Пока Олиа прятался в стареньком домике на краю города, Нильсон искал Рене. Олиа не знал, зачем ему нужен папа. Он даже не решил, хочет он с ним видеться или нет, но было бы лучше знать как можно больше о нем. С папой лучше быть готовым ко всему. Было чертовски обидно за себя, и Олиа надеялся еще все высказать папе в лицо и сделать ему как можно больнее.

Вот теперь Олиа лежал на скамейке в небольшом сквере и смотрел на яркое солнце. Кроме светлого пятна глаза уже ничего не видели. От жары было тяжело дышать, но Олиа домой не шел. Неподалеку стоял небольшой ларек, в котором продавали холодный лимонад. Олиа уже выпил один стакан через красивую трубочку, украшенную бантиком, и теперь думал о втором стакане, на этот раз с другим вкусом.

Нильсон должен был позвонить с минуты на минуту. Телефон лежал прямо у него на груди и помалкивал.

Олиа нужно было выбираться из этого района. Прошло почти три недели, как он свободен, а выходило, что он сам себя запирал. Мог просидеть несколько дней, не выходя из дома. Это было плохо. Как будто он не знает, как жить.

Вибрация от звонка расползлась по всей груди. Олиа отвел взгляд от белого пятна в небе. Глаза уже начинали наполняться слезами. Олиа ничего не видел. Вслепую провел пальцем по экрану и зажал телефон между ухом и плечом. Сам попытался сесть.

— Что так долго? — недовольно спросил Олиа. Нильсон обещал позвонить еще час назад.

— Извините? — спросил другой голос. Не Нильсона. — Я Керри Лойт, социальный работник из приюта Северного округа.

Олиа поставил ноги на прогретый асфальт парковой дорожки, опустил взгляд вниз, на свои колени, чтобы глаза привыкли к темноте.

— Вы Олиа Блейз? — спросил голос.

— Что вам нужно? — если сейчас начнут пихать ему отродье Тая, Олиа пошлет этого работника куда подальше.

— Я занимаюсь делом Энди Блейза, он сейчас в детском приюте, вы единственный можете стать его опекуном, мы можем с вами встретиться с вами как можно скорее, мальчик уже давно…

— Послушайте, Керри Лойт, — оборвал его Олиа, — меня не интересует этот вопрос. Больше не надо мне звонить.

— Но…

Олиа отключил вызов. Хорошо, что уже было видно, куда нажимать. Олиа не думал об Энди, но он ничего и не упускал из виду. Должен же был быть где-то этот пацан. Если не с папой, то в приюте, все выглядело логично. Интересно было Олиа, как этот Керри Лойт с взволнованным голосом нашел его номер.

Телефон снова зазвонил. На этот раз уже точно Нильсон.

— Да. — Ответил Олиа.

— Ничего не получается, — начал отчитываться Нильсон, — мы знаем, что Рене Блейз где-то в городе, но не больше: он хорошо прячется, как будто знает, что мы его ищем.

— Знает. — Подтвердил Олиа. — Не может не знать.

— Ты лучше меня знаешь, что он может прятаться вечно. — Повысил голос Нильсон. — Он никак тобой не интересуется, в дело не вмешивается, может, не напрягаться так и не искать его? Напрасная трата ресурсов.

— Если он уедет из города, мы его потеряем. — Возразил Олиа. Он встал и побрел в сторону ларька с лимонадом. Там сейчас стояла целая стайка омег с детскими колясками, и это зрелище вызывало лишь раздражение.

— Его что-то держит. — Ответил Нильсон. — И тут тебе лучше знать, что.

— Я догадываюсь.

На прилавке стояло красочное меню с вариантами напитков. Олиа решил, что хочет клубничный лимонад. На самом деле ему хотелось попробовать все. Это оказалось очень вкусно и интересно. Олиа даже начал улыбаться, понимая, что странная апатия понемногу отступает. Может, вскоре, проснется интерес и к другим вещам. К нормальной одежде и еде, например. Каким-нибудь развлечениям.

— Я попробую сам с этим разобраться. — Продолжил Олиа диалог с Нильсоном. Он пальцем показал продавцу на картинку с клубничным лимонадом и протянул купюру.

— Так я больше не нужен?

— Будь на связи. Я еще не до конца разобрался со всеми финансами.

— Я же объяснял тебе.

— Я не понял. — Олиа начинал злиться. Тоже странная эмоция. — На моей карточке лишь десять тысяч.

— Остальное на твоем счету. Ты как маленький, ничего не понимаешь, я пришлю к тебе моего сотрудника, он все объяснит, если хочешь.

— Да, пришли. — Согласился Олиа. Ему отдали лимонад, красноватый, с кубиками льда и зеленой веточкой мяты. Теперь трубочка вместо бантика загибалась в небольшое сердечко.

Олиа вернулся на скамейку. Какой же он тупой. Не может разобраться сам в собственных деньгах. Олиа знал, что у него накоплено около трехсот тысяч, не больше. Он не знал, насколько этого хватит. Ни шантажом, ни чем-либо другим заниматься ему больше не хотелось. Нужно было лишь закончить начатые дела, отблагодарить Нильсона за помощь в последний раз, и жить нормально.

Пока Олиа знал, в каком направлении ему двигаться. Лишь с Эвансом он еще не определился. Как победить Сенатора он не знал. Тот был совершенством. Ни любовников, ни шлюх, внебрачных детей нет, взятки не берет, черной бухгалтерии нет. Иногда даже думает о народе. Даже деньгами своих богатых родственников со стороны мужа не пользуется. Разве что эти богатства тратятся на саму семью. Лесли Эванс, папа Элая, оказался богатым наследником. Инвестиционной компанией управляли старшие братья этого омеги, сам он не лез, но имел пять процентов акций, чего хватало, чтобы родители сумели скопить для своих детей приличные счета в банке и выстроить красивое поместье.

Правда Олиа уже не был уверен, что Элай дождется своего наследства. Родители были на него очень злы.

Олиа не хотел навредить Эвансу. Поэтому не лез в его жизнь. Пока что. Лишь листал страницы в социальных сетях, думал, может, появится что-то новое. Олиа хотел бы, чтобы у Эванса все было хорошо. Он бы обрадовался очередной фотографии, веселой, с друзьями.

Он быстро распрощался с Нильсоном. Снова прилег на скамейку, но на этот раз в тени и вдалеке от дорожки, по которой теперь гуляла парочка омег с детьми. Олиа наслаждался холодным лимонадом, который в жару был настоящим спасением.

Былое спокойствие начинало пропадать.

Олиа искал папу затем, чтобы хотя бы поговорить с ним. Пусть объяснит всю логику своих поступков. Олиа не стал бы его специально сдавать полиции. Но все к этому и шло. Даже ребенку должно было быть понятно, что нельзя оставаться в городе. Здесь петля сжималась с каждым часом. Затаится очень тяжело, а выбраться становиться еще сложнее. Зачем он это делает?

Если не принимать в расчет идею о старческом слабоумии, то становилось понятно, что папу что-то держит. А вот что, Олиа не знал. Думал, может он? Но тогда папа уже нашелся бы. Или Энди? Зачем тогда бросил, когда пускался в бега. Да и не глупо ли? С ребенком глубоко не спрячешься. Никогда. С ребенком найдут. Но и ребенок сейчас в приюте, а не с папой.

Но больше идей не было.

Олиа пощелкал пальцами. Ну, должно же быть решение? Олиа должен понять все.

Что там папа говорил? Хочет встретиться еще раз? Тогда зачем прячется?

Выходила одна каша в голове.

***

Через несколько дней Олиа вместе с Челси выходил из белого здания с высокими колоннами. Челси был как всегда в костюме, по случаю лета, в сером в тонкую полоску, без галстука.

— Осталась лишь бумажная волокита. — Говорил Челси. — Этим может заняться мой помощник и без нас. Если хочешь, можно подать иск к штату. Хороший адвокат может до миллиона компенсации содрать.

— А ты хороший? — Олиа повернулся лицом к Челси и улыбнулся. Альфу ему видно не было из-за низкого слепящего вечернего солнца. Весь день они провели в суде, потом в канцелярии у прокурора, давали показания. Итог всего дня: с Олиа окончательно сняли все обвинения, но заочно обвинили в убийстве папу.

— Лучший. — Самодовольно фыркнул Челси. — Я голоден как волк. Тут неподалеку есть ресторанчик, и, если ты приберешь волосы и поправишь рубашку, то тебя, может, и пустят. Пошли, у меня там встреча через полчаса с одним гением.

Ресторанчик был с летней террасой, выходящий на красивую пешеходную улицу. Олиа действительно выглядел не очень для такого места. Альфы здесь были в костюмах, а омеги одеты по вечернему празднично. Олиа в своей рубашке и джинсах из секонд-хенда значительно выделялся.