«…мы верим тебе, но хотим знать правду…»

«…что в голове у чужестранца, а у меня трое детей…»

«…сказала, что твоя Амаль так говорит…»

«…мы должны знать, кому ты позволил жить рядом с нами…»

Мейс с усилием втянул носом воздух и сощурил наливающиеся синим холодом глаза. Теперь его от говоривших отделял лишь угол дома, и он прекрасно слышал напряженный диалог, в котором вопрос сыпался за вопросом, а Салех все настойчивее и громче отсылал пришедших восвояси. Чужестранец, живущий рядом с ними, который так их взволновал.

Мейс зло усмехнулся. Так вот чего они всполошились! Неужто всегда разумно державшаяся от него подальше женушка Амаль не утерпела и растрепала по деревне, что спасенный ими полгода назад в пустыне «одинокий бедуин» вовсе не человек и свалился на Аравийскую землю с огненных небес — идиотская сказка, в которую они оба предпочли сразу поверить, чем допытываться до природы его мохнатой шкуры и длинного хвоста. Мейс никогда не видел Амаль без абайи и не знал, как она выглядит, но беспокойно бегающих гагатовых глаз в узкой прорези черной ткани было достаточно, чтобы догадаться: доверять ей можно было лишь стряпню.

— Идите, откуда пришли, — твердо произнес Салех, пытаясь угомонить разошедшихся соседей. — Я говорил вам и повторю: хватит распускать нелепые сплетни. Женщины выдумали, а вы поверили, как наивные глупцы! Откуда здесь взяться опасному зверю в человеческом теле? Вы слышите себя? Не гневите Аллаха, не пустословьте.

— Тогда пусть выйдет к нам твой бедуин и покажет лицо! Если он такой же честный, как ты, ему нечего скрывать от нас! И если он простой человек, мы накажем наших женщин за клевету и болтовню. А если нет, то, значит, ты пригрел змею у себя за пазухой, и ответишь перед нами!

Салех еще пытался возражать, но Мейс больше не слушал. Мгновенно прилившая к голове кровь болезненно резанула по багровым шрамам от антенн, заставляя его сдавленно зашипеть и сжать до хруста мохнатые кулаки. Волна какой-то нехорошей черной мути поднялась из желудка до самой груди и перекрыла и так потяжелевшее дыхание. Человеческие недоноски! Хотели посмотреть на него во всей его марсианской красе? Так он показал бы себя без проблем. И даже не стал бы шевелить и пальцем, вздумай они его убить. А они бы обязательно захотели избавиться от непонятного и звероподобного в их понимании пришельца, который так походил под описания шайтанской нечисти из их земных сказок.

Но следующим, кого бы они убили, стал бы Салех. Потому что он им соврал. А этот щуплый смуглый мужчина хоть и влез, куда его совершенно не просили, и зачем-то выходил Мейса, но смерти от рук своих соседей не заслуживал. Черт бы его побрал! Дал бы сдохнуть тогда, жил бы сейчас со своей Амаль и проблем не знал. А теперь, видимо, как прежде, уже не будет. Ну что ж, значит, и на аравийскую землю он принес за собой шлейф смерти и разрушений.

И Мейс парой решительных шагов преодолел расстояние до угла дома и открыто вышел к машущим руками трем мужчинам, стоящим напротив распахнутой двери. Салех удивленно замер и в ужасе замотал головой, призывая его скрыться, сбежать, спастись. Нет уж, назад ходу больше нет!

— Хотите знать, кто я? — спросил Мейс громко и настойчиво, заставляя мужчин обернуться и умолкнуть. — Идите за мной.

И, не ожидая никакой реакции, он зашагал прочь, прекрасно зная, что они последуют за ним. Он шел стремительно и уверенно, нацелившись на проходящую за скупой кучкой чахлых деревьев пыльную дорогу далеко за пределами деревни. Соседи и правда ринулись за ним, окликая, спрашивая, повышая голос, угрожая, но Мейс не останавливался, пока не добрался до утоптанной грунтовой ленты, и развернулся к ним всем корпусом, заставляя притормозить в паре метров от себя. Если уж и суждено кому-то сегодня умереть, то лучше подальше от деревни.

Трое возмущенных и взволнованных человеческих мужчин, что недобро смотрели на него, готовые напасть в любую секунду, если он окажется не таким, как они. Мейс горько улыбнулся сам себе. Как жаль, что сдохнуть сейчас не выйдет! А ведь смерть от их острых кинжалов была бы лучшим исходом его бессмысленного существования. Он медленно размотал арафатку и бросил ее на землю, открывая свою терракотовую мохнатую голову с большими подвижными ушами и полузвериными чертами. Мужчины невольно выругались, совершенно не готовые к такому зрелищу, но Мейс не останавливался и стащил с себя и полотняную рубаху, оставаясь лишь в маавазе. Теперь все было ясно и очевидно даже при свете ночных звезд. Он не человек. Он тот, кого они боялись и пожелали уничтожить. Что ж, вы сделали свой выбор.

Прежде чем один из них ринулся на него с какими-то проклятиями, замахиваясь выдернутой из-за кожаного пояса червленой джамбией, рука Мейса крепко сжала длинный рабочий нож с застывшей с вечера на клинке бобовой сладостью. Нож, который уже через некоторое время обагрился свежей горячей кровью аравийских людей. Тех, кто был совсем не виноват в том, что незнакомому и пугающему их пришельцу действительно было не место среди них. Тех, кого пришлось убить ради одного человека, кого он толком даже не знал, но был ему обязан своим спасением. Но теперь убивать было уже не так тяжело. Отданной еще на Марсе черным силам душе нечего терять. Все было уже давно проиграно и сожжено.

Мейс оставил троих мужчин лежать на обочине дороги и лишь забрал с собой червленую джамбию, вновь облачаясь в рубаху и арафатку. Теперь он прекрасно знал, что его ждет дальше.

Однако, когда он вернулся к дому Салеха, собираясь взять свои пожитки и попрощаться, внутри непривычно горел яркий свет нескольких свечей, а из соседней темной комнаты слышались горестные женские завывания. Мейс настороженно приблизился к все еще распахнутой двери и переступил порог, упираясь взглядом в смуглого мужчину, сидящего прямо на земляном полу, скрестив ноги и прикрыв глаза.

Салех медленно поднял взгляд и посмотрел на Мейса, сразу зацепившись за окровавленный нож и бурые подтеки на его огненной шерсти рук.

— Они к тебе больше не придут, — сообщил марсианин, пытаясь сглотнуть, но горло почему-то болезненно пересохло. — Я тоже ухожу. Живи спокойно. И никогда не спасай таких, как я.

Салех едва заметно кивнул и медленно выдохнул.

Мейс уже повернулся, чтобы покинуть его дом, но задержался на миг и все же спросил:

— Зачем обидел Амаль? Она же сказала правду. Ты был в праве убить меня.

Салех печально усмехнулся и покачал головой, покрытой густыми черными волосами.

— Не всю правду можно болтать, иноземец. Она ослушалась меня и понесла наказание. Женщине, что не умеет прикусывать язык, не место рядом с мужчиной. Иди с миром. И да помогут тебе твои огненные небеса понять истинную ценность жизни.

Комментарий к Глава 4. Уверенность

* - Мааваз – «мужская юбка», традиционная одежда в Йемене. Представляет собой кусок ткани до щиколотки, обернутый вокруг талии, чаще с пестрым и ярким рисунком.

========== Глава 5. Уязвимость ==========

Этот вечер явно не задался. Причем самым банальным образом. Никки и так задержалась на работе в кафе, добивая последний договор, который нужно было к завтрашнему утру предоставить новым поставщикам моющих средств для кухни. Целый день ее отрывали от этого по сути несложного задания непрекращающиеся звонки. И лишь когда у всех закончился рабочий день, Никки удалось выдохнуть в наступившей тишине и взяться за договор. Вот и вышла на час позже.

Но кто же мог подумать, что, едва распахнув дверь на улицу, она окажется в вихрях какого-то шквального ветра, так неожиданно поднявшегося после теплого и солнечного дня! И что этот ветер буквально втолкнет ее обратно в помещение кафе и саданет дверью по не убранным с косяка пальцам! Черт! Кажется, так больно не было со времен школьных драк! И то она успела порядком подзабыть эти не самые восхитительные ощущения. А тут нá тебе! Прошибло так, что на глазах выступили невольные слезы, пока Никки, согнувшись пополам и со стоном прижимая поврежденную кисть к груди, пыталась отдышаться.