— Привет, Ривербридж!

— Джерал! — крикнул Джессум.

Глаза Рожера блеснули, он узнал широкоплечего вестника. Рот мальчика наполнился слюной. Джерал всегда угощал малыша сластями.

Рядом с вестником ехал незнакомец, но мальчик мгновенно успокоился при виде его пестрого наряда. Он вспомнил, как предыдущий жонглер пел, танцевал и ходил на руках, и запрыгал от возбуждения. Рожер любил жонглеров больше всего на свете.

— Крошка Рожер подрос еще на шесть дюймов! — завопил Джерал, придержал коня, соскочил на землю и подхватил Рожера на руки.

Вестник был высокий и пузатый, как бочка, с круглым лицом и седой бородой. Раньше Рожер боялся Джерала из-за металлической кольчуги и шрама через нижнюю губу, от которого его лицо казалось злым. Но это было давно. Вестник пощекотал его, и мальчик засмеялся.

— В каком кармане? — спросил Джерал, держа Рожера на вытянутых руках.

Рожер не замедлил с ответом. Джерал всегда хранил сладкое в одном и том же кармане. Великан засмеялся и вынул райзонский сахар, завернутый в лист кукурузного початка. Рожер возликовал и плюхнулся на траву, разворачивая угощение.

— Какими судьбами? — спросил Джессум вестника.

Жонглер шагнул вперед, откинул плащ и поклонился. Он был высоким, с длинными, вызолоченными солнцем волосами и каштановой бородой. У него была безупречно квадратная челюсть и бронзовая от загара кожа. Поверх лоскутного наряда на нем был элегантный табард,[2] украшенный пучком зеленых листьев на коричневом поле.

— Аррик Сладкоголосый, — представился он, — мастер-жонглер и герольд его светлости герцога Райнбека Третьего, хранителя лесной крепости, владельца деревянной короны, повелителя всех энджирцев. Я явился, чтобы осмотреть город перед прибытием его светлости на следующей неделе.

— Герцогский герольд — жонглер? — спросил Питер у Джерала, изогнув бровь.

— Для деревушек — самое то, — подмигнул Джерал. — Люди постесняются вздергивать того, кто развлекает их детишек, даже если он принес весть о повышении налогов.

Аррик сверкнул глазами, но Джерал только хохотнул.

— Любезный, сходи за трактирщиком, пусть заберет лошадей, — велел Аррик Джессуму.

— Я и есть трактирщик. — Отец Рожера протянул руку. — Джессум Тракт. А это мой сын Рожер.

Аррик не обратил внимания ни на руку, ни на мальчика, а достал из воздуха серебряную луну и бросил Джессуму. Тот поймал монету и с любопытством ее изучил.

— Лошади, — выразительно произнес Аррик.

Джессум нахмурился, но сунул монету в карман и направился к животным. Джерал отмахнулся и взял поводья своего скакуна.

— Питер, не забудь про мои метки, — напомнил Джессум, — не то пришлю Калли — и тебе не поздоровится.

— Похоже, что до приезда его светлости над мостом предстоит еще немало потрудиться, — заметил Аррик.

Питер расправил плечи и кисло посмотрел на Джессума.

— Желаете спать за облупившимися метками, мастер-жонглер? — осведомился Джессум.

Бронзовая кожа Аррика посерела.

— Хочешь, я проверю метки? — предложил Джерал. — Подлатаю или схожу за Питером, если дело совсем плохо.

Он стукнул копьем о землю и пристально посмотрел на метчика. Глаза Питера широко распахнулись, и он кивнул в знак того, что все понял.

Джерал поднял Рожера и усадил на своего дюжего жеребца.

— Держись крепче, мальчик, сейчас поскачем!

Рожер смеялся и дергал жеребца за гриву, пока Джерал и его отец вели лошадей в трактир. Аррик вышагивал впереди, словно хозяин в сопровождении слуг.

Калли ждала у двери.

— Джерал! — воскликнула она. — Какой приятный сюрприз!

— А это кто? — спросил Аррик, поспешно поправляя одежду и волосы.

— Это Калли, — представил Джессум и добавил: — Моя жена, — заметив, что огонек в глазах Аррика не угас.

Аррик как будто и не услышал. Он стремительно подошел к ней, откинул разноцветный плащ и отвесил поклон.

— Сегодня поистине счастливый день, сударыня. — Жонглер поцеловал ее руку. — Я Аррик Сладкоголосый, мастер-жонглер и герольд герцога Райнбека Третьего, хранителя лесной крепости, владельца деревянной короны, повелителя всех энджирцев. Его светлость будет счастлив созерцать такую красоту, когда навестит ваш чудесный трактир.

Калли прижала ладонь ко рту, ее бледные щеки вспыхнули и сравнялись цветом с рыжими волосами. Она неуклюже присела в ответ.

— Вы и Джерал, наверное, устали, — сказала она. — Идем, я налью вам горячего супа, пока готовлю ужин.

— Благодарствую, милая госпожа. — Аррик снова поклонился.

— Дорогая, Джерал обещал проверить наши метки до темноты, — сообщил Джессум.

— Что? — Калли с трудом отвела взгляд от ослепительной улыбки Аррика. — Вы не могли бы привязать лошадей и проверить метки? А я пока покажу мастеру Аррику его комнату и займусь ужином.

— Прекрасная мысль. — Аррик предложил ей руку, и они вместе вошли в дом.

— Приглядывай за Арриком, — пробормотал Джерал. — Его прозвали Сладкоголосым, потому что от его воркования женщины так и тают, а брачные клятвы его не смущают.

Джессум нахмурился и снял сына с коня.

— Рожер, беги в дом и не отходи от мамы.

Мальчик кивнул и припустил со всех ног.

* * *

— Предыдущий жонглер глотал огонь, — сообщил Рожер. — А ты умеешь?

— Умею, — ответил Аррик. — И еще могу плеваться им, как огненный демон!

Рожер захлопал в ладоши, и Аррик снова повернулся к Калли, которая нагнулась за стойкой, чтобы налить ему эля. Она распустила волосы.

Рожер снова дернул жонглера за плащ. Аррик отвел полу подальше, но малыш дернул его за штанину.

— Что еще? — Аррик хмуро повернулся к нему.

— А песни ты поешь? — спросил Рожер. — Я люблю песни.

— Возможно, я спою вам попозже. — Аррик снова отвернулся.

— Пожалуйста, спойте ему, — взмолилась Калли, поставив перед жонглером кружку с шапкой пены. — Он будет на седьмом небе от счастья!

Она улыбнулась, но Аррик уже перевел взгляд на верхнюю пуговицу ее платья, которая загадочным образом расстегнулась, пока Калли несла кружку.

— Конечно! — ослепительно улыбнулся Аррик. — Только смою пыль из глотки вашим замечательным элем.

Он залпом осушил кружку, не сводя глаз с выреза Калли, и поднял большую разноцветную сумку с пола. Калли налила ему еще, пока он доставал лютню.

Бархатный альт Аррика заполнил комнату, чистый и прекрасный. Жонглер ласково перебирал струны лютни. Он спел о женщине из деревушки, которая упустила свой единственный шанс побыть с мужчиной, прежде чем тот уехал в Свободные города, и всю жизнь сожалела об этом. Калли и Рожер внимали пленительным звукам музыки. Когда Аррик умолк, они громко захлопали в ладоши.

— Еще! — крикнул Рожер.

— Не сейчас, малыш. — Аррик взъерошил ему волосы. — Может быть, после ужина.

Он запустил руку в разноцветную сумку.

— Хочешь сам творить музыку?

Он достал ксилофон — несколько полированных дощечек разной длины на лакированной деревянной рамке. На крепком шнурке висела шестидюймовая палочка с обточенным деревянным шаром на конце.

— Вот, поиграй, пока я беседую с твоей милой мамой.

Рожер радостно взвизгнул, схватил игрушку, отбежал и плюхнулся на пол, стуча по деревяшкам в разном порядке и радуясь чистым звукам.

Калли рассмеялась, глядя на малыша:

— Когда-нибудь он станет жонглером.

— Похоже, клиентов не много? — Аррик обвел рукой пустые столы в общей комнате.

— В обед было не протолкнуться, — ответила Калли, — но жильцов в это время и вправду не много, не считая редких вестников.

— Должно быть, одиноко присматривать за пустой гостиницей, — заметил Аррик.

— Иногда, но с Рожером не соскучишься. С ним и в тихий сезон хватает хлопот, ну а в сезон караванов — просто ужас. Караванщики напиваются и поют до рассвета, малышу не уснуть из-за шума.

— Наверное, вам тоже не спится.

— Не спится, — признала Калли. — Зато Джессума из пушки не разбудишь.

— Вот как? — Аррик накрыл ее ладонь своею. Глаза Калли широко распахнулись, и она затаила дыхание, но не отстранилась.