Беглый осмотр показал, что пальцы были на месте, поэтому она поспешила на кухню и сунула руку под ледяную воду. Как хорошо, что она не имела привычки носить кольца! А то еще и их пришлось бы экстренно сдирать. Кое-как обмотав ноющую и неотвратимо опухающую ладонь собственным шарфиком, Никки поковыляла к машине. Повезло, что рука была не правая, а то пришлось бы бросать свой джип на парковке и возвращаться на такси.

Уже у дома пальцы начали неприятно и ощутимо пульсировать, и хотелось поскорее добраться до квартиры и выпить обезболивающего. Подхватывая сумку и ключ от машины, Никки неловко вылезла, с трудом управляясь одной рукой с дверцей, сигнализацией и выпадающим из раскрытой сумки ежедневником. Поэтому совершенно не ожидала, что, когда, наконец, обернется, перед ее носом окажется наблюдающий за ней Мейс, на которого она практически наткнулась.

— Господи, Мейсон! — воскликнула она, невольно выдыхая. — Откуда ты взялся?

Тот неспешно оглядел ее с ног до головы и зацепился за перемотанную шарфом ладонь.

— Шел из мастерской, — спокойно ответил он, поправляя особенно тщательно повязанную сегодня арафатку, защищавшую его от неприятного ветра. — Думал, я-азизи уже дома. Что с рукой?

Никки сокрушенно покачала головой и вздохнула, перехватывая поудобнее свою непослушную сумку, которую Мейс уже через мгновение решительно у нее забрал и закинул за плечо.

— Прищемила дверью, — ответила она и покривилась. — Так глупо я еще не попадалась!

Мейс хмыкнул и, взяв ее за локоть, увлек в сторону входа в дом, поторапливая своими извечно размашистыми шагами.

— Почему не у доктора? — спросил он, пропуская ее вперед к лифтам, сверкнувшим зеркальной стальной обшивкой дверей в ярко освещенном и погруженном в тишину холле.

— Да зачем тратить на это время? — отмахнулась Никки и зашла вместе с марсианином в распахнувшийся лифт. — Это просто ушиб. Немного поболит и пройдет.

Мейс неодобрительно сощурился и ничего не ответил, заложив руки за спину вместе с ее сумкой и ожидая, пока они поднимутся на их 15-й этаж. Да, его щепетильность в таких вопросах она явно не учла. Кажется, было проще смотаться к врачу и удостовериться, что нет перелома или разрыва связок. А так теперь весь вечер будет молчать, укоряя за ее халатность. Но в самом деле! Не руку же ей оторвало!

Зайдя в квартиру, Мейс скинул с себя верхнюю одежду и ботинки и, не говоря ни слова, куда-то удалился, даже не переобувшись в шлепки. Ладно. Сама справится. И ужин тоже сможет приготовить. И даже посуду потом перемыть. Никки прекрасно понимала, что по сравнению с тем, что пришлось пережить в прошлом Мейсу, ее ушибленные пальцы были сущей ерундой.

Она неуклюже стащила с себя плащик и размотала ладонь. Да уж, гематому и отек она явно заработала. Пошевелить рукой оказалось плохой затеей, и она невольно прикусила губу от простреливающей боли. Однако в этот момент в прихожей снова появился Мейс. Пристальным и пытливым взглядом он прошелся по ее опухшей и покрывающейся черным синяком ладони, которую он поднял на свет, осторожно держа за запястье.

— Пошли, — кивнул он ей и потащил в ванную.

Там она обнаружила уже разложенную аптечку, раскатанную марлевую повязку и неожиданный предмет: горшок с их комнатным алоэ, от которого была отодрана пара мясистых листьев.

— Ты решил устроить здесь приемное отделение? — не удержалась от смешка Никки, наблюдая, как Мейс принялся сосредоточенно счищать острым ножом кожуру с ярко запахнувших вязкой свежестью листьев.

— Ты же не поехала к доктору, — бросил он на нее строгий взгляд, проминая в пальцах сочащуюся мякоть и укладывая ее тонким слоем на марлю. — Теперь мне тебя лечить. Так что терпи.

Никки подозрительно покосилась на получившийся компресс, который Мейс без промедлений обернул вокруг поврежденных пальцев и стал обматывать плотным слоем бинта, фиксируя ладонь в ровном положении.

— Да, но зачем ты ободрал наш несчастный алоэ? Разве это поможет в моем случае? Может, лучше было мазью?

Огненный марсианин нахмурился, сведя тонкие асимметричные брови в недобром изгибе над сосредоточенными синими глазами, и завязал узел, особенно раздраженно фыркнув.

— В твоем случае, — пространно бросил он, впиваясь в нее взглядом, — тебе лучше не спорить и доверять тому, кто четыре года выживал в пустынях и диких горах. И если понадобится, я пущу под нож все наши растения. Но сейчас тебе нужно именно алоэ.

И он, забрав горшок с покоцанным цветком, вышел из ванной.

Никки с досадой прикрыла глаза и прислонилась на мгновение к туалетному шкафчику. Он никогда не расскажет ей все. А она никак не научится не забывать, что за этим спокойным и почти беспечным периодом их совместной жизни, наполненной понятными и обыденными заботами, стояло такое трудное и тяжело прошлое марсианина, в котором для нее еще оставалось столько темных пробелов. Пожалуй, его извечный совет вовремя прикусывать язык был более чем оправданным.

Никки вышла из ванной и обнаружила Мейса на кухне, где тот, закатав рукава тавба, доставал из холодильника стейки и ставил на плиту сковородку-гриль. Его сосредоточенно навостренные мохнатые уши говорили о том, что он полностью переключился на готовку ужина.

Но Никки все же подошла к нему и обняла здоровой рукой со спины, утыкаясь ему в плечи и вдыхая привычный аромат свежей отдушки и чистой шерсти.

— Спасибо, Мейсон! — пробормотала она и почувствовала, как мышцы на его спине слегка напряглись.

Он чуть обернулся и, накрыв ее руку своей широкой ладонью, все же улыбнулся.

— Отдыхай, я-азизи, сегодня все делаю я.

***

Пригород Саады, мухафаза Саада, Йемен, три года назад

На этот раз смерть подошла к Мейсу вплотную. Вполне предсказуемо, учитывая неспокойную обстановку в северных землях Йемена, но все равно внезапно. С резкой очередью автоматных выстрелов, которые посыпались градом из-за соседнего холма, взрезая пыльную землю деревни мелкими ударами пуль и оглушая слух сухим стрекотом. Отсталые земляне пользовались странным, неудобным и допотопным оружием, но черт подери, оно умело больно ранить и моментально убивать!

В тот день Мейс удачно продал на рынке Саады партию подготовленных на убой овец из своего небольшого, но добротного стада, которое он скрупулезно собирал и взращивал в последние полгода жизни в одной из отдаленных деревень. Многомесячные скитания по северным и неплодородным пустыням привели его — изголодавшего, истощенного и израненного в периодических стычках с дикими шакалами — в западные территории. Все такие же суровые, но усыпанные пашенными наделами, террасными оазисами и кое-как бурлящей торговой жизнью в невзрачном городе с высокими, прижатыми друг к другу однотипными домами. Там он появлялся крайне редко и только на рынке, где покупал и продавал своих баранов. Поселился же Мейс в крошечной далекой деревушке, на самой ее окраине в небольшом глинобитном домике с единственной комнатой. Сперва вырученных денег от посильной примитивной работы хватало лишь на жилье и пропитание. Но со временем ему удалось немного продохнуть, и он нанял помощника: худощавого пацана, который за небольшую плату пас его стадо на равнине неподалеку.

Мейсу было совершенно некогда вникать в военные конфликты правительственных войск и повстанцев, но последние пришли неожиданно. Полили автоматной очередью деревню, по которой проехали военные грузовики, выкосили с десяток ничего не успевших понять жителей и скрылись. Едва услышав выстрелы, марсианин рефлекторно пригнулся, запоздало подумав: а не стоило ли позволить судьбе сделать то, чего он так хотел все эти годы? Видимо, провидение услышало его, ибо в следующее мгновение адская боль прошила его правый бок, и последнее, что он помнил, было невыносимо синее небо над его головой.

Очнулся он, тем не менее, не в потустороннем мире, а на чертовой бренной койке, пропахшей спиртом, хлоркой и незнакомыми едкими лекарствами. Мейс с трудом разлепил глаза и осмотрелся. Кусок фанерной стены, брезентовый скошенный потолок и плотная холщовая занавеска, отделявшая его койку от гула стонущих и бормочущих людей. Мейс невольно дернулся: сбежать, спрятаться, скрыться! Но тут же с раздраженным стоном осознал, что едва мог пошевелить ослабевшими руками, а тело его, плотно перебинтованное в области ребер, лежало под какой-то тонкой белой тканью абсолютно обнаженное. Черт. Черт. Черт… Попасть в руки людей было хуже смерти! И если Салех и Амаль дали тогда ему шанс оставаться в тени для остальных землян, то эти, видимо, пустят на биоопыты. Раз не дали сдохнуть на месте и притащили в свой гребаный лазарет. И уже, само собой, были в курсе, что он не человек.