— Так что с Генри? — Стефан отошел подальше, к одной из книжных кучек.

— У него любовь с приличным. Плевать, пускай трахаются.

Этьен встал, повесил куртку на крючок в стене и побрел к деревянному стулу, сел на него.

Через полчаса он уже сидел и переписывал в тетрадку названия книг и их библиотечные номера. Одну даже отложил в сторону, чтобы забрать и почитать. Глаза иногда наполнялись влагой, но такое настроение быстро проходило. Тем более присутствие Стефана успокаивало. Стефан его, если что, и от Генри мог защитить.

От пыли хотелось чихать. Стефан сумел открыть форточку, и стало немного свежее, но тут же помещение заполнилось сигаретным дымом. Этьен тоже хотел закурить свои сигареты, но не захотел сейчас нюхать эту мятную гадость.

— Дай мне одну. — Попросил он, откладывая в сторону ручку.

Стефан кинул ему пачку. У Стефана всегда были хорошие сигареты, но слишком крепкие. После тонких мятных от них даже горло драло.

— Ты после всего этого куда пойдешь?

— Я? — Этьен спрятал зажигалку в карман штанов. — Найду. Деньги заберу, если они еще остались целыми, квартиру сниму. На всякий случай, есть один человек, кто мне много чего должен, но я к нему в последнюю очередь пойду.

— Почему?

— Он такая сука. Сэма друг. Он мне никогда не нравился, но помочь должен.

Стефан с интересом на него посмотрел.

— Он меня по-пьяни завалил. — Этьен криво улыбнулся. — А я его не сдал. Считай, шкуру ему спас.

— Идиот. — Фыркнул Стефан.

Этьен качнул головой:

— Нет, просто я рассказать боялся. Сэм бы мне ничего не сделал, но все равно страшно было. Так что мы только и знаем, да и то дружок почти ничего не помнит. Напился в стельку.

Этьен думал, что разговор окончен, потому что Стефан замолчал. Но когда повернул голову в его сторону, понял, что тот с прищуром смотрит на Этьена, а забытая сигарета дымиться в руке.

— Что ты сказал? — переспросил Стефан. — Тебя какой-то альфа изнасиловал?

— Ну да.

— Тебе нужно было рассказать взрослым.

— Ну вот, я тебе рассказал. Что-то изменилось? — хмыкнул Этьен. — Со мной все нормально, если ты об этом.

— У тебя родственники есть?

— Я с приюта.

— В приюте у всех нет родственников?

Этьен пододвинул к себе жестяную банку с окурками и стряхнул туда пепел. Немного сощурил глаза, чтобы в них не так сильно било низкое солнце.

— У меня нет.

— Даже дальних?

— Меня на улице бросили, я замерз, чуть не умер. — Этьен кивнул головой вниз. — Вон, пальцы отморозил. Сэм все смеялся. Говорил, что труп легко можно опознать. — Стефан мрачно хохотнул и провел рукой по лицу. — Искали родственников, посадить даже хотели, но не нашли.

Этьен опустил голову. Ему как-то всегда было плевать на то, что где-то у него есть родители. Он представлял в какой-то мере что это за люди. Какие-нибудь алкаши или законченные нарики, или папочка-малолетний придурок, который не умел предохраняться.

Даже у Этьена хватило мозгов не рожать, а тот об этом даже и не подумал.

Стефан был доволен таким ответом.

— Что скалишься? — спросил Этьен.

— Да так, — Стефан отмахнулся, — попробую кое-что сделать.

Стефан снова принялся разгружать стеллажи, поднимая еще больше пыли. Этьен не хотел уходить отсюда и снова возвращаться к идиотской швейной машинке, поэтому терпеливо исписывал лист за листом, иногда пролистывая книги или журналы ради интереса.

Один попался про автомеханику. То, чем занимался Сэм. Этьен долго смотрел на обложку, но все-таки решил оставить журнал в покое. Он уже нашел интересный романчик, который можно будет почитать. Теперь все вечера у него будут свободны. Бартон же больше не устроит им свидание. Бартон будет спать у себя дома со своим любовником.

— Представь, — сказал он Стефану, — было бы все по-другому, у меня бы уже ребенок был. Это странно.

— Почему? — Стефан выглянул из-за шкафа.

— Я так вырос, что сам могу родить ребенка.

— Ты уже давно можешь родить, но это не значит, что ты вырос.

***

Видимо, близкая свобода сильно вскружила голову. На улице весна постепенно переходила в лето. Все шло очень хорошо. Этьену оставался какой-то месяц, а дальше ему останется только убраться отсюда подальше.

Стефан нашел ему квартиру. Точнее Стефан сделал так, чтобы Этьену — бедной круглой сироте — выделили квартиру. Стефан сказал, что так положено по закону. Этьен что-то подобное знал, но даже не думал об этом. Помнил, что раньше старшим ребятам после школы выделяли либо комнату в общежитии, либо советовали крутиться как-то самим. Этьен думал, что он относится к последней категории, а оказалось, что получил целую квартиру.

— А ее продать можно? — спросил он, когда счастливая улыбка позволила разговаривать. Он отключил машинку и во все глаза уставился на Стефана, который уселся напротив него.

— Я тебе продам!

— У меня бы были деньги.

— Деньги заработаешь, а жить тебе надо где-то.

Стало еще лучше. Может кто-то мечтал о родителях или о большой любви, а Этьен всю сознательную жизнь мечтал об отдельной квартире. С Сэмом, казалось, эта мечта сбылась. Но все, что его так радовало в те годы, теперь пропало. Зато у него теперь была квартира. Своя. Которую никто не отнимет.

Бартон избегал его. Или это Этьен избегал его. Все-таки у них были немного разные среды обитания, чтобы постоянно пересекаться друг с другом. Генри иногда заходил в цех, но Этьен тут же изображал из себя увлеченного работой человека и на Генри даже не поглядывал.

И вот, когда остался всего лишь какой-то мизерный месяц, Этьен почувствовал себя по-другому. Свободнее или уверенней, но он попросту начал делать то, что так разочаровывало Стефана. Этьен как обычно забрался в кладовку с материалом и, устроившись поудобней, прикурил. И как-то случайно поджог рулон ткани.

Даже Стефан не спешил его спасать. Видимо, тоже сердился. Стефан любил воспитывать, как будто Этьен был одним из его бедных детей.

Он спал, когда, словно в ужастике, почувствовал, что у него за спиной стоит кто-то. Скорее всего, просто громыхающая дверь разбудила его. Этьен не испугался, а обрадовался. Его в последнее время много чего радовало.

Единственным плюсом карцера было отсутствие работы. Этьен все время спал, прерываясь только на скудную еду. Только от железа болела спина, а руки и ноги постоянно затекали и замерзали. На полу и то мягче было. Но на полу было очень холодно.

За ним пришли, это он понял. С энтузиазмом поднялся и тут же стер глупую и идиотскую улыбку со своего лица. Он честно забыл, что Генри все еще здесь работает. Этьену стало неловко за промелькнувшую на лице радость.

— Что надо от меня? — Этьен сонно сощурил глаза, совершенно как старик с больной спиной уселся на железной полке и привалился к стене.

— Ты снова за старое взялся? — Бартон очень некрасиво ухмыльнулся, упер руки в бока, как коп из фильмов. Вдобавок навис над Этьеном, как гора над букашкой.

— Я за старое возьмусь, когда тебе глотку перережу, понял? — Бартон продолжал ухмыляться. — Отвали от меня.

— Нет уж. — Бартон стал серьезным. — Ладно, что ты хочешь?

— Только что сказал.

— Давай, я тебя выпущу отсюда.

— Давай. — Этьен кивнул головой, потом сел ровно и с подозрением посмотрел на Генри. — Что тебе надо?

— Давай по-старому.

Этьен взяла злость.

— Соси. Как же твой дружок-любовничек?

— Мы давно разошлись.

Этьен почувствовал, как рад этому. Пускай Генри пострадает. И пострадает как можно больше. И уж точно он не кинется ему на шею. Ему доставляет большое удовольствие смотреть на такую жалкую рожу Генри, когда он перестает строить из себя крутого чувака.

— Дверь там. — Этьен махнул рукой.

— Ой, ну хватит цену себе набивать, — Бартон приблизился еще ближе, распустил свои руки, посмев прикоснуться к Этьену. — Недотрога, что ли?

— Отвали! — Этьен извернулся, но Бартон всегда был сильнее, а иногда и настойчивее. Он поймал Этьена сразу за обе руки, стащил куда-то на край полки и сам оказался почти вплотную к нему.