– Просвет есть всегда.

– Так и я о том же…

– Но не для меня.

– Почему ты так говоришь. Что было сегодня вечером? Чем ты была занята вместо нашего свидания. У тебя кто-то еще?

– Я была одна.

– Что делала?

– Гуляла.

– Не понял. Где?

– Поехала в центр. Просто ходила. У меня есть один любимый памятник. Сидела на нем.

– На ком?

– Да какая разница.

– Я ждал тебя. Почему ты не вышла на связь?

– Там плохо ловит.

– Что за бред?

– А ты почему так много писал? Наверное, очень хотелось…

– Я же говорю, ждал тебя. Мы договорились, что это будет особый вечер.

– Ну, да. Что ты делал, пока ждал?

– Лежал. Сидел. Думал.

– И все?

– Не понимаю, что за допрос? Ты прогуляла наш вечер якобы одна, а у меня уточняешь.

– Ты просто лежал и ждал несколько часов и ничего не предпринял?

– Ты ищешь героя? Я им буду. Я уже он! Но не надо играть в футбол с одними воротами. Я сидел, как пентюх слушал твои треки, рисовал, буквально молил Небеса, чтоб ты появилась, улетел аж куда-то на другую планету… А тебе в лом было хотя бы написать, мол в другой раз… – я был в шоке от ее поступка.

– Не в лом.

– Ждала и смотрела, как я себя поведу?

– Теперь ты подозрителен?

– Ну, а че за прикол такой. Че за мерзость?

– Я испорчу твою жизнь.

– Это мне решать.

– Я серьезно: я всем жизнь только порчу. А ты такой…

– Ты проклята что ли? – уже начал отходить я. Из-за этого ожидания мои нервишки впервые подкачали и с нею. Я до того думал, что вполне могу держать себя в руках, а тут начал нерикрыто хамить, да и злился не шуточно, в самом деле. Прямо было так неприятно, что будь это не Рада, фига с два я бы продолжил общение хоть когда-нибудь.

– Типо того.

– Где ты сейчас?

– На памятнике.

– Каком?

– Если скажу, загуглишь.

– Типо ты вечность хочешь скрывать, где живешь? – спросил я, уже радуясь тому, что она в состоянии перемещаться и залазить на какой-то там памятник, а это стало быть – доказательство, что она как минимум не инвалид. Хотя, меня конечно, так плющили чувства к ней, что я был уверен, что и инвалидность не будет помеха – меня тянуло магнитом.

– Не решила. Думала, посмотрю сначала, как отреагируешь.

– И что, блин, тест пройден? – снова вскипал я и тут же понял, что наши магниты могут и отталкиваться. Прямо бесило, что она так самонадеянно себя ведет. Разве так можно играть людьми? Или она не поняла еще, на сколько сильно я встрял? Вот я всегда так влипаю! Стоит попробовать надеть корону, мол, посижу-подожду, когда сама напишет, и сразу обратное ожидаемому получаю!

– Это необходимость.

– То есть, если бы я все эти два часа строчил тебе как оголтелый, ты бы может быть мне и ответила?

– Я точно проверяла регулярно. Ты не писал и в сеть не выходил.

– Да, но ведь мы договорились о конкретных действиях и это было словно, я пришел под часы с цветами, а ты выглядывала из-за угла и все равно не подходила ко мне. Бред?

– Бред.

– Пожалуйста, не поступай больше так.

– Спасибо. – ответила она и мы попрощались, ибо мне было пора, а у нее сел телефон и на ее улице тоже была подступающая зима. Я попросил отписаться из дома, на что она хмыкнула, но не объяснила ничего. Я начал размышлять и додумался до того, что возможно она живет не одна и просто не может писать из дома. А потом, позже, корил себя и ругал, что с нею только и додумывал обстоятельства, оправдания, детали. Она никогда не была откровенной до конца. Не была мною понята. Я не был принят ею целиком. Но, когда все происходило, я думал, что все как в сказке про абсолютную любовь – прекрасно. Я так и пел ей образно серенады о том, как сильно люблю ее и о том, что у нас с нею есть реальный шанс быть той самой идеальной парочкой-твикс. Рада смеялась и не верила ни единому слову, но день за днем все так же подсаживалась на меня и уже через неделю я получил первые ее фотки, затем голосовые сообщения, адрес и вскоре обещание личной встречи.

Элла знала обо всем. Благо, что она простила меня за то, что я был хорошим мальчиком и больше не надоедал ей с просьбой вникнуть в мои отношения с неизвестным партнером. Тем паче, с момента появления Рады, Вероника просто пропала. Она полетела на собеседование куда-то на Кипр и вероятно, не собиралась возвращаться. Мне было некогда грустить о минувшем, я был зол на нее, хотя не смог бы себе в этом тогда признаться. Вслух я мог сказать себе в зеркало: что сам добивался от нее серьезности, чтобы уважать. И более того – получил по заслугам, ведь сам не относился к этим отношениям честно изначально. И даже дело не в том, что она столько лет ухаживала за мною, а дело в том, что как во вранье начнешь, так во вранье и закончишь. И я видел в этом всем кармический урок, который нужно было пройти с гордо задранным носом, чем я и занимался, плавясь от нежности, удовольствия и внимания моей новой девочки. Идиот. Ведь так кармических уроков точно не усвоишь. Но, в том и суть, что мы иногда ходим по одним и тем же дорогам, совершенно не понимая, что нам пора свернуть.

Как ни странно, то ли Элла соскучилась по нашей прежней близости, то ли что-то насторожило ее во мне, но мы сблизились. Она стала выяснять детали наших с Радой взаимоотношений так заинтересованно, что была в курсе почти всего дословно. Я не зачитывал ей сообщений, но то и дело делился, выливавшимися из меня целыми охапками стихов и песен. Кроме того, я писал их не только Раде, а просто писал и не мог остановиться. Каждый день самый минимум было по стихотворению, а чаще – три, но и пять не были пределом. Это были новые стихи. Не лучше прежних, а просто другие.

«Жизнь ликуй!»

Чудо случится, прорвется, настанет?

Только к тому оно в гости нагрянет,

Кто сам чудесятит, кто сам волшебствует,

Кто никого никогда не ревнует.

Кто сам себя слышит и кто в себя верит,

Тот открывать сможет всякие двери!

Кто ничего-никого не боится,

Тот сам постирает чужие границы.

Можно ждать жизнь и лучшее время,

Можно надеяться и даже верить…

А можно действовать и быть всесильным,

Не искать красоты – самому быть красивым.

Не искать ни в делах, ни в своем окруженье,

Ни поддержки/любви/доброты/одобренья,

Ничего-ничего в зеркалах-обстоятельств,

Не искать для себя костылей-препирательств.

Пусть все будет нутром и без ориентира:

Путь по сердцу лежит не прямой, а пунктиром,

Интуицией, мигом, настроением, взмахом,

Но при этом ты должен прорасти красным маком.

Будешь прятаться в тени, зернышком по колосьям,

Не допрешь, не достигнешь, с полпути точно бросишь.

Верь не в чудо, не в магию, и уж не в панацею:

Верь в себя и лишь в то, что ты правда сумеешь!

В то, что сможешь, что справишься, достучишься

В запределье миров; в то, что вдруг просветлишься…

В то, что всякому будет по награде и призу,

Кто рискнет отключить свою лень и капризы.

Верь в тепло, в близость душ, в правду-правд и сиянье

Абсолютной Любви, истинного признанья,

Что ты есть, что ты тут! Жизнь – живи! Существуй!

Верь в реальность свою! Празднуй жизнь! Жизнь ликуй!

– Что такая кислая мина? – спросил я, когда Рада впервые прислала мне свои настоящие фотографии. Они были свежими, снятыми прямо в тот же день.

– Не нравится? – спросила она и там явно нечему было нравиться. Она была худа, сера, грустна. Сидела в безжизненной позе, откинувшись на кресле и отказавшись от самостоятельности да ответственности, не было никакого желания мне понравиться.