Элай же старался дышать размеренно. Разговор немного отвлекал от страдающего течкой организма.

— Что ты за это хочешь? – спросил Элай.

— Знаешь, Джек принимает ставки…

— Да, слышал, — перебил Элай, — сколько продержится моя коса в этом клоповнике.

— Ох, нет, уже другое. – Кендалл покачал головой. – Теперь вопрос: сколько ты здесь продержишься? Некоторым кажется, что тебя на этой неделе уже собрались выпускать.

— А от меня, что ты хочешь? – раздраженно спросил Элай.

— Узнать, — посмеялся на время притихший Перси, — когда ты выйдешь? Интересно же.

Элай перестал покачиваться и приземлился ногами на пол, оторвал руки от лавки. Все смотрели с интересом. И Рен, и даже соседний стол, за которым был слышен весь их разговор.

— В мае. – Отрезал Элай. – У меня срок до мая.

Он резко встал, схватив рукой поднос с остатками еды. В последний раз окинул взглядом всех собравшихся, и быстро ушел, по дороге кинув поднос на нужный стол с грязной посудой.

***

Элай сторговался с Перси на тридцатку. Перси дал ему три таблетки.

— Я знаю их. – Элай не спешил уходить, но таблетки уже спрятал в кармане. – Этого только на один день хватит.

— Растяни на три. – Посоветовал Кендалл с верхней койки. Тот самый поваренок. Он жил вместе с Перси на третьем уровне.

— Эффекта не будет.

— Эванс, еще никто не жаловался. – Уверено заверил Перси и выставил Элая из его камеры. – Вали уже к себе, поздно в гости ходить.

Элай к себе не пошел. Он еще успевал покурить до проверки и даже посидеть несколько минут в тишине и темноте прачечной комнаты. Элаю было плохо, его ломало, живот крутило, и пища внутрь так и не лезла.

— Ты же не девственник? – спросил у него Рен во время ужина.

— Сам как думаешь? – простонал Элай и закрыл лицо руками. Хотелось выть.

— Если у тебя еще не было никогда альфы, то течки довольно легки. На зуд похожи. Неприятные такие. – Рен передернулся. – Когда альфа под боком есть, тоже нормально, есть кому удовлетворить. Омеге достаточно всего пары раз, и будет легче. А у тебя самое тяжелое должно быть.

— Это как?

— Это когда у тебя долго был партнер, а сейчас первая течка без него.

Джонни. Милый любимый Джонни. Его ежеквартальное лекарство. Элаю он был очень нужен сейчас.

— У тебя так было? – спросил он.

— Так нет.

— Тогда откуда знаешь?

— Читал.

Пришлось Элаю идти за таблетками. Боялся, что ночью просто не выдержит. И ему надоело чувствовать себя потным, пахнущим, грязным, как шлюха. Душ же будет только через сутки. И еще эта очередь и всякие уловки, чтобы попасть в числе первых. Элай боялся просто не дожить до этого момента.

Во всех душевых, в раздевалке, в маленькой прачке-курилке никого не было. Элай с удовольствием курил. В окошечко красиво проливался красный догорающий свет. Поздний вечер, идущий к ночи, еще совсем летний, несмотря на приближающуюся осень. Этот вечер был старыми детскими воспоминаниями. Совсем старыми. Кусочки, нарезанные в непонятной последовательности. Элай так помнил дедушку, всего лишь один миг, как дедушка держал его на руках. А дедушка умер от инфаркта уже шестнадцать лет назад, когда Элаю было только три. Он так же помнил и свадьбу родителей. И когда до этой свадьбы они с папой жили у дедушек в загородном доме, папа всегда перед сном гулял с ним по большому цветущему летом двору. И было уже холодно, начинали петь цикады, небо чернело. Элай это помнил.

Какого черта у папы трехлетний ребенок в такой час еще не спал? Эдди они и сейчас отправляли в кровать сразу после девяти. Случалось, что иногда Элай ложился спать, когда Эдди уже завтракал. В шесть утра.

Его бедный братик и сейчас уже идет в постель. Как будто не Элай в их семье попал в тюрьму, а Эдди живет в ней всю жизнь. Родители строили из него идеального ребенка. Тот зародыш, который сейчас у папы в животе, даже не представляет, во что он ввязывается.

Элаю было хорошо в темноте наедине с маленьким окошком. Но в последнее время он право на спокойствие не заслуживал. Когда Элай решил прикурить вторую, чтобы настроится на долгую мучительную ночь, его напугали. Дверь резко распахнулась, в комнатку ввалилось два тела, и дверь сразу же захлопнулась. Тела прижались к стене. Эти тела готовы были трахнуться на глазах у Элая.

— Черт, сейчас проверка. – С придыханием прошептал один голос.

Это был Ли, да и второго было узнать нетрудно. Около кого Ли в последние недели постоянно терся? Элай угадал сразу – только Олиа. Да и лицо он Олиа разглядел.

Элай все-таки закурил:

— И вам доброго вечера. – Сказал он и выпустил дым.

Ли вскрикнул и отскочил немного, позволив разглядывать Олиа с головы до ног. Тот прилип к стене. Засмеялся тихонько.

— Мы не одни здесь, крысеныш. – Весело сказал он.

— Какого хуя, мажорчик? – зашипел Ли. – Что ты здесь делаешь?

— Курю. – Ответил Элай, снова затягиваясь. Он сидел у противоположной стены на корточках, напротив Олиа, и его все устраивало.

— А пахнет так, как будто дрочишь.

— У него течка. – Уже спокойней ответил Олиа.

Ли немного успокоился. Элай знал, что им все пропахло. Его алкоголическим запахом. Запахом кабинета отца. Но и запах Ли тоже тихо расползался по каморке. Запах возбужденного омеги, тоже недавно текшего, все еще готового к сексуальным подвигам. От Олиа пахло разве что кофе, который им перепал на ужин.

— Кстати, я сюда первым пришел. – Намекнул Элай. Смотрел он на Олиа, и обращался он к Олиа. Не с истеричным же Ли разговаривать. – Но я не стесняюсь, можете трахаться, если хотите.

Олиа только улыбнулся снова. Он веселился.

— Подрочить хочешь? – Ли сделал шаг к Элаю.

— На тебя что ли? – Элай фыркнул. – Ты, конечно, цветочек, но извини.

— Свали!

— Я хотел бы поговорить с твоим папочкой, м? – Элай снова посмотрел на Олиа. – Мне очень надо. – Добавил он серьезно.

— В другое время никак? – спросил Олиа.

— Я не нашел информации о твоих часах приема.

— Ли, иди к себе. – Вздохнул Олиа. – Уже поздно.

— Нет. – Капризно запротестовал Ли и уставился своими глазами на Олиа. Пока те играли в гляделки, Элай быстро докурил и затушил сигарету в импровизируемой пепельнице. Ну и запашек тут стоял. И накурено, и омежка течный есть, еще и эти любовнички.

— Уйди отсюда. – Уже жестко отрезал Олиа.

Ли пришлось уйти, но теперь Элаю следовало сначала проверять всю свою еду хотя бы на Рене. Ли – мелкий противный интриган. Яд в еде – это прямо его стихия. Прозвучал короткий гудок, слышимый везде. Уже было пора. Скоро проверка, а там и отбой, решетки закроют, пора заканчивать все свои дела.

Элай встал. Медленно. Все-таки у него было не очень хорошее состояние.

— И из-за каких важных дел я прогнал Ли? – спросил Олиа. Он все еще стоял у той стены и не шевелился почти.

— Скажи, ты и не сильно хотел с ним трахаться. – Элай подошел ближе. – Охереть, ты с омегами лижешься.

— И что?

— Мне интересно, это помогает решить…потребности? – Элай подкрался еще ближе. Совсем близко, остановился напротив Олиа, уперся одной рукой в стену. Чувствовал себя неудачником-пикапером. И аромат Олиа чувствовался теперь. Совсем слабый. Легенький, как занавесочки у Элая в комнате. А папа Олиа и Тай так не пахли. Они фонтанировали омежьими феромонами.

— Любое удовлетворенное возбуждение помогает. – Спокойно ответил Олиа.

— Я хочу трахаться. – Честно признался Элай. – Мне даже уже срать на то, с кем. Ли на самом деле довольно аппетитный. У него татушечка классная.

— Эванс, ты меня веселишь.

Элай хмыкнул. Повесил голову. Все мозги уехали на сторону, а нужно было вспомнить много важного. В темноте только ясно выделялись белые новенькие кроссовки Олиа.

— Они стоят около тысячи баксов. – Пробормотал Элай. – А меня называют богатым засранцем.

— Это дешевая подделка.

— Ладно тогда. – Спокойно согласился Элай и поднял голову. Почему Олиа такой странный? И непонятный совсем. – Я хочу от тебя три вещи. – Элай попытался взять себя в руки. Уперся в стену и второй рукой, гипс стукнул по стене. Теперь нависал над Олиа. У того – почти никаких эмоций.