Рен не поверил, но быстро стер с лица тревожную гримасу и снова начал крутиться на кухне. Элаю доверили резать овощи для салата, пока Рен кормил своего маленького омежку и листал почту в ноутбуке. Со второго этажа по лестнице спустился — или стремительно свалился — старший сын. Украл яблоко из корзины, вгрызся в него, как голодный звереныш и уселся около телевизора, защелкал каналами и громко зачавкал.

— Веди себя прилично. — Без особой надежды попросил Рен. — У нас гости.

— Да, пап. — Выпалил мальчишка.

— Я еще не рассказал отцу про твое поведение в школе.

Никакого ответа на это не было. Элай свалил в миску половинки помидорок черри и облизал нож.

— Олиа сказал, вы загасили кредит за дом и мастерскую.

— Да. — Рен сверкнул глазами поверх детской макушки и ноутбука. — Он же продаст Нилу свою долю? — Рен снова покосился в сторону дворика. Обсуждение почти решенного дела и, правда, очень затянулось. Олиа лишь по старой дружбе помог Нилу и Рену деньгами на открытие своих строительных мастерских, помог за долю в будущем предприятии, которая Олиа и не нужна была. Нил обещал выплатить весь долг частями от прибыли за пару лет. Олиа был почти согласен, а вот Элай бы предпочел получить всю сумму сразу, но ради Рена молчал и был согласен с отсрочкой.

— Я с ним поговорю, если что-то пойдет не так, не переживай.

Элай мелко нарвал листья салата и накидал в миску. Салат был с небольшого огородика Рена, с заднего дворика, где сейчас Олиа сверкал своими длинными ногами и белоснежной улыбочкой перед чужим альфой.

Элай залил помидорки и листы оливковым маслом.

В последнее время они с Реном виделись редко. После второй беременности Рен тратил все свое время на дом, мужа и детей. Только лишь месяц назад вернулся к своей подработке в онлайн-журнале и иногда стал выбираться в город. Дома у них Элай тоже бывал редко, идеалистическая картинка семьи Рена вызывала у него странные чувства. Олиа, несмотря на то, что он часто общался с Нилом Керхманом, был здесь вообще впервые. Но, кажется, Олиа все устраивало.

— Через двадцать минут рулет будет готов. — Кивнул Рен в сторону духовки. Мальчишка на руках у него наелся, успокоился и даже задремал. Рен слегка покачивал его, не спеша возвращать в манеж. — Мне показалось, ты ревнуешь Олиа? — неожиданно сменил тему он.

— Тебе не показалось. — Скрипнул зубами Элай.

Рен тихо посмеялся.

— Его бы я не стал ревновать вот уж точно. Вообще удивительно, что он хотя бы с тобой живет. Я его тоже неплохо знаю — Олиа не любит заводить интрижки.

— Посмотри на него. — Элай пододвинул готовый салат на середину стола, осталось перемешать его лопаткой. Они с Реном вместе повернулись в сторону окна. Солнце село еще ниже, и теперь все было залито насыщенным красноватым светом, начинало темнеть. — Он всегда такой «трахни меня прямо здесь, детка». Бесит.

Рен долго смотрел на Олиа, жмурился. Все так же покачивал заснувшего ребенка, поглаживал его светлые вьющиеся волосики. Все как будто пытался найти в нем что-то сексуальное, но ничего кроме коротких джинсовых шортиков не находил. Элай же видел в Олиа другое. Этим летом они два месяца жили на море, часами торчали на пляже, гуляли по рынку, выбирали Элаю красивые сережки из местных камней. Как итог — Олиа даже загорел, и не был больше таким бледным. Еще он отрастил длинный пушистый хвост ниже лопаток, который иногда заплетал в косы. Олиа не набирал вес, ходил вместе с Элаем и Джонни в зал, заимел не только худое, но и подтянутое тело. В сочетании с его скулами, выступающими косточками, любимыми рубашками — все это сводило Элая с ума.

Ревновать же он начал недавно. Заметил, что сам набрал вес, заметил у себя немного выпирающий животик, которого раньше не было, заметил жировую складочку на нем. Заметил пару морщинок около глаз, некрасивый тон кожи, если не пользоваться тональником. Даже решил бросить курить из-за этого и держался почти месяц. На фоне всех этих новоявленных комплексов, Олиа обзаводился все большим количеством поклонников, большинство из которых он не замечал. Но замечал Элай. И этого хватило, чтобы его душевное спокойствие было нарушено.

— Не понимаю. — Сказал Рен.

— Чего не понимаешь?

Олиа поднял голову, моргнул, заметил взгляд Элая и приподнял бровь.

— К Джонни ты не ревнуешь.

Элай фыркнул. Как еще можно объяснить, что Джонни — это другое. Джонни — это Джонни. Джонни был их семьей. Он помогал Элаю с течками, включал режим «супер-альфы» и мог усмирить Олиа, когда того заносило, мог полежать с ними вместе, погладить. Джонни стал чуть ли не отцом для Энди, особенно в наступившем подростковом возрасте. Элай так и не смог сблизиться с маленьким альфенком, а Олиа и не пытался, а вот Джонни в нем души не чаял и возился с ним больше всех. Присутствие Джонни в их жизни Элай воспринимал как должное. И чувства Джонни к Олиа Элая не смущали. И редкие моменты близости между ними не пугали Элая. Олиа тоже был омегой, и он тоже имел право тянуться к альфе, даже если и не всегда подпускал его к себе.

Элаю казалось, что Рен этого не поймет. Не в этом милом домике с мужем-красавцем и замечательными детишками, старшим альфой — бешеным чертенком с разбитыми коленками и младшим — милым карапузом-омежкой с беленькими кудряшками.

— Джонни — семья. — Лишь сказал он. — Он мне метку недавно поставил. — Элай оттянул ворот футболки и показал ключицу с красным следом от укуса. Рен слеповато сощурился и наклонился вперед, чтобы рассмотреть. Это получилось случайно — Джонни увлекся, растерял мозги от охуенного оргазма и не удержал свои зубки. Олиа лежал рядом и даже не помешал, лишь усмехнулся и погладил Элая по взмокшим волосам. Метка была не навсегда — за пару течек она исчезнет, если ее не обновлять. Чужие альфы вообще перестали смотреть в сторону Элая, поэтому Элай хотел такую же и для Олиа, но тот не согласился бы.

— Я почувствовал. По запаху. — Рен перехватил сына, хлопнул в ладони, отчего не кухне зажегся верхний свет. Сразу внутренний дворик за окном погрузился в темноту и Элай больше не видел Олиа и его длинные ноги, только светлое пятно рубашки альфы.

Ну сколько можно там сидеть?

Элай потянулся за полупустой бутылкой вина.

Рен еще немного посидел на месте, потом отнес заснувшего ребенка в манеж, заставил Шона переключить канал с боевика на мультики и открыл духовку с мясным рулетом. По кухне поплыл вкусный сытный запах, отчего у Элая свернулся желудок.

— Я скажу им, что скоро ужин.

Элай допил вино из горлышка бутылки и снова почувствовал, как кружится от него голова. Он давно уже не пил, отвык от алкоголя.

— Мне нужно в ванную. — Пробормотал он, вставая со стула на ватные ноги. Снова откуда-то прибежали коты, один уселся около духового шкафа, второй стал путаться у Элая в ногах. Шон весело и заливисто засмеялся, увидев в мультике что-то смешное.

— Хорошо. — Быстро согласился Рен. Он снял фартук, повесил его на крючок рядом с набором разноцветных прихваток и подкрался к двери, ведущей на задний дворик.

Элай уже знал, где в доме Рена гостевая ванная комната. Вверх по крутой лестнице, держась за крепкие перила, чтобы не свалиться, обязательно по пути взглянуть на счастливые семейные фотографии в разноцветных рамках, висящие на стене, потом повернуть направо, пройти мимо двери в детскую комнату и зайти в следующую дверь. В небольшой ванной комнатке было тесно. Элай привык к своей ванной, большой, с большим панорамным окном, которое можно было закрыть при желании плотной шторой. И с большим белоснежным джакузи с отделкой под мрамор. На всем этом великолепии настоял Элай, когда они с Олиа выбирали квартиру. Заплатить, правда, пришлось больше, чем они рассчитывали, но Элай договорился с родителями, что они продадут квартиру, которую купили для него, и отдадут ему часть наличными. До последнего не верилось, что отец согласиться так поступить. Родители совсем не верили в какие-либо серьезные намерения Элая. И если папа любил его и такого, то с отцом было немного сложнее.