Но это позже, а до того, я…
///
Смартфон вновь завибрировал и соскользнув с края стола, упал на стопку бумаг на полу, где продо́лжил глухо биться в конвульсиях. Да чтоб тебя, ну что у меня сегодня, присутственный день, что ли?!
Но это оказался, Вон, которого Николас никак не ожидал сейчас услышать. Опять фраза из романа, надо же как он во мне засел, того и гляди начну цитировать абзацами. Поинтересоваться, что ли, какого уровня у него похмелье, мысленно усмехнулся он. Хотя сейчас Вон был даже и кстати, попробуем-ка мы еще раз проверить на нем идеи романа на предмет уязвимости.
– Привет, Вон! Ты уже в городе, когда вернулся?
– Вчера днем прилетел. Вечером заехал к Цукербергам, тебя вспоминали, звонили весь вечер, но ты упорно игно́рил нас. А зря! Неплохо вчера оттянулись, я абсент хороший привез, настоящий, из Чехии. Тот, который бравый солдат пил, помнишь?
– А как же! «Пил абсент, свинья!»
– Нет, это из Ремарка, – рассмеялся на том конце Вон. – Но идеально подходит ко вчерашней вечеринке – нажрались как свиньи. Впрочем, как и всегда, правда без тебя… О! Звучит как стих! Опять от своей молоденькой подружки вчера оторваться не мог?
– Нет, хотя, если бы была такая возможность, то ни за что не оторвался бы. Роман заканчивал, сегодня Салливану отвезу распечатанный экземпляр.
– Этот динозавр по-прежнему признает только печатный формат?
– Ну да, Джейн уже прошлась сегодня по этому поводу, заодно и меня поддела… Слушай, раз уж речь зашла о романе, я давно хотел тебя спросить… Вот, представь, что кто-то, очень талантливый, изобрел некое устройство для создания вирусов с заданными свойствами, а потом сошел с ума… Или он сначала сошел с ума, а потом создал устройство… Мог бы он синтезировать на этом устройстве некий вирус и устроить нынешнюю эпидемию? Зачем? Ну, скажем, он решил таким образом отомстить человечеству за свое сумасшествие. Да! Я самого главного не сказал. Он бы сконструировал вирус, который вызывает слабоумие. Каким образом? Ну, допустим, вирус кодирует белки́, которые приводят к Паркинсону или Альцгеймеру… Да, это сюжет моего романа, ну, не весь сюжет, но его центральная часть… Вот как ты думаешь, как бывший биолог, возможно такое или нет?
– Не знаю, с ходу так сложно оценить, идея уж очень необычная… Хотя, теоретически это возможно, но точно не сейчас, поскольку таких технологий пока не существует, я в этом уверен, поскольку мониторю подобные исследования постоянно.
– Ну, ладно, люди пока этого не придумали, но, возможно кто-то им внушил как сделать подобное устройство и…
– О, нет! Опять ты со своей Равновесной Вселенной! Мы уже сто раз обсуждали эту идею, и ты вроде бы согласился, что она слишком вычурна, чтобы её можно было рассматривать в качестве обоснования загадочных явлений – бритва Оккама, милый мой! Потом, где доказательства столь низкого коварства вируса – кто-то уже сошел с ума или ходит под себя?
– Ну нет, еще не ходит, но спутанность-то сознания налицо, практически у всех инфицированных…
– Дорогой мой, что такое спутанность сознания по сравнению со слабоумием? Так, пшик, к тому же, быстро проходящий. Нет, забудь ты эту идею, хотя… Хотя для романа она сгодится, читателю понравится такой сюжет. Коварная ЭрВэ под покровом ночи проникает в мозг изобретателя, находящегося на грани помешательства и садистки внедряет в его подкорку идею создания паразита, который сведет с ума всю планету, – загробным голосом продекламировал Вон.
М-да, аналитик ты гениальный, а вот писатель из тебя, как из дерьма граната, скривился автор.
– Ну ладно, ладно! То есть ты считаешь, что нынешний вирус никто искусственно синтезировать не мог, так? Хорошо, я понял… Спасибо, что хоть одобрил как идею романа… Да не обиделся я, нет, нисколько. Моя гордость творца пока не затронута, ты же не читал еще роман… Хорошо, я выложу его в облако, а ссылку тебе пришлю… Слушай! Мы с Джейн хотим сегодня отметить завершение моего опуса, не хочешь присоединиться? Заодно и с ней познакомишься… Где? Да в том баре около издательства, где мы как-то с Салливаном выпивали, помнишь? Ага… Хорошо, подтягивайся туда к семи… Пока.
Автор положил смартфон на стол рядом с ноутом и покосившись на пустой принтер, вспомнил одну из своих последних фраз. Что он сказал Вону о гордости творца? О! Отличный слоган будущего фильма вырисовывается – лишить способности творить творение Творца! Это о ком? А, ну да, о слабоумных, которые потеряют способность не только творить, но даже и под себя ходить. Боже, как пафосно, а главное, опять жутко вычурно – бритва Оккама, дружок!
Он снова посмотрел на часы, безнадежно отметив, что до встречи с Джейн остался час и, следовательно, заправлять принтер уже ни к чему.
///
Ладно, подумал автор, вновь вспомнив сестру милосердия в юдоли скорби и печали, почему я забыл о ее прелестях? А забыл я потому, что нашел в вещах Того его заметки и размышления о том, как должен выглядеть будущий вирус и какими разрушительными свойствами он должен обладать. Особенно меня поразила, помнится, даже не особенность вируса запускать у инфицированных деменцию. В конце концов, любой вирус производит практически одни белки́, поэтому одним белко́м больше, другим меньше, какая разница? Но то, что вирус будет приводить к умственной деградации в зависимости от наличия или отсутствия высокого уровня интеллекта (да что там, высокого, хотя бы какого!), этого я даже вообразить не мог! А главное – откуда Новаку стало известно о существовании «умного» фермента? И вот тут как нельзя более кстати пришлась теория Равновесной Вселенной, кто же еще, как не госпожа ЭрВэ, могла знать о нем. Все выстраивалось настолько логично, что иного объяснения, и нынешней пандемии, и необычных свойств вируса, и трупа рядом с обгоревшими частями какого-то устройства и придумать было нельзя. Кроме одного… Было еще одно возможное объяснение, нехотя признался себе автор – Новак просто мог все это выдумать в горячечном бреду. А затем, уверовав в свои бредни, слепить какой-то гаджет, представлявшийся ему синтезатором вирусов, и потом подорваться вместе с ним в арендованном ангаре во время неудачных испытаний. И сгореть, как сгорел Тро́пард в моем романе. В твоем романе?
Автор недовольно поморщился, представив ту часть воспоминаний, к которой ему предстояло перейти. А перейти придется, вспоминать, так вспоминать…
Да, среди записей Того, я нашел и наброски будущего романа, и романа очень талантливого. Написано было увлекательно, да что там, просто захватывающе, помнится я пару часов читал не отрываясь, пока сестра милосердия ходила вокруг, намекая, что ее смена вот-вот закончится. И набросками это назвать было сложно – Того написал практически бо́льшую часть романа. Я лишь дописа́л конец, в котором главный герой воссоединяется с семьей (как же обойтись без хэппи энда на фоне счастливого семейства главного героя!); да слегка изменил некоторые имена. Кстати, а как у Новака кончался роман? Но у него не было концовки, я это точно помню…
Он торопливо встал с кресла и покопавшись в карманах, достал ключ, похожий на ключ от камеры хранения. Он подошел к висящей у окна репродукции «Мерцающей субстанции», снял ее со стены и вставил ключ в замок сейфа, обнаружившийся за картиной. Очень, кстати, символичное название, как я раньше этого не замечал? Так, где же это, где… А, вот! Ну да, роман Новака заканчивался разговором Салливана с главой его службы безопасности, больше там ничего не было. Автор положил бумаги обратно, закрыл сейф и задумчиво вернул Поллока на стену.
Да украл ты роман, украл, признайся уже наконец, хотя бы самому себе. Себе признаться как раз сложнее всего, нежели кому-то ещё, слабо сопротивлялся автор. Да и что толку в этом признании, Новака-то уже давно нет – сгорел, как говорится, с вещами в сарае. И потом… Он опять достал открытку и прочитал заключительные слова «… у тебя появилась возможность написать, наконец, что-то сто́ящее». Ну, конечно! Что это, как ни прямой призыв использовать его наброски, чтобы написать хороший роман, продолжал обманывать себя автор. В любом случае, Новаку уже все равно, никого из близких у него не осталось, так что… Если, конечно, это Новак сгорел в том ангаре…
