Слова молитвы отдавались в голове, заставляли задуматься о бренности жизни и величии смерти, вызывали на глазах слезы. Было жутко, тоскливо и страшно до тошноты и коликов в животе.

Батюшка закончил обряд и сказал: «Прощайтесь! И закрывайте ее!»

Все гуськом потянулись к гробу. Они наклонялись к ней, целовали в ленточку с православными словами на холодном лбу, касались холодной руки. А потом отходили, с трудом сдерживая слезы.

Военный опустился на колени перед гробом. Он долго стоял, опустив седую голову на ее холодные руки. Казалось, он так и хотел остаться навсегда. Он не хотел никуда уходить. Он плакал и даже не пытался скрывать своих слез.

Батюшка коснулся его плеча: «Мужайтесь! Теперь надо только молиться, чтобы пришло успокоение. И она тоже обрела покой!»

Он отошел в сторону, стал складывать свое имущество в кожаный саквояж, взял у всех сгоревшие и оплавившиеся свечи, протянул их девушке: «Поставите на могилу!»

Военный поднялся, еще раз погладил ее холодные руки, поцеловал их и отошел к ограде.

Батюшка накрыл Актрису покрывалом с головой полностью и высыпал на него землю из флакона, нарисовав православный крест.

Рабочие накрыли гроб крышкой, забили крышку гвоздями, протянули через низ гроба веревки и стали осторожно опускать гроб в могилу.

Рабочие с трудом удерживали тяжелый гроб. Он был с красивой бархатной обивкой зеленого цвета, черным крестом на крышке.

Плавно опустить гроб никак не получалось. Он шел рывками, неровно. Рабочие боялись его уронить. Что-то мешало, словно Актриса не хотела уходить туда, в пустоту, за черту, откуда нет возврата.

Гроб опустился на дно могилы. Рабочие бросили туда веревку. На крышку гроба упал первый ком земли. Его бросила подруга Актрисы.

Потом мокрые комья земли застучали все сильнее и сильнее. В могилу полетели мелкие деньги.

Рабочие стали закапывать могилу.

Стук лопат резко отдавались в головах присутствующих.

Военный даже прикрыл глаза. Его лицо на миг исказила мучительная гримаса, словно ему было больно.

Светловолосый парень шепнул девушке на ухо: «Кто это такой? Так переживает!»

Девушка посмотрела на военного, потом сказала: «Я не знаю. Может быть, бывший муж или возлюбленный. Надо пригласить его на поминки!»

Она подошла к военному, дотронулась до его руки: «Пойдемте с нами. Надо ее проводить, как положено!»

Военный поднял голову, посмотрел на девушку невидящим взглядом. Глаза его были полны слез.

«Хорошо, я приду!»-прозвучало строго и властно.

«Кто она вам?» – спросила девушка, а потом густо покраснела, – «Я понимаю, такие вопросы не задают. Но вы так переживаете! Примите мои соболезнования!»

Военный внимательно посмотрел на девушку: «Она была для меня всем! Каждому из нас очень хочется счастья. Простого, тихого, светлого. Так, чтобы прижаться к родному плечу, забыть обо всем плохом. Рассказывать все, что наболело и беспокоит тебя, или молча смотреть в бесконечность любимых глаз.

Каждому из нас очень хочется нежности. Наивной, как первые весенние цветы, ласковой, как солнечные лучи. Чтобы всю и без остатка.

Когда эту нежность дарит любимый человек, хочется ему ответить тем же. Нет! В тысячу раз сильнее.

Каждому из нас очень хочется веры. Порою, ее так не хватает. Чтобы, когда почти сломался, кто-то тихо шепнул: «Ты сможешь! У тебя все получится!»

Чтобы засыпать и знать с уверенностью, что завтра непременно наступит.

Каждому из нас хочется Любви. И даже тем, кто говорит, что никогда уже не сможет ее обрести. Любовь одинаково нужна всем. Бедному, богатому, умному и не очень… Да, всем без исключения, нужна Любовь! То прекрасное и нежное чувство, которое делает нас счастливыми…»

«Да, она была для меня всем!» – повторил мужчина.

Потом он положил розы у портрета на кресте, поцеловал фото и сказал девушке: «Я приду! Я знаю, где она жила!»

Он смотрел на фото: «Я даже не подозревал, что она навсегда останется жить в моем сердце!»

Говорите друг с другом. Не молчите. Не бойтесь!

Самые большие ошибки на земле совершаются именно из-за нашего молчания.

Не молчите! Потом может быть поздно. Потом может и не быть!..

Дождь пошел снова.

Капли дождя застучали по дымчатой зеленой листве, застучали по крыше домов, забарабанили по подоконнику, ударили в прозрачное, чисто вымытое стекло. Дождю не терпелось разгуляться в полном объеме.

Он опять пришел в город. Дождь готов был не только шептать, но и кричать, шуметь, восхищаться тем, как прекрасен этот мир вокруг. Даже такой мокрый, плачущий, чужой и незнакомый.

В квартире на проспекте в центре, где жила Актриса, ярко горел свет. Зеркало в узенькой, тесной прихожей было занавешено темным покрывалом с красными розами по периметру. Другого покрывала в доме не нашлось.

На низенькой тумбочке в углу комнаты, где стоял старенький серебристый телевизор, стояло фото Актрисы с траурной ленточкой в левом углу. Именно с этого фото была написана та прекрасная картина на стене комнаты.

Актриса, как живая, останавливала свой взгляд задумчивых серых глаз на входящий в ее дом людей. Она улыбалась, чему-то своему. Взгляд был сосредоточен и нежен. Все земные проблемы для нее теперь были чужды и далеки. И ее больше не касались.

Она была спокойна, умиротворена. Она нашла свою душевную гармонию и покой.

Теперь ни о чем таком думать было не нужно. Никаких проблем решать было не надо. Все стало хорошо! Она была счастлива!

Перед фото Актрисы стояла рюмка с налитой в нее водкой. На ней сверху лежал кусок черного хлеба. Все, как полагается, в таких печальных случаях скорби и грусти.

Самой виновнице, собравшей всех своих знакомых и незнакомых людей, всех своих родных и близких вместе, тоже полагалось выпить. Выпить за долгую печальную дорогу в неизвестность. Туда, где проходит черта между двумя мирами, миром живых и миром мертвых.

Пришедшие гости уселись за красиво накрытый стол, на котором расположились закуски, нарезки, фрукты, овощи, выставлены спиртные напитки, водка и вино. Отдельно стояло большое блюдо с кружевными напеченными блинами и кутья с изюмом в глубокой нарядной тарелке. Все то, чем полагалось поминать ушедшего.

Поминки были сделаны в квартире, где жила Актриса, откуда она ушла в вечность.

Пришедших на печальную тризну людей было совсем немного.

Все те люди, что были и на кладбище. Прибавились еще две подруги.

Они накрывали на стол, чтобы не ударить в грязь лицом. Их подруга всегда любила красивое и шикарное.

Женщина средних лет в круглых очках с повязанным на голове траурным шарфом с удивлением посмотрела на вошедшего военного. Он сразу заполонил тесное пространство узенькой прихожей.

Она тихо ахнула, прошептала изменившимся голосом: «Здравствуйте, Владислав! Сколько лет, сколько зим! Я бы сказала, что рада вас видеть, но увы! – не могу. Линочка собрала нас всех вместе. И даже вы снова появились. Хотя нужно было прийти, когда она была еще жива и так вас ждала. Все должно происходить вовремя – и Любовь, и нежность, и мир»

«Что бы потом не плакать горькими слезами, потому что ничего изменить нельзя!»-жестко повторила женщина и смахнула рукой слезы с глаз.

Военный тяжело вздохнул: «Вы все судите меня! А пора бы перестать делать это. Вы, Линины подруги, вмешались в наши отношения. А Любовь – это только для двоих. Вы оказали на нее такое влияние, что она так и не смогла меня простить. Мы так и не поговорили с ней.

А я ведь не просто так уехал тогда. Я – человек подневольный. Пришел приказ-и все! Я уже далеко отсюда.

Лина так и не захотела понять это. Когда я вернулся из командировки, она уже была замужем, и даже беременна. Ужасный характер! Даже слушать ничего не захотела. Вот я и ушел в никуда!»