Стасюк припал на одно колено, восстанавливая дыхание.

– Какого черты ты оставил пост? – зашипел Кравцов. – Что-то случилось?

– К дому… машина подъехала на разгрузку очередная… я их того… без шума снял… ух! – вытирая пот со лба, ответил Стасюк. – Мешок один вскрыл, а там в пшено закопано это…

Свет фонарика выхватил продолговатую капсулу, лежащую на ладони бойца. На плотно запечатанной сургучом крышке надпись на немецком. Не веря глазам, Егоров несколько раз перечитал надпись.

– Циклон Б… это что, тот самый?

Название самого знаменитого орудия казни в газовых камерах Третьего Рейха было на слуху у всех офицеров НКВД. Серебристые гранулы можно просто рассыпать в помещении и они в течении нескольких дней будут выделять в воздух пары сильнейшего яда – синильной кислоты, от которой будет беззащитно не только население, но и армия. Сначала появляется першение в горле, кашель, а когда концентрация яда в теле достигает оптимального значения, человек просто задыхается и в судорогах умирает мучительной смертью.

– Много там? – глухо спросил Кравцов.

– В мешке нашел с десяток таких, – ответил Стасюк.

– Они же это сюда грузовиками завозили. – Егоров с ненавистью посмотрел на дверь. – Там же этого… целые тонны могут лежать!

– И в любой момент эта зараза может оказаться на улицах города, – подытожил Стасюк. – Только я это, по другому поводу прибежал.

– Какому?

– Ну я подумал, что раз машина приехала, то ее должны разгрузить и потом отсюда придут груз забирать…

Словно подтверждая слова сапера, за дверью загрохотала тележка и раздался звук открываемого засова. Рука Егорова рефлекторно потянулась к ножу, торчащему из голенища сапога.

– Без стрельбы, – за секунду до открытия двери прошипел Кравцов.

Юра молнией метнулся в расширяющийся проем. Лезвие со свистом вспороло воздух и глотку ближайшего фашиста. Вернув оружие и оттолкнувшись от поверженной жертвы, Егоров, закручивая тело в воздухе, воткнул нож в висок второго немца, держащего тележку. Собираясь рвануть к третьему врагу, он понял, что можно выдохнуть, потому что к работе подключился богатырь Булат. Словно тараном он ударил в грудь последнего фрица, выбив из того дух. Широкая, словно лопата, ладонь сомкнулась на горле и в наступившей тишине раздался тихий булькающий хрип.

– Чисто! – прошептал Егоров, очищая оружие от крови.

Коридор, в который столь великодушно впустили бойцов лежащие на полу фрицы, был шире и имел стационарное освещение. Под одним из фонарей обнаружилась табличка с несколькими надписями.

– “Arsenal” и “Wissenschaftliche Abteilung”… не могу перевести, – нахмурился Юра, вспоминая смутно знакомое слово.

– Научный отдел, – помог майор и указал на следы тележки на песчаном полу. – Эти двое прикатили её с этого направления.

Дальше группа снова разделилась. Форма немцев была наспех очищена от крови и использована по назначению. Булатов, на широкие плечи которого не налез ни один китель, остался за дверью на подстраховке. Стасюк переоделся в часового и продолжил имитировать спокойное дежурство. Самое сложное досталось Егорову и Кравцову. Им предстояло вернуться с тележкой в подвал, загрузиться там несколькими мешками с лежащего в центре подвала поддона и проникнуть вглубь базы. Освещение в коридорах оставляло желать лучшего, поэтому можно было надеяться, что вглядываться в лица никто не будет.

– Готов? – Кравцов подмигнул товарищу.

– Всегда готов! – улыбнулся Юра и начал толкать тележку в глубину коридора.

Размеры подземной базы впечатляли. Спустя сотню шагов каменная кладка на стенах сменилась природным песчаником. Для создания скрытого убежища немцы использовали естественные пещеры, о существовании которых никто не знал. Оставалось только догадываться об истинных размерах подземного лабиринта. Кое-где пол коридора резко уходил вниз, повторяя изгибы пещеры. В этих местах были установлены деревянные ступени с откатами для тележки.

Спустя еще десять минут Егоров начал терять счёт расстоянию. По его внутреннему компасу они уже прошли не менее километра, а каких-либо препятствий так и не появилось. Когда была пройдена ещё пара сотен метров, Кравцов дал команду остановиться и замер, пытаясь к чему-то прислушаться.

– Впереди голоса, – спустя тридцать секунд сообщил Егоров, слух которого оказался острее. – Едва слышно, но ошибка исключена.

– Подбираемся максимально близко и вырубаем. Оружие используем в крайнем случае. – Майор указал на мешки. – Ты ведь понимаешь, что будет если пуля пробьет хоть один контейнер?

Кивнув, Егоров налег на ручку тележки…

Громкий скрип и дребезжание колес известило часовых о появлении разведчиков гораздо раньше, чем они вышли из полутьмы. Ожидая их появления, один из немцев даже не изменил позы сидя на табурете, зато второй засмеялся и громко спросил по немецки:

– Эрих! Что вы так долго? Клаус уже дважды интересовался вашим возвращением. Он пытался связаться с Олафом, но они не отвечают на телефон. Наверняка опять рядом русские…

Егоров глухо закашлялся и стал стучать кулаком в грудь, оттягивая момент ответа. За эти несколько секунд тележка сократила расстояние между ними до пятнадцати метров…

– Эрих, с тобой все хорошо? – с тревогой в голосе поинтересовался часовой и привстал с табурета. – Сырость пещер убивает нас, сегодня вечером я угощу тебя горячим шнапсом. Продирает до слёз, но зато выводит болезнь из тела…

Еще минус пять метров. Кравцов, перехватив трофейный шмайсер, помогает толкать телегу, придавая ей дополнительное ускорение.

– Вы чего? Осторожней! – подавшись вперед, болтливый часовой упирается в передний край тележки руками и тормозит её у самой двери. – Профессор Шойс просил быть аккуратным с грузом… Эй, а чего вы мешки притащили?

Подняв глаза, он посмотрел прямо на Егорова. Негодование на лице сменило удивление, а затем пришел испуг. Выбросив вперед руку, Юра дотянулся кончиком ножа до горла фашиста. Майор в два прыжка добрался до второго часового и обрушил приклад на голову ничего не понимающего немца.

– Идем дальше? – спросил Егоров, когда они отдышались после боя.

– Профессор Шойс ждет, – согласно кивнул Кравцов. – Негоже старика огорчать…

Последнее решение было ошибкой. Как только майор открыл дверь, то столкнулся нос к носу с очередным обитателем подземного бункера. Голубоглазый великан умер недостаточно быстро и случайным выстрелом успел поднять тревогу.

Крики тревоги и стрельба раздались сразу с нескольких направлений. Разведчикам пришлось отступить в коридор.