Неприятное воспоминание нарисовалось на ее лице, которое помрачнело, а робкие, умоляющие глаза смотрели на доктора. «Я больше не хочу говорить», читалось в них, но губы тихо шевелились.

– Хорошо. Валентина, вы помните, что было год назад?

Ее глаза округлились и быстро забегали, будто наблюдали за бегающей по клетке мышкой, которая вот-вот попадется в мышеловку, затем взгляд резко остановился. «Ушла в себя», – спустя время, откидываясь на кресло, подумал врач, наблюдающий за напряженным выражением лица пациентки. И тут же представил Валентину, бегущую по длинному коридору своих воспоминаний. Открывает двери, хлопает ими, под ногами бумажные листочки «обед на столе», «не забудь покушать», «день рождение Оли», читая на бегу, хватая коробки с архивами, и бешено раскидывающая коробки с ветхими бумагами, она хватается за волосы, неистово кричит, и тут же спотыкается на красную коробку. Медленно опускается вниз, достает свежий лист бумаги, пробегается глазами… тут доктор увидел бегущую слезу по бледной щеке на онемевшем лице. Она с трудом посмотрела на Николая.

– Что я забыла? – доктор набрал уже воздух, чтобы что-то сказать, но Валентина в ту же секунду встала и, протягивая руки вперед, быстро зашептала. – Не говорите, умоляю, не говорите, и попятилась к двери. Доктор самопроизвольно направился к ней, отчего та, закрываясь локтями лицо, завыла: «Не подходите!»

Доктор остановился и громко, чтобы она услышала сквозь свои рыдания, крикнул: «Хорошо! Я ничего не скажу! Мы будем ждать, когда вы сами нам все расскажите!»

Следующего вопроса Николай никак не ожидал.

– Скажите мне, черт вас побери, какой предмет исчез из комнаты?! – это был вымученный крик, казалось, Валентина была на грани бешенства, будто все это время она мучительно думала только о том, что же пропало из кабинета. Николай не стал томить, ему хотелось, как можно скорее утешить ее, и пожалел, что затеял эту игру.

– Абажур! – на одном дыхании он это произнес и сразу отшатнулся в сторону, чтобы Валентина убедилась.

И она действительно направилась на место бывшего абажура, и озадачено спросила:

– И где он теперь?

В этот момент он почувствовал свою необходимость в ее лечении. Он вдруг стал уверен, что именно он, должен ей помочь. Николай смотрел на слабое, беззащитное, одинокое тело, растерянно озирающееся вокруг, к нему подступал ком в горле – и тут же окончательно решил: «Ее я вылечу».

– У кого-то из коллег, – пожал он плечами, делая вид, что сам удивлен этим мероприятием, – Валентина, вам лучше пойти отдохнуть и принять лекарства. И можете последнее, сделать при мне? – в ответ он видел отрицательное мотание головой. – Если вы не примите, мне придется принять меры.

Пациентка съежилась и собиралась плакать, и ту он применил свой прием, который срабатывает всегда.

– А давайте в следующий раз, – и махнул рукой.

Валентина, как наивный ребенок, направила на него всю благодарность в виде хлопающих красных, мокрых глаз. И тихо ушла, немного всхлипывая, и устало шаркая ногами. Ей казалось, что за время пребывания у доктора, прошел год. Воспоминания ее переносили из года в год, изо дня в день. Промелькнул институт, защита диплома, свадьба, счастливая улыбка мужа, поздравления на работе, цветы. Все это было ярко, необычно, каждое мгновение она пережила вновь и вновь. Но что-то тут не складывалось. Неожиданно она поняла, что в этих воспоминаниях не было ее. Все промелькнуло как картинки из диафильма. Зажмурившись, что есть мочи, она попыталась вспомнить хотя бы чье-то имя, и, выдохнув, устало села на койку: «Бесполезно. Эти «докторишки», прочистили мне память».

Валентина с закрытыми глазами, перебирала пальцами воспоминания. Вдруг в темном коридоре ее сознания, промелькнула фигура, она напряглась, и стала вглядываться в темноту. Вот снова из дверей выбежала еле различимая фигура, и снова исчезла в двери, напротив. Валентине стало страшно, на руках побежали мурашки, она прижалась к стене, боясь пошевелиться. Вдали послышалось грохот, словно упал стол или стул, после чего послышался громкий плач. Сердце съежилось, и из последних сил быстро застучало, ноги подкашивало, и, ощупывая руками влажные стены, она скользнула вглубь, дрожа всем телом. Остановившись около двери, она набрала воздуха и хотела быстро войти, но в это же мгновение, дверь, скрипя, отворилась сама, будто приглашая ее войти. Сил продвинуться дальше не было, тело не слушалось, и возможно она бы простояла так до потери сознания, но тут услышала доносившуюся из комнаты знакомую музыку. Затвердевшие мышцы по всему телу стали ватными, упав на колени, она начала ползти к загадочной двери. Внутренняя сила боролась с ее страхом, и выступила слезами на ее лице. Доползя до самого порога, она замешкалась, и еще долго смотрела в темноту. Но тут из-за ее спины, послышался стук. Она открыла глаза, и, оглянув озаренную утренним светом палату, протяжно застонала.

– Я что-то забыла. Почему я здесь? А? – устало посмотрев на свою взлохмаченную соседку, играющую со своими волосами. – Эй, – и махнула на нее рукой.

Скомканный лист бумаги, ее забавлял. Она, то и дело его комкала, и снова расправляла, изучала его появившиеся прожилки, поднимая их к солнечному свету. Николай вздохнул: «Дело идет к деградации». А Валентина тем временем, изучала появляющиеся фигуры на изгибах бумаги, и про себя рисовала карикатуры для детских книжек.

– Так вы говорите, что был опять этот стук? – борясь с зевотой, проговорил Николай – которую ночь его мучила бессонница. В то же время его встревожил вид пациентки. На морщинистом лице сияла загадочная улыбка.

– Да, я боюсь вам признаться, но я скажу. Внутреннее чутье мне подсказывает, что вы сможете мне помочь, – доктор тут же встрепенулся, как петух перед рассветом, глаза его оживились, словно только что увидели в первый раз в своей жизни рассвет. Он тут же присел рядом, и взял ее руки бережно, боясь спугнуть.

– Рассказывайте, Валя, ради бога. Не бегайте в лабиринте своих мыслей, я помогу вам. Я смогу раскидать указатели, и ориентиры, вы только говорите! – он проговорил волнительно, с невыразимым отчаянием, и уже мысленно вырисовал картину, как он подводит эту хрупкую женщину к ее родным и с гордостью говорит: «Берегите ее. Ведь мать у вас одна».

Робко она посмотрела на его нежную, докторскую руку и ухмыльнулась, сомневаясь в честности намерений доктора.

– Дело в том, что я что-то забыла. Видимо по этой причине я и оказалась здесь. Сегодня видела сон, и прошу заметить, сны мне не снятся тогда, когда я принимаю таблетки, – закапризничала она. – С вашими таблетками, меня клонит в сон, и постоянное уныние внутри сопровождает сутками напролет. В голове только сплошной туман, окутанный унынием и тоской. Но уже несколько дней я не принимаю таблетки, и я во сне дошла до двери, за которой, была разгадка… – сделав многозначительную короткую паузу, она добавила, обведя взглядом кабинет, – почему я здесь нахожусь. И я думаю, вы сможете мне помочь – вспомнить, что я натворила, и что за фигура бегала у меня во сне. Я не дура, понимаете доктор? – рассказ сменился на мольбу.

Но Николай испуганно отстранился, и некоторое время колебался.

– Я предлагаю вот что. Мы с вами постепенно к этому придем? Будем каждый день, восстанавливать события. Договорились?

Валентина рассказала свой ночной кошмар, и, заплакав, закрыла лицо руками. Николай некоторое время не решался к ней подойти, но какая-то сила его подтолкнула, и он ее приобнял. Валентина подняла на него глаза. Врач отстранился. Испугался. Что происходит? Глаза. Это омут. Это горящие одинокие окна в покинутом городе. Это болото, затянувшее все заросли вокруг. Это паутина с бултыхающейся, молящей о помощи, мухой.

Николай тряхнул головой: «Что это – гипноз?» Проводя взглядом пациентку до двери, он еще долго стоял в раздумье. После чего подошел к столу и наскоро накидал на листке план своих действий. Список на бумаге, заканчивал каждую беглую строку вопросительным знаком. Но последний вопрос, был написан твердой рукой, выделительным аккуратным почерком, с красивым загибающимся знаком: «Кто она?»