© Леонид Зорин

© Aegitas publishing house, 2022

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Аркадий Сергеевич Рафаэлев – сорокалетний служащий.

Зара Петровна – его жена, стоматолог, 36 лет.

Семен Тимофеевич Левкоев – заместитель заведующего 50 лет.

Нина Ивановна – его жена, этих же лет, в прошлом – методист.

Борис Анатольевич Пальцев – преподаватель литературы, 45 лет.

Юлия Львовна – его жена, знает немецкий язык, лет на десять моложе.

Федор Данилович Сыромятник – нотариус, род пятьдесят лет.

Анна Григорьевна – его жена, библиотекарь, много курит и потому басит, лет за сорок.

Роберт Максимович Ночуев – хормейстер, 38 лет.

Дина Васильевна Швец – диктор, приблизительно того же возраста.

Роман Романович Непотоцкий – провизор, между сорока и пятьюдесятью.

Глеб Алексеевич Валетов – поэт-песенник, ему под сорок лет.

Лида – горничная в гостинице, двадцатилетнее существо.

Действие происходит в Покровске.

Ночь. Улица. Фонарь. Аптека. Стоит Рафаэлев. Стремительно идет Зара Петровна. Плащ, наброшенный на ее плечи, развевается за ее спиной.

Зара Петровна. Ты?

Рафаэлев. Да. Я.

Зара Почему ты сбежал?

Рафаэлев. Я не сбежал. Я бежал.

Зара. Почему ты здесь?

Рафаэлев. Потому что ночь.

Зара. Что из того?

Рафаэлев. Потому что улица.

Зара. Ты безумен.

Рафаэлев. Потому что фонарь. И аптека.

Зара. Зачем тебе аптека?

Рафаэлев. Ты этого не понимаешь?

Зара. Нет. Ты хочешь цианистого калия? Тебе его не продадут.

Рафаэлев. А жаль.

Зара. Иди домой.

Рафаэлев. У меня нет дома. Я уеду в Карелию. Там леса.

Зара. Что за вздор!

Рафаэлев. А вот и не вздор. Когда в истерическом самозабвении ты слушала эту мерзкую песенку, эту пресловутую «Верочку», Ночуев подмигивал всем и каждому.

Зара. Должно быть, ты сам ему раззвонил.

Рафаэлев. Почему ты так думаешь?

Зара. Я тебя знаю. Ты физически не способен хранить доверенную тебе тайну.

Рафаэлев (кричит). Я не мог! Я шатался под этой тяжестью. Я был вынужден ее разделить.

Зара. С кем?

Рафаэлев. С Ночуевым.

Зара. Это значит – со всеми. Ты повел себя как баба.

Рафаэлев. Зара!

Зара. На потребу досужему любопытству ты швырнул одновременно три имени. И мое, и свое, и имя Валетова.

Рафаэлев. На Валетова мне чихать!

Зара. Стыдись! Не теряй человеческого облика. Ревнуй, терзайся, но не забывай – речь идет о поэте, об избраннике.

Рафаэлев. Он – избранник?

Зара. Ты это знаешь сам.

Рафаэлев. Потому что он накатал эту «Верочку»?

Зара. «Верочку» поет стар и млад. И не только «Верочку», ты это знаешь. Его песни у всех на устах.

Рафаэлев. Его песни! Ночуев мне объяснял, как их варганят.

Зара. Слушай Ночуева.

Рафаэлев. А Ночуев – хормейстер. Профессионал. Он-то знает. Сочиняют мелодию, к ней подбирают бессмысленный текст. Он у них называется «рыба»…

Зара (возмущенно). У них!

Рафаэлев. Рыба! И уж под эту рыбу пишутся вот такие стишки. Такие ж бессмысленные.

Зара. Низко!

Рафаэлев. Как называется его сборник? «Мои песни»? Надо бы «Мои рыбы».

Зара. Подло!

Рафаэлев. И он еще – фарисей. «Вера, Верочка, Веруша, хорошо с тобой молчать, я молчанья не нарушу, на устах моих – печать». Ежели ты так любишь молчать, не голоси на всю Россию.

Зара. Рафаэлев! Ты себя унижаешь.

Рафаэлев (с горечью). Ты права. Я хранил семейный очаг. Я здесь глотал покровскую пыль, радуясь, что ты дышишь озоном в этом порочном нечистом Крыму.

Зара. Что же делать, если я полюбила?

Рафаэлев. Замолчи!

Зара. Как хочешь.

Рафаэлев. Нет, говори. Как все было.

Зара. Но ты же слышал…

Рафаэлев. Я требую.

Зара. Мы стояли с ним в очереди. Он был за мной. И внезапно заговорили друг с другом. Это был какой-то странный толчок. Оказалось, он родился в Покровске. Называл мне какие-то имена. Постепенно что-то росло, клубилось. И сгустилось. Так это началось.

Рафаэлев. Началось!

Зара (кротко). Без начала нет продолжения.

Рафаэлев. О, распутница.

Зара. Он меня звал иначе.

Рафаэлев. Он давал тебе прозвища?

Зара. Разумеется.

Рафаэлев. А какие?

Зара. В зависимости от обстоятельств.

Рафаэлев (кричит). От каких обстоятельств?!!

Зара. Возьми себя в руки.

Рафаэлев. Хорошо. Так как же он тебя звал?

Зара. Будь по-твоему. «Звереныш».

Рафаэлев. Звереныш?!! Тебя мало убить.

Зара. Мужайся, мой друг.

Рафаэлев. Продолжай.

Зара. Когда он бывал задумчив и особенно лиричен и нежен, он говорил мне: «Мой Микки Маус».

Рафаэлев (язвительно). Ах как трогательно!

Зара (кротко). Трогательно, мой друг.

Рафаэлев. Невозможно. Невыносимо.

Зара. Видно, так распорядилась судьба.

Рафаэлев. Но ведь это же драма.

Зара. И хорошо.

Рафаэлев. Как?!

Зара. Не все тебе жить без потрясений.

Рафаэлев. Но ведь я страдаю.

Зара. Я сострадаю.

Рафаэлев. Нет. Избавь. Лучше я уеду в Карелию.

Зара. Ну опять…

Рафаэлев. Да. В Карелию. Там леса. Здесь мне места нет. Меня преследуют. Измываются. Рады меня растоптать. Я – изгой, я – пария. Вот и Левкоевы ни разу не были у нас в гостях. А теперь, когда ты меня добила…

Зара. Я добила? Чудак. Я тебя подняла.

Рафаэлев. Чем? Изменой?

Зара. Они тебе все завидуют. За-ви-дуют. Неужели не ясно? От такого известного человека женщина вернулась к тебе.

Рафаэлев. А он что – не пускал тебя?

Зара. Несмышленыш. А о чем же он пишет мне?

Рафаэлев (снова взрываясь). Он еще пишет! Покажи мне письмо.

Зара. Никогда, мой друг.

Рафаэлев. Почему?

Зара. Я сказала. Это – святое.

Рафаэлев. Ах святое?! Эта цидулка?

Зара. Аркадий! Уважай себя!

Рафаэлев. Легко говорить.

Зара. Если сам себя уважать не будешь, то никто не станет тебя уважать. Не бежать от них надо тебе, дурачок, а идти им навстречу. Смело. Гордо. С властно поднятой головой. Да пойми, наконец, ты – победитель. В титаническом поединке за женщину, где ставкой была вся наша жизнь, ты одолел.

Рафаэлев (задумчиво). Ты полагаешь?

Зара. А с кем же я?

Рафаэлев. Да. Разумеется. Но он тебя звал «Звереныш».

Зара. Звереныш.

Рафаэлев. Ужасно.

Зара. Не валяй дурака. В конце концов, выбрала я тебя. Рафаэле в. Так, значит, перед тобой стояла проблема выбора?

Зара. Ты еще спрашиваешь. Это были страшные дни. Но я – Каштанка. Я привыкла к хозяину.

Рафаэлев (польщенно). А он страдал?

Зара. Ты еще спрашиваешь.

Рафаэлев (с искренним сочувствием). Бедняга!

Зара. Можешь его пожалеть.