— Я в больницу позвоню.

— Я уйду, если позвонишь.

— Тебе плохо.

— Мне нормально. Хотя с ними и было веселей.

— С кем?

Этьен не ответил. Снова в глотке начало драть. И есть захотелось, но у Генри еду просить не хотелось. Этьен отполз подальше и снова уткнулся в подушку. Бартон был счастлив, Этьену же хотелось сдохнуть.

========== Глава 19 ==========

— Зачем ты меня искал? — Этьен из одежды нацепил на себя только светло-голубую рубашку, почти белую, да и ту не застегнул ни на одну пуговицу. Один рукав закатался, обнажая руку до локтя. Этьен уселся на кровать и потянулся всем телом к Генри, почти ложась на него. Снова.

В маленькой комнатке было душно и воняло спермой. Окно было плотно закрыто, дверь тоже.

— В смысле? — лениво поинтересовался Генри. Он запустил свою руку в волосы Этьена и теперь что-то делал с ними. Этьен устроил свою голову у Бартона на животе. Живот был у него классный — такой твердый, накаченный. Этьену казалось, что еще немного и там появятся кубики.

Этьен закрыл глаза, причмокнул, как будто съел что-то сладкое и вкусное. Он был почти довольным.

— Стефан говорил, что у тебя было, кому вставить. И ты мне сам говорил. Тогда.

— Что я тебе говорил?

— Что я шлюха, а ты со шлюхами не хочешь водиться.

— Такого не было.

— Я общий смысл передаю.

Руки Бартона перестали перебирать его волосы, потом резко потянули за пару прядок, и Этьен скривился от неудобства, но с места не сдвинулся.

— Я такого не говорил. — Повторил Генри. — Ты все не так понял.

Этьен завозился.

— Тогда я вообще ничего не понял.

Этьен встал. Генри заплел его волосы в дряхлую некрасивую косичку. Этьен со злостью ее расплел и соорудил на голове тугой хвостик, чтобы волосы не лезли в глаза. Сегодня было не до красоты.

Он начал собираться, натягивая на себя одежду. Еще надо было домой заехать и переодеться, а то ночью стало заметно холоднее, и Этьен попросту боялся окоченеть за ту пару часов, пока опять будет возиться с новой партией.

— Ты уходишь? — Генри встревожился. Сел.

— Да.

— Куда?

— Не твое дело.

Генри поймал его за руки, когда Этьен был почти готов. Вопросительно заглянул в глаза. С намеком, любопытством, страхом и даже с небольшой угрозой.

Этьен прицокнул языком, покачал головой.

— Я перед тобой больше не отчитываюсь, Бартон. Я вообще тебе больше ничего не должен. А то, что мы с тобой трахаемся, так это тебе прав никаких не дает. Тем более руки распускать. — Этьен посмотрел на свои запястья, которые Генри крепко сжимал и отпускать не собирался. Вырваться тоже бы не получилось — Генри был сильным, ловким. А Этьен был маленьким. — Не принимай все так близко, Бартон, — заговорил Этьен тише, — там я спал с тобой, потому что без вариантов, а любви никакой не было.

Этьену показалось, что Бартон сейчас его ударит, отшвырнет прямо в стену или сразу же убьет.

— А сейчас почему? — тихо спросил Генри, осторожно ослабляя хватку. Теперь Этьен сам держал руки согнутыми в локтях и не отпускал их.

— Ну, — Этьен призадумался, — ты красавчик.

— Врешь.

— Да не скромничай сильно.

— Я не об этом. Ты меня любил.

— Нет! — Этьен засмеялся. — Любил? Любят, Бартон, редко. Когда любят, наверное, и сдохнуть друг за друга не жалко, да? — Этьен погладил его пальцами по скуле. — Я к тебе лишь привязался, а ты меня кинул.

— Я знаю, чему верить. — Генри качнул головой. — Ты просто все еще злишься.

— Дошло?

— Ты со мной не только трахаешься. — Генри сморщился на последнем слове. — Я бухло покупаю, а ты его выливаешь; ты кота моего кормишь, когда я забываю; ты вчера даже убраться здесь пытался.

— И что?

Прекратить плеваться ядом просто так и сразу не получалось. Этьен чувствовал, что проигрывает этому новому не-совсем-уже-эгоисту Генри, но от этого только злился.

Но Этьен боялся того, что Генри так много пил.

Этьену было жалко голодного кота, а руки сами тянулись протереть слой пыли на полках.

Генри не отвечал. Он отошел от Этьена и выключил небольшой светильник. В комнате стало темно, в окно светила полная луна, на карнизе блестел снег. Генри тут же включил люстру под потолком. Вся маленькая комнатка вспыхнула светом. Этьен прищурился.

Генри в тишине сел на кровать.

— Ты врешь. — Повторил он.

— Вру. — Согласился Этьен. — Я часто вру.

Он вышел в порог. Всего несколько шагов по этому склепу, где жил Генри. У Этьена на новой съемной квартире как раз ванная была таких же размеров.

— Куда ты? — Генри вышел следом за ним, смотрел, как Этьен в спешке натягивает слишком тяжелые, но зато теплые ботинки.

— Не твое дело. — С расстановкой повторил Этьен. А потом решил сильно не выделываться. — У меня дела важные.

Он ушел. Этот разговор не был первым, не был и последним. Генри еще спросит, какие дела у Этьена в первом часу ночи.

А у Этьена целая куча ворованных тачек. Потом деньги за эти тачки, которые нужно протащить через кучу счетов. Затем — тревожные мысли об отношениях с Максом и Йеном до утра и попытка убежать от них с помощью мета. И так по кругу.

Генри догадывался обо всем. И о тачках. Вот это бесило.

***

Этьену двадцать три. Это возраст. Это очень много, это уже где-то «прощай молодость». Накануне Этьен уже согласился с Генри в том, что он к нему что-то чувствовал. Тогда это было очень странно. Генри пек блинчики. Самые настоящие блинчики, которые были круглыми и оранжевыми. Этьен смотрел на них с удивлением, и почему-то хотелось то смеяться, то плакать.

Это было ближе к вечеру. Генри только что отоспался после ночных дежурств в том самом клубе. Этьен тоже отсыпался. Генри уволок его из «Неона» — места своей работы — под утро. Этьен, за неимением возможности напиться, накурился травы. Но к таблеткам не притронулся, как и обещал.

Генри пообещал сдать его обратно за решетку, Этьен закатил слезную истерику, укусил Генри, но потом они быстро перепихнулись и Этьен успокоился.

Теперь Генри смеялся над ним, а из квартиры на полном серьезе не выпускал. Генри испугался, когда узнал про травку, но пока не догадывался, что в куртке у Этьена лежит еще один косяк.

Но Этьен как-то быстро растаял. Он никогда не мечтал о доме, чае с блинчиками, об альфе в протертом фартуке с растрепанными после сна волосами, но это впечатляло. Потому что это Этьен видел впервые в своей жизни. Сэм никогда не готовил ему. Они вообще никогда сами не готовили.

Генри заботливо споил ему таблетку, но голова все равно раскалывалась. Со вчерашнего дня Этьен помнил шумную компанию, в которой он оказался, помнил, что там был Кит, и они даже вроде поругались, помнил, как Бартон за шкирку закинул Этьена в свой облезлый автомобиль, на пару минут показывая прежнего Бартона — злого и нехорошего.

Генри опустил перед ним чашечку с джемом, горячий чай. Этьен хотел хотя бы кофе.

— Мне домой надо. — Скромно сказал он.

— Переночуешь тут.

Они только что встали, но на улице уже снова темнело.

— У меня… работа. — Соврал Этьен. Странное дело, но он чувствовал себя виноватым за вчерашнее. Видимо, Генри еще выбесило и то, что Этьен на его глазах лизался с каким-то молодым пьяным парнем, одним из большой компании приятелей Кита.

— Насчет твоей работы. — Генри пересел на соседнюю табуретку. Шатающуюся, так что Бартон чуть было сразу и не слетел. Но удержался.

— Так, — Этьен извозил блинчик в джеме и теперь постепенно откусывал от него, оставляя руки липкими, — это совсем тебя не касается, потому что ты чертов законник, хоть и бывший. И ты прав, что столько бабла за честный труд не дают, поэтому тем более не спрашивай ничего, чтобы мы с тобой лишний раз не ругались. — Этьен пожевал блинчик, облизал пальцы. — Вкусно готовишь.

Генри хотел открыть рот.

— Не читай мне нотации, — с усталостью попросил Этьен, — я их уже слушал. И я не собираюсь жить в нищете. Мне или так, или совсем никак, разве что подохнуть.