Смущало то, что ее тело оказалось столь неразборчивым: действительно, внешне Лахлан Макруайри весьма привлекателен, зато как человек отвратителен.

– С чего бы? – Он равнодушно пожал плечами. – Деньги – хороший повод пойти на войну, куда лучше прочих.

Похоже, этот человек – циник до мозга костей.

– И то, что происходит вокруг, вас нисколько не трогает?

Он криво усмехнулся.

– О нет, не все: кое-что меня очень даже занимает.

Она презрительно вскинула подбородок:

– И это, конечно, не золото и не серебро?

– Я также не прочь получить землю.

Его ухмылка приводила ее в бешенство, хотя она не понимала почему. Да и как можно понять того, кто заботится исключительно о собственном кошельке…

– Неужели нет ничего такого, за что бы вы стали бороться? Могли пожертвовать собой? Как же вера и честь? Долг и ответственность? Благоденствие вашего клана и Шотландии?

Он рассмеялся так оскорбительно, что она почувствовала себя едва ли не воспитанницей монастыря.

– Господи, графиня, вы неподражаемы! Какая страсть, какая убежденность! Посмотрим, однако, что станется с вашими высокими идеалами через пару месяцев.

Белла стиснула кулаки, чтобы не поддаться соблазну дать пощечину этому мерзавцу и стереть снисходительную ухмылку с его наглого лица.

– Вы озабочены лишь собственным благополучием, не верите в дело Брюса и думаете, что он не победит?

– Если все пойдет как надо, у Брюса будет шанс, – без всякого выражения заметил Макруайри. – Но мы играем против очень сильного противника. Эдуард не будет особо церемониться с теми, кто выступил против него. – Его холодный взгляд скользнул по ее фигуре, и Беллу вдруг бросило в жар. – Даже с красавицей графиней.

Она вспыхнула.

– Я знаю, чем рискую.

Если она сама не будет сражаться за свои убеждения, то как можно требовать этого от других? Если все начнут рассуждать, как Макруайри, у них никогда не будет шанса избавить Шотландию от железной хватки Эдуарда. Есть кое-что поважнее собственной жизни. Вот тому пример. Она верила в Роберта Брюса. Верила, что Шотландия будет свободна от английского владычества и что Брюс как раз тот человек, кто сможет избавить ее от гнета.

Она поступила правильно.

– Вот как? – Он смерил ее долгим взглядом. – Посмотрим.

Лахлан обернулся на стук копыт: подъехал Маккей, – и по хмурому выражению его лица Белла поняла, что дело плохо.

– Беда, – буркнул горец.

Не столь сурового вида, как Макруайри, этот могучий воин тем не менее производил впечатление, хотя и не внушал страха. И это был один из немногих мужчин, кто смотрел на Беллу без вожделения в глазах. Лахлан выругался.

– Бьюкен?

Всадник угрюмо кивнул.

– Да.

– У нас на хвосте? – уточнил Гордон, подходя к ним с лошадьми на поводу.

– Не только, впереди тоже: устроил засаду на дороге в полумиле отсюда.

Белла пыталась унять внезапный приступ страха, от которого затрепетало сердце.

– Но как же он нас нашел?

Ее вопрос был обращен к Маккею, но ответил Макруайри:

– Ему было известно, по какой дороге мы поскачем в Скун, так что выследить нас не составило труда. А я-то надеялся, что дождь скроет следы! – Он оглянулся на спутников. – Должно быть, он сразу же обнаружил исчезновение жены.

Ледяные иглы вонзились ей в позвоночник.

– Значит, ему известно, где мы?

– Он уверен, что мы не могли уйти далеко, – ответил Маккей.

– Тогда можно съехать с дороги и направиться другим путем…

Мужчины промолчали, и ее сердце вновь вздрогнуло от страха.

– В чем дело?

Макруайри заговорил первым:

– Не все так просто. К югу от нас река, а к северу – болота. После такого дождя и думать нечего проехать там на лошадях.

– Значит, мы в ловушке?

Она задала вопрос Лахлану, которого считала среди них главным, но ни один мускул не дрогнул у него на лице. Она поняла, что разозлила его, по опасному блеску золотисто-зеленых пиратских глаз.

– Я остановился здесь, потому что лошадям требовался отдых, да и вы, казалось, того и гляди вывалитесь из седла. Эту пещеру трудно обнаружить, и я знал, что это единственное место, где мы будем в безопасности. А еще здесь сухо, и я полагал, что вас это обрадует.

Ее щеки вспыхнули: тут он, конечно, прав, – но как можно сохранять такое спокойствие, когда она того и гляди забьется в истерике?

– И что же вы намерены предпринять?

Он улыбнулся: по-настоящему, без издевки! – и если бы она не злилась так, то могла бы заметить веселые лучинки в уголках глаз.

– Ничего. Оставаться на месте и ждать.

– И как долго? До коронации осталось два дня.

– До тех пор, пока не надоест ему, ждать или… – Он замолк.

– Что, «или»? – в тревоге спросила она, боясь услышать ответ.

– Или когда он подберется поближе.

Уже смеркалось, когда Лахлан подошел к пещере. День выдался долгим: нужно было убедиться, что им удалось пересидеть людей Бьюкена и они в самом деле уходят. Ему полагалось валиться с ног от усталости, но его почему-то переполняло странное возбуждение.

Было глупо пытаться убежать от Бьюкена с такой обузой, как графиня, да еще без запасных лошадей, но после двух дней ожидания он чувствовал себя одним из львов в зверинце короля Эдуарда, которого держат в тесной клетке. Уже в который раз он пожалел, что отправил предупредить Брюса о задержке Гордона, – надо было отправиться самому!

О том, чтобы послать Маккея, не было и речи: только искусный наездник смог бы проскочить мимо постов Бьюкена. Лахлан прекрасно бы с этим справился, если бы Брюс не назначил его ответственным за эту миссию.

И что прикажете делать? Коронация назначена на завтра, а они по-прежнему в двух днях пути, в этой пещере.

Недооценил он силы и упорство Бьюкена! Наверняка отрядил половину своих солдат обшаривать округу в поисках жены. Временами они находились в опасной близости, но Лахлан выбрал укрытие очень умело, так что, похоже, наконец-то Бьюкен убрался восвояси.

Нужно выждать еще пару часов, просто на всякий случай, и можно трогаться в путь.

Дело почти сладилось – и слава богу! Поскорее бы все это закончилось!

Прошедшие два дня он жил, словно в аду, и его личным демоном была Белла Макдуфф. Хотел бы он объяснить это тем, что она настоящая язва: непомерные требования, критика или стенания по поводу сложившегося положения, – однако ничего подобного. Лахлан был вынужден признать, что графиня отлично приспособилась к жизни, далекой от роскоши. Те благородные дамы, которых он знал, на ее месте принялись бы ныть и жаловаться на злосчастную судьбу, а надменная графиня взвалила на себя обязанность следить за чистотой пещеры и скудной утвари для еды, то и дело предлагала свою помощь Маккею.

Внешне эта дамочка была такой нежной и ранимой, зато крепости ее духа позавидовал бы и мужчина. Сильную, гордую и отважную Беллу Макдуфф не так-то просто сломить. Видит Бог, эти качества ей понадобятся, учитывая то, что ей предстояло совершить.

Вовсе не строптивый нрав и требовательность графини раздражали его. Лахлана бесила собственная реакция на ее присутствие. Было достаточно одного взгляда на ее роскошные формы, одного слова, слетевшего с ее чувственных губ, одного дуновения сладкого женского аромата, чтобы он вспыхнул вожделением. Не обращать на это внимания с каждым разом становилось все труднее.

Пещера была слишком мала, вот беда! Однажды он случайно столкнулся с Беллой и чуть не выскочил из собственной шкуры.

Она могла презирать его сколько угодно, только его дружочку не было до этого дела. Собственная слабость приводила Лахлана в бешенство: будто вернулись все те восемь лет, пока он держал себя в узде воздержания.

Собравшись с духом, прежде чем войти в пещеру, он хотел было свистом предупредить о своем приближении, когда тихий смех заставил его замереть на месте. Нежный грудной смех порхал в темноте, распаляя его кожу, как огненная ласка. Его нервы были на пределе. Каждый мускул тела напрягся. Руки сжались в кулаки – так он пытался охладить жар, когда оказывался в пределах видимости от нее, – и это уже вошло в привычку.