Все содержимое оказалось на нем. Попытка поставить банку на столешницу не увенчалась успехом. Она просто выскользнула из скользких рук и разбилась под ногами. Вот тогда это действительно был впечатляющий грохот. Ему хотелось плакать, он стоял и дрожал, толи от страха толи от холода, весь красный, не понимая, что делать дальше.

Это был полный провал, оглушительный, потому что ему казалось, что сейчас все слышали звук его преступного провала. Варенье липкими ручьями стекало с его волос на чистую хлопковую футболку, а короткие зеленые шорты превратились в грязные коричневые. Он боялся пошевелиться.

Такую ошибку ему никто не простит.

Вся эта вязкая масса добралась до его ног, и если бы он пошевелился, то рисковал поскользнуться босыми ступнями на этом стуле, поэтому усиленно сжимал пальцы ног.

Он так простоял еще несколько долгих минут, пока не пришла мама и увидела эту картину. Родион все продолжал стоять, с силой пождав губы, но подбородок его все равно заметно дрожал. Он, почти не дыша, готовый быть застреленным на поражение от одного лишь ее взгляда, и все же не выдержав этого, начал плакать.

– Вечно ты лезешь, куда не просят. Сплошное разочарование, – глухой голос его матери бил не меньше, чем взгляд. Она действительно была разочарована и раздражена и хотела, чтобы ее сын знал об этом.

Родион же опустил пристыжено голову и теребил пальцами подсохший от варенья край футболки. Он хотел что-то сказать, но не знал, что хочет услышать она. Ему не хотелось признавать, что он совершил ошибку, и от этого еще сильнее расплакался.

Она не терпела оплошностей. Если живешь, то безупречно, без промахов. Ей казалось, что именно так она и заработала свою должность.

– Чего разревелся? Кто это убирать теперь будет? – она быстро подошла к нему, пытаясь не задеть при этом разгрома на полу, и ударила его ниже поясницы, – я разве не говорила, не трогать там ничего?!

Он сжался еще больше. Было обидно. Родион уже не казался себе героем или победителем (видимо, поэтому мать дала ему такое имя), скорее вором в собственном доме, так еще и застуканным на месте преступления.

– Тебе уже шесть лет, не маленький! Я думала, ты будешь вести себя более достойно! Но если к таким годам ты так ничему и не научился, то ничего в будущем ждать от тебя видимо и не стоит.

Она сильно распалилась, но не спешила снимать со стула, желая выговорить все, что накипело. У Валентины Алексеевны в то время как раз была большая неразбериха на работе, и у нее накипело. Слезы маленького Родиона смешивались с этим злосчастным вареньем. У многих бы это зрелище вызвало щемящее чувство в груди, но только не у Валентины Здравой. Она была из тех, кто считал, что в каком бы возрасте не был мужчина, самым недостойным поступком для него были слезы. И будучи директором школы, она навидалась подобных сцен и была готова к ним. Главное – никаких поблажек. Как бы ее ни упрашивали не рассказывать родителям об их проступках, она была непреклонна.

Позже, она заставила своего сына, борющегося с икотой после плача и всего перемазанного, убираться на кухне, предварительно убрав осколки с пола. А потом отвела его в ванную и вымыла.

Это было плохое воспоминание, в который раз показывая Родиону его место. Он криво улыбнулся. В гробу он хотел все это видеть! Это вечное понукание матери по поводу его недостойно устроенной жизни. Он все еще тяжело переносил, что не может доказать ей, что в его жизни не требуются ее вмешательства.

Оставшуюся ночь он провел в постели, так и не уснув. Он сильно переел, чтобы из-за навалившихся стресса и усталости не думать о спрятанной пачке сигарет на балконе. Как только он закрывал глаза, в его сознании всплывало ее недовольное лицо. В ее холодном молчаливом взгляде сквозило мыслью, что она опять чем-то недовольна. Он понимал, что это ему еще предстояло увидеть вживую, от чего его глаза каждый раз распахивались в беспокойстве.

Он решил отвлечься и зашел на свою страничку. Открыв последнее фото с работы, которое он выложил в обед с подписью, что устал на работе.

Конечно, это была ненастоящая работа, но только так можно было получить одобрение от людей, так думал Родион. Когда в реальной жизни все складывается весьма скверно, то можно немного и схитрить.

Он читал новые комментарии, пока не наткнулся на тот злосчастный.

В желудке у него резко все скрутило и обдало беспокойным жаром.

А вдруг его просто кто-то узнал на улице и теперь хочет посмеяться над ним или еще хуже шантажировать этим?

Глупости! Если бы все так и было, то этот человек не стал бы ходить вокруг да около, а сделал бы свое грязное дело и все.

Только стоило ему успокоиться, как он наткнулся еще на одно от того же человека.

«Ты даже не представляешь, как много твоих секретов мне известно. Рассказать?»

Он отшвырнул от себя телефон куда-то в ноги и сел на кровати.

– Что за черт?! Что ему нужно? – он посмотрел на телефон, – что я тебе сделал? Что ты от меня хочешь?

Рассказать?

Ничего мне не надо рассказывать! Никому не надо.

Он сорвался в кухню, не включая свет, и налил себе воды, чтобы немного успокоиться, и выглянул в окно.

Стакан с водой выпал из дрогнувшей руки и оказался на полу.

Во дворе прямо под его окном стоял человек. Родион замер на мгновение и немного попятился от окна, но так, чтобы видеть его. Он был весь в черном, с накинутым капюшоном, закрывавшем почти все его лицо и смотрел наверх. Родион мог бы поклясться, что он смотрит на него, но быстро послал эти пугающие мысли подальше от себя.

Это все из-за этого дурацкого комментатора. Чтоб его!

Здравый смело включил свет и убрал все в кухне. Прощай стакан. После, успокоившись, он решил вновь выглянуть в окно, чтобы убедиться, что ему, возможно, показалось, так как он натура впечатлительная, но нет, он стоял так же, как и раньше. Кажется, даже не шевелится, просто стоит и смотрит в его окно.

Родион так резко отступил от окна, что чуть не упал на пол.

Нет, нет, нет! Просто совпадение.

Точно!

Наверное, стоит под окном какой-нибудь девушки и ждет ее. Верно? Верно! Зачем этому типу еще тут стоять?

Ну конечно! А я дурак подумал на свой счет.

Он вновь немного покосился в сторону человека в черном. Стоит. Выглядит таким же огромным и сильным, как и тот человек, что шел за ним той ночью.

Родион не представлял, сколько он уже так неподвижно выстаивает возле их дома, и не желал этого выяснять.

Кто-нибудь уже выйдет к нему или он простоит так до рассвета?! Клоун!

Он все же решил отойти от окна и попробовать заснуть, но мысли об этом странном типе не давали ему покоя. Он дрожал всем телом сидя на кровати и укутавшись по горло в теплое одеяло.

Родион уже начал потихоньку засыпать, как в его комнате раздался щелчок. Здравый аж подпрыгнул от неожиданности. Тогда это и случилось впервые. В его окно прилетел маленький камешек. Затем еще один и через минуту напряженной тишины еще один.

Его сердце стучало так сильно, что закладывало уши. Он не мог в это поверить. Он пытался себя убедить, что все это происходит не с ним. Это было странно и пугающе до дрожи. Конечно же, он не собирался больше выглядывать ни в какое окно. Сейчас ему было чудовищно страшно, и он не понимал, что с ним. Что смогло его так напугать? Подумаешь, какой-то тип с бессонницей решил, что это забавно, стоять среди ночи и бросать камни людям в окна.

Подумаешь!!!

Стуки прекратились, и Родион сполз на холодный пол, подобрав под себя ноги.

Теперь, лежа в темной комнате и гипнотизируя свой упавший на пол телефон, он уже не заботился о спокойствии соседей. Особенно неизвестного ему ребенка. Ему было страшно. Казалось, что этот человек сейчас ворвется в квартиру Родиона и нападет на него. Вот сейчас, еще одна минута, и он уже будет здесь. Если уже не здесь. Прячется где-то в другой комнате и только и ждет, когда Здравый потеряет бдительность и заснет.