Дальше — ничего.

========== Глава 25 ==========

Приходил в себя он долго. Хлопал глазами, хотел их открыть, но свет был слишком ярким и белым. Место было незнакомым, хотя плевать было на место и даже на режущий свет. Было немного тошно и противно. Этьен поерзал по, кажется, кровати, но в помещении оставалось тихо, а значит, он был один. Это и к лучшему. Потому что его бил озноб, его тошнило, и он не мог даже открыть глаза, так как яркий свет доставлял практически физическую боль.

Так прошло очень много времени. Этьен лежал и мечтал сдохнуть. Или хотя бы просто отключиться, но отключиться не давало как раз то хреновое состояние организма. Потом еще вспомнил недавние события и то, как его нагло избили, и стало совсем как-то мерзко и противно.

Генри бил Этьена. После чего на голове и остался такой маленький шрамик, над бровью, почти незаметный. Тори и его сородичи били Этьена. В приюте иногда дрался, когда был маленьким. Но это не шло ни в какое сравнение с тем, что происходило сейчас.

И что там этот бета распинался про ребенка, деньги и Сэма? Ясно стало одно — с Максом нужно как-то разобраться.

Но пока Этьен не мог разобраться даже с собственным телом, которое совершенно его не слушалось. Он резко открыл глаза, уставился в белый чистый потолок. Больница, да. Было понятно уже по одному противному запаху.

И оставалось еще один момент, который пугал. Это живот. Который ударили. И не слабо ударили. Этьен потянул руку, надеясь все-таки нащупать там то самое твердое под кожей, так похожее на какую-нибудь страшную опхоль. Рукой он дернул, но так и не дотянулся. Все плечо заболело от резкого движение, а в запястье причем что-то впилось. Звякнуло. Этьен пошевелился, повернул голову и еще раз подергал рукой. Кровать была современной, с бортиками, левая рука была прикована к этому бортику.

Этьен прыснул, с раздражением снова дернул рукой, но добился только нового лязга и нового приступа тошноты. И боли в сгибе руки. Капельница. И еще самая настоящая больничная сорочка.

Все-таки правой рукой до живота он дотянулся, и даже осмотрел его. В верхнем правом углу пуза алел красивый синяк. Ребенок был на месте и это успокоило. Уже и просто на один взгляд было понятно, что ребенок есть, и живот уже давно начал расти. Этьен с интересом поводил по нему рукой, потом снова накрылся предоставленным одеялом и аккуратно положил прикованную руку рядом с собой. Боялся повредить иголки, торчащие из вены. Курить хотелось. И тошнило. Сильно.

Палата была чистая и маленькая. На одного человека. Окно большим, и даже чуть приоткрытым. Этаж, наверное, где-то наверху. За окном было приятное и красивое лето. Теплое. Вечер уже. Слабый теплый ветерок долетал даже до Этьена.

Оставалось потерпеть еще парочку месяцев. Смит обещал, что все будет хорошо. И даже Стефан ему верил.

И нужно было очень много чего сделать. Этьен пока понятия не имел, как лучше использовать против Макса все то, что у него есть, что решить с этими деньгами, как самому остаться хотя бы живым, как суметь все-таки родить этого ребенка, а не скинуть раньше срока.

Было тихо, а тут сразу за окном оказался летний ясный ливень. Майский. Этьен проморгался, понял, что снова заснул, а разбудило его присутствие здесь людей. Он попытался приподняться, но его прервал тихий голос:

— Лежи лучше. — Пролепетал он. Голос принадлежал немного растрепанному омеге в белом халате. Он был весь какой-то серый, но пушистые седеющие волосы, стянутые в хвост, были шикарны. Омеге было уж около пятидесяти. — Не вставай, — повторил он.

У двери стоял человек в форме. Доктор был совсем рядом. Этьен чего-то испугался. Всегда врачей боялся. Еще с детства. С того самого момента, как ему без обезболивающего вырвали пару молочных зубов.

Все-таки немного приподнялся.

— Вы… — Этьен замолк. Говорить больно. С губами что-то. Дотянулся свободной рукой, пощупал, но ничего существенного не нащупал. Доктор ждал, покусывал свою щеку, перебирал в руке бумажки, которые принес с собой.

— Мистер Роззи. — Он чуть покривился. — Что-то болит?

— Все.

— Живот?

— Не…знаю. — Снова дотронулся до губ. Что-то с ними было не так. Какая-то корочка. Зеркало надо было. — А с ребенком что? — голос был сиплым.

Доктор притащил из другого конца комнаты черный стул, сел на него прямо перед кроватью Этьена. Потом сам осмотрел его живот. Особенно синяк. Остался недоволен. Покопался в бумажках, что-то там в них прочитал и кивнул сам себе. Выражение лица у мистера Роззи было не самое радужное. Скучающее.

— Анализы твои где?

Этьен похлопал ресницами.

— Какие?

— Ты их делал вообще?

— Нет, наверное. — Этьен качнул головой. — Зимой записывался. Не успел.

— А потом?

— Нет.

— Точно не знаешь, сколько недель?

— Четвертый месяц. — Этьен помолчал, посмотрел вниз, на голубенькое одеялко, которым он был укрыт. Плохой он родитель. — Не знаю точно.

— Примерно около двенадцати, как я думаю.

Этьен прикусил губу, чуть не заматерился, так как все заболело еще сильнее.

Доктор полистал бумажки. Молчал, мужик у двери тоже молчал, а Этьен периодически поглядывал на него. Личный охранник у него. Совсем как Генри. Перевел взгляд на доктора. Волосы перетягивали все внимание на себя. На серьезное хмурое лицо даже смотреть не получалось. Волосы Этьена же из себя представляли сейчас что-то невозможное. Он даже старался лишний раз к ним не прикасаться. Грязные. Этьен не любил грязь на себе.

Как понял Этьен, доктор Роззи принялся выписывать ему дохрена направлений.

— Я здесь останусь? — тихо спросил Этьен сквозь зубы.

— Это не мне решать. Два дня тебе на обследование должно хватить. — Он мельком показал Этьену кучу этих направлений.

— И как я… — Этьен поднял левую руку. Попытался понять, на сколько хватило свободы. Запястье жгло огнем, да и плевать на него было. Хотелось истерически смеяться.

Доктору же это зрелище вообще стало неприятным. Он заерзал на своем стуле. Может, и уйти хотел.

— Не шевели рукой, пожалуйста. — Попросил он как-то уже не совсем дружелюбно. — Игла может сместиться.

Этьен осторожно уложил руку назад, поймал на себе пристальный взгляд своей охраны и снова опустил лицо. Он не знал, что делать. Ему это место не нравилось. Оно, конечно, было лучше старого, но все равно не нравилось.

— Что с ним?

— Большая угроза различных…отклонений. Ну, или выкидыша. Организм не справляется.

— Не любите испорченных. — Этьен медленно снова улегся, натянул на себя одеялко, из-за чего открылись ноги. Уставился в потолок. Роззи долго еще молчал, снова без цели перебирая бумажки. Этьену это уже надоело, он скосил глаза, посматривая на доктора. Тот нервничал. Этьен понял, что он его выбил из колеи.

Этьен уже устал жить на одних нервах. Задолбался беспокоиться о том, что о ребенке он почти и не думает. А потом на него вот так смотрят. Как этот.

Если ребенок будет больной, то оправдываться дальше будет некуда.

— Не люблю, когда все так запущенно. — Наконец-то ответил доктор. Потом уставился на ногу Этьена. — Это что? — спросил он уже слишком уверенно.

— Где? — Этьен снова попытался приподняться, но потом бросил это дело.

— Пальцы. Из-за болезни…

— Отморозил. — Этьен повошкался и спрятал ноги под одеяло. Наручники забренчали о ручку, мужик у двери и доктор задергались. Этьен потихоньку бесился. — Давно. В детстве.

— Не тошнит? — спросил доктор.

— Нет.

— Хорошо. Капельницу уберут. Я тебя наблюдать буду, желательно, чтобы до самых родов, потому что случай тут тяжелый. — Доктор устало провел рукой по лицу. — Завтра все обязательное пройдешь. Снимок срочно надо сделать. Ну, я еще приду с утра. — Роззи встал. — А сегодня еще поспи. Самое полезное сейчас.

— Вы уходите? — Этьен прикрыл глаза.

— Да.

— А про меня никто не спрашивал?

— Это скорее вопрос к… — Роззи в замешательстве посмотрел на альфу у дверей. Понятно. — Вы в реанимации. Сюда все равно посетителей не пускают.