Улыбаюсь молча. Спохватившись, хватаю свою чашку. Делаю глоток. И чувствую, как остывший чай противной жижей спускается по пищеводу.

Ну что сказать? Как признаться?

Я до сих пор люблю Градова! Скучаю по нему. И сама себе противна до отвращения. Знаю, что нельзя тосковать по мужику, который вытер об тебя ноги. Но и поделать с собой ничего не могу.

– Все, по матрешкам! – весело командует Галина. – Скоро рассветет, а мы еще не ложились.

Поднимаюсь к себе в комнату. Подхожу к кроватке, где раскинув ручки и ножки спит мой сын.

Мой! Только мой!

Наклонившись, губами касаюсь лба. Температуры нет.

«Ложись спать», – настоятельно советует мне здравый смысл. Но кинув взгляд на коктейльное платье, купленное специально для отчетного концерта Черкасова, обнимаю себя обеими руками. Тоскливо смотрю на расшитый мелким бисером лиф.

Нет! Не так я рассчитывала провести этот вечер! Хотелось побыть среди бывших коллег. Глотнуть хоть капельку послеконцертной эйфории и куража.

Не повезло. Госпожа Фортуна опять повернулась ко мне спиной.

Безотчетно подхожу к окну. Чуть отодвигаю штору. Смотрю на пустую улицу. Горят фонари, рассеивая серебристый свет по дорожке.

Несколько часов назад тут стоял Ростислав Градов. Бродил по дорожке. С кем-то резко разговаривал по телефону. А затем резко подняв голову, наталкивается на меня взглядом.

Увидел? Не должен, вроде. Я быстро отступила назад. Прижала к груди сына.

«Уходи!» – попросила мысленно.

От застарелой обиды привычно ноет сердце.

– Я справлюсь, – шепчу сквозь слезы. – Неизвестно, что предпримет Ростислав, узнай он о сыне. Предсказать последствия невозможно. Лучше так. Правда, лучше!

Нужно поспать. В шесть утра проснется Сашенька. Потом Черкасовы начнут собираться на гастроли. Надо помочь. Закрываю глаза.

Снова вижу Градова в фойе театра. Стоит почти вплотную. Красивый, беспечный, нагловатый. Смотрит на меня голубыми отмороженными глазами. Зачесывает назад длинную черную челку и улыбается.

Нет!

Решительно поднимаюсь с постели. Сегодня мне точно не уснуть. Усевшись за стол, включаю ноутбук. И открыв программу для создания музыки, напрочь отсекаю воспоминания о сегодняшнем дне. Пальцы скользят по клавишам, а наушники постепенно заполняются нежной мелодией. Сначала только несколько аккордов. А затем ноты сами выстраиваются в нужном порядке.

За окном занимается утро, а в кроватке, просыпаясь, кряхтит малыш. Прослушиваю еще раз получившийся саундтрек.

Хорошо вышло! Мне нравится. Говорят, только во время душевных мук рождается настоящая музыка.

Спасибо тебе, Градов! И прощай.

Навсегда. Навсегда!

– За домом приставь круглосуточное наблюдение, – откинувшись на кожаном сиденье Майбаха, велю по дороге в аэропорт. Грише нет нужды уточнять, за каким именно домом и кого нужно пасти особо.

– Конечно, – насупленно кивает он, быстро записывая мои указания в специальный блокнот.

– И вызови Тимура. Пока будем лететь, пусть начнет копать. Всех подозреваемых проверить на полиграфе.

– Кхм… – откашливается Гриша. Смотрит задумчиво. Типа не понимает чувак.

– Всех, кто даже мимо проходил, – рявкаю, не сдерживаясь.

– Тогда и мне нужно пройти детектор лжи, – замечает тихо, почти безучастно.

– Как хочешь, – морщусь я. – Я не настаиваю.

К Грише у меня нет нареканий. Он безусловно предан мне. Несколько раз закрывал от пуль. И только благодаря ему я еще задержался на этом свете. Хотел бы слить… Подходящих моментов хватало.

Тимуру я тоже доверяю, как себе. Поэтому под подозрением только София и пара горничных.

Маты Хари, чтоб их!

Но я ставлю на Софию. У нее есть доступ в мой кабинет. Горничные тоже заходят. Но под присмотром охраны. И София- единственная, у кого есть мотив. Самый весомый и впечатляющий.

Обручального колечка она вряд ли дождется. Не те у нас отношения. А вот избавиться от конкурентки одним махом могла бы. В этой женщине дремлет хищник. Зазеваешься- сожрет.

Тихой уступчивой Владе эапросто перегрызет хребет, только дай волю.

София. Больше некому!

Отворачиваюсь к окну. Устало прикрываю веки. Долгий день, полный сюрпризов. И самое главное… сын!

Александр!

Маленький мальчик, названный в честь моей матери. Мой единственный ребенок. Интересно, какой он? На меня похож или на Владу? Увидеть бы его скорее. Взять на руки.

Зайчона моя… Ты совсем обалдела?

«Да тебя, Слава, никто не собирался ставить в известность», – ехидно вещает внутренний голос.

Действительно! Не запроси я вторично досье, ничего бы не узнал. Ни Влада, ни мои драгоценные родственники даже словом не обмолвились.

Ни намеком. Ни взглядом!

В висках стучат молотки. Сердце трепыхается драным лоскутом на ветру. А под грудиной скапливается пустота, верная спутница слепого гнева.

«Выдыхай, – смотрю на содранные костяшки пальцев. – Сейчас не время для эмоций».

«Не сказала? Отлично! Я заберу ребенка к себе», – решаю мстительно.

Что ему может дать Влада?! С моими возможностями даже сравнивать нельзя.

Нужно быстро порешать все в Сестрорецке и вернуться обратно.

Нет, красть ребенка – не вариант. Разразиться скандал. А это плохо скажется на акциях.

Лучше, встретиться с Владой. Поговорить. Будет хорошо себя вести, поставим штамп в паспорте. Это несложно. Стоит только надавить. Влада всегда была наивной и мягкотелой. Эфемерное создание, летающее в облаках.

Вот только чертежи секретной разработки не поморщившись отнесла Саблину.

А так ничего… пушистый котенок.

Пытаюсь схематично продумать план дальнейших действий. Выкрасть Владу и сына? Или самому заявиться в родной дом и немного побесить Марка?

Нет, сейчас не до этого. Одергиваю сам себя. Нужно срочно сделать тест ДНК. А для этого придется выйти на кого-нибудь из домочадцев Марка или подкупить педиатра. Вторая идея кажется мне наиболее годной.

– Мне нужна полная информация о ребенке. В мельчайших подробностях. Плюс досье на окружение. Няньки, врачи, соседи, – снова поворачиваюсь к Грише.

– Будем забирать?

– Вступлю в отцовство, а там посмотрим, – киваю самодовольно. – Вернемся и порешаем.

– Лучше после теста, – на автомате выдает Гриша. И осекается, глядя на меня смущенно-виноватым взглядом.

– Ты думаешь, возможны варианты? – спрашиваю с легкой усмешкой. Учить меня никому не позволено.

– Не исключены, – кивает Гриша.

– Сроки совпадают, – отрезаю категорически. Всем своим видом показываю, как тягощусь разговором.

– Марк приезжал в Питер в начале апреля, – осторожно напоминает Гриша. Смотрит преданно.

– Ты думаешь? – сардонически приподнимаю бровь. Вспоминаю, как вместе с братом и Владой ужинали в ресторане на крыше «Ренессанса».

Я примчался прямо из офиса. А эти двое уже сидели за столиком и разговаривали о Седьмой симфонии Бетховена. Из окон виднелась подсвеченная колоннада Исаакия. А у меня сводило нутро от желания. И голова от счастья отказывалась думать.

Влюбленный дурак!

Мог ничего не заметить…

– Наблюдение тогда не велось, – вторгается в мои неспешные размышления Гриша с дурацкими подробностями.

– Знаю, – обрываю раздраженно. И пытаюсь посмотреть на ситуацию под другим углом.

Моя любимая и мой брат? Серьезно? Может, этим объясняется холодный прием? Преподаватель и студентка – клише, давным-давно набившее оскомину.

Питер встречает меня проливным дождем.

«Первая гроза в этом году», – думаю я, проходя к машине под услужливо распахнутыми зонтами. Недовольно оглядываю лужи на взлетной полосе. Еще не хватало замочить ноги. Туфли ручной работы известного итальянского мастера тоже жалко. Но не так как ноги…

В кармане звякает айфон с личной симкой.

Софи.

– Да, милая, – растягиваю губы в улыбке. Говорю мягко и вкрадчиво. Обычно такой тон настораживает мое ближайшее окружение. Но сегодня София не в духе и не улавливает мое настроение. А это плохо. Чертовски плохо. Я и послать могу.