Я был вдохновлен, полон сил и всем казалось, что я искрюсь. Никто не оставался рядом со мною равнодушным, все подзаряжались позитивом и какой-то магической уверенностью. Те, кто был прожженным пессимистом, обходили меня стороной. Оптимизм заразен, и все это нутром чувствуют, даже, если не могут облечь в слова. А те, кто пребывают в болоте депресняка, зачастую совершенно не хотят оттуда выбираться и потому как можно дальше держаться от таких влюбленных, как был я. Те же замороченные, кто тоже имеют громадье проблем, но все же не желают оставаться в прозябании, как раз слетались на меня как мухи на всем известный немед.
Я пожимал плечами, истинами не глаголил, больше отшучивался и относился к этим странным и неожиданно обильным столкновениям с окружающими поверхностно. Мог бы, конечно, заделиться мудростью, но мне было не до того. Дома все становилось интереснее, лучше. Мы с Эллой словно в романтическое приключение пустились в наши отношения. Она стала меньше работать, больше бывать дома, но при этом, я имел много времени на общение с Радой. Как-то так получалось, что мы стали с Эллой ближе физически и морально, но при этом все изменилось и нам просто стало приятно да комфортно быть подле друг друга, но не всегда в буквальном смысле слова вдвоем. Я больше пропадал в Киеве и мы как минимум были втроем хоть за столом, хоть в постели. Рада разговаривала через меня с Эллой, и запросто могла отчибучить что-то вроде:
– Поцелуй ее в пупок за меня! – не имея при этом никакого сексуального подтекста, кроме благодарности. То был случай, когда Элла спонтанно купила мне новый шет, чтоб нам с Радой было удобнее общаться. Мой прежний шет зависал, да и был уже устарелой модели. Я совершенно не жаловался, не предполагал ничего такого, да и повода совсем не было. Элла просто позаботилась обо мне, о нашей переписке и общении. Сделала мне приятно и комфортно, а за этот жест Рада воспылала еще большей привязанностью к моей супруге, и, конечно, искренней благодарностью. Казалось, она ничего подобного прежде не встречала и наши с Эллой взаимоотношения наполняли ее, вдохновляли. Мы уже начали вслух говорить про возможность создания настоящей семьи.
И я был в этой возможности полностью уверен, когда вылетел в Киев. Только в дороге, уже в аэропорту на стойке я вдруг понял, что еще никогда и никуда не летал без Эллы. Вроде взрослый человек, адекватный, отчасти самостоятельный, но я вдруг понял, что все в пути Элла всегда брала на себя и я даже не вдупляю, что и как надо делать. В путешествиях я всегда был на автопилотировании, наслаждался своими ощущениями и задачами, не вникая даже в дорожный процесс. Так что, только попрощавшись с женой, я тут же не на стойке регистрации снова бзинькнул ей, чтоб не отвлекалась, а то я без нее мог и до вылета не добраться.
– У страха глаза велики. – рассмеялась она, но пообещала быть на связи до тех пор, покуда мы не встретимся с Радой. Хотя я сам даже толком не мог бы представить, чем она могла бы помочь, чтоб например, найтись нам в аэропорту уже по прибытию. Морально разве что просто приятнее…
– Я буду долго гнать велосипед… – напел я текстом, вспоминая старый мем в сети про велосипеды вместо глаз.
– Язык до Киева доведет! – продолжала сыпать пословицами Элла, но так мило и тепло общалась со мной, что мне даже не было стыдно и я все равно не считал себя недееспособным, инфантильным недомужиком.
– У каждого свои недостатки! – парировал я на ее нежесткие приколы на счет моего паникерства и мы до самого последнего мига общались в том же духе. Я чувствовал себя очень комфортно. Приятно быть тем, о ком заботятся. Как и приятно быть тем, кто заботится. Наша тройка напоминала мне закольцованный круг драконов, эмблему которых я когда-то где-то в детстве видел: как один дракон кусал за хвост другого, а тот другого, а уж тот – первого. Я еще подумал, что классное будет кольцо, но пока так и не раздобыл такого. Зато теперь подумалось, что наверняка надо и если моя мечтательная затея с гаремом удастся, то так и будет. Я верил, что если Элла меня поддержит, то я с легкостью смогу спасти Раду. Вместе они поладят, втроем у нас все получится. При чем опять же, я совершенно не думал ни о каких сексуальных подтекстах – было очевидно, что ни Элле, ни Раде не нужно в буквальном смысле общее ложе. Мы придумаем что-нибудь, как справляться в быту. Но я видел как минимум перемены на две изолированные спальни.
Однажды когда-то я в сети познакомился с мужиком. Даже не вспомню, где именно, на каком ресурсе. Мы общались несколько месяцев, а потом растерялись в просторах инета. Но суть в том, что мы разговорились по поводу его бизнеса – он владел магазинчиком эксклюзивных электроприборов ручной работы где-то на севере России. Я не запомнил названия магазина, а потому никак не удавалось это знакомство продолжить после, когда растерялись со временем. Но история, рассказанная тем дядькой, засела у меня в голове. Когда мы чутка сблизились по поводу схожего мировоззрения, оказалось, что у него две жены. Обе молоденькие, вдвое его младше. С одной он прожил половину жизни, вторая была с ним на тот момент общения всего несколько лет. И он рассказывал мне любопытствующему, как они справляются. Конечно, чисто по мужски – он думал, что ведет себя верно. Я же уже тогда понимал, что не хотел бы такой участи и такой семьи мне точно не нужно. Его дамы постоянно ссорились и соперничали за его внимание, похвалу, подарки. И еще хуже, они обе работали на него. Мне казалась его история анекдотной. Как можно двадцать четыре на семь быть втроем и в вечном споре? Все дело было в том, что они сами с женою изначально наняли девушку, которая понравилась им обоим. А потом эта девушка соблазнила его и позже переехала к ним жить, а не только заправлять в их магазине. Но дабы жена тоже изначально пустила слюньки на девушку, приревновала, что соблазняли не ее лично, а ее мужа. И дальше на фоне ревности отношения разлаживались и только портились от бытовых обид и невысказанности. Мужик рассказывал, что знает все подробности с двух франтов, но втроем они все эти детали не обсуждали. И ему никак не удавалось достичь баланса. А я видел, что он его и не достигнет, если дальше продолжит быть безучастным в романтическом конфликте своих женщин. Я советовал ему сесть за круглый стол переговоров и все же поднять на повестку тему ревности первой жены и причин всего ее недовольства. Уверял, что как только она сознается вслух, наверняка там все сможет урегулироваться само по себе и соперничество пройдет. Я верил в возможность настоящих любовных треугольников и четырехугольников и сколькоугодноугольников при взаимной симпатии, желании, близости и откровенности. А вот его подход, деловой, такой топорный, мужской – мне казался самонадеянным. Мол, подерутся кошки, да и залижут раны. Я себе нынче рисовал другую картину, а потому, откровенные разговоры и участие всех троих вдохновляли меня верить, что если у нас все получится, то это будет совсем иная семья. И пусть в данном случае с ориентацией моих девочек все было ясно, все же я претендовал на семью с глубокими ценностями, с заботой друг о друге, с миром в доме. И мои две спальни из мечты имели в корне другой подтекст: я хотел щедрости от моих возлюбленных друг к другу, хотел доброты и нежности, душевности, близости. И знал, что в этом мире такое возможно, пусть и не было ни единого примера наглядного, я все же верил.
Когда я прилетел в Киев, меня никто не встретил. Я был не просто растерян, а был в шоке. Сначала принялся строчить Элле, но была глубокая ночь и я все стер, не желая ее будить. По времени она знала, во сколько я прилетаю и если бы не спала, то обязательно спросила бы как я пережил перелет. В целом, на самом деле все прошло лучше, чем я ожидал. Маленькое приключеньице: поспал, почитал, написал стихотворение.
Я покрутился у ленты выдачи багажа до тех пор, покуда толпа ни рассеялась. Глупо было оставаться и я отправился на улицу. Рада не отвечала на сообщения, как и на звонки. Червячок сомнения вгрызся огромными острыми зубами где-то рядом с желудком, но я пока не бил тревогу.
