Всех их объединяло какое-то стойкое чувство патриотизма. Если ребята из школы мечтали просто уехать куда подальше, то ребята с бара готовы были отдать жизнь за свою родину.

И наконец-то Аарон посмотрел на меня. Да и все остальные. Особенно меня пугал, полный надежды, взгляд Билли. Как будто сидя там, наверху, я дала ему обещание, что останусь.

У меня не было четкого мнения. Которое бы хотел услышать Аарон. И, не в силах больше стоять под прицелом их взглядов, я лишь вымолвила девять слов и удалилась наверх.

Я хочу найти Джереми. И вернуть его домой. Все.

Несмотря на то, что внутри себя никто меня не поддерживал, все молча согласились с моим решением. Даже Билли и Аарон. Первый даже решил задержаться. Настолько опасно сейчас было пытаться возвращаться в Иглтаун.

Это я все слышала, пока сидела одна на втором этаже. Ко мне никто не решил подняться. Просто все как-то разошлись по своим делам, выйдя из бара. Услышав, как кто-то поднимается наверх, я начала гадать, кто же решился учить меня уму разуму.

Может быть Аарон, чтобы внушить мне ложное чувство патриотизма?

Или Барбара, которая будет умолять остаться, ради ее сына?

А может католичка Шерон, чей Бог обязательно защитит меня? И, когда надо будет, тогда и соединит с Джереми?

Наверх поднялась Джози. И посмотрела на меня совсем не злобным взглядом. Наоборот, даже слегка понимающим. Насколько ей это удавалось.

- Не обращай внимания на нас, тебе не понять, - сказала она, усаживаясь рядом.

Как бы это грубо не звучало, она была права. Между мной и этими людьми была толстая стена, из-за которой каждая сторона пытается докричаться до другой.

- Джози, я действительно благодарна вам за то, что вы для меня сделали…

- А что мы сделали?

- Приютили меня, дали кров, еду. Даже Чейза, чтобы тот прошел со мной до леса…

- И так и не привел тебя к Джереми.

Джозефина договаривала за мной каждое слово, будто читала мысли. И каждый раз оказывалась права. Внутри себя, я даже ее благодарила. Ведь каждая фраза давалась мне с трудом. Особенно обращенное к ней, к Джози.

- Ты не представляешь как я ненавидела тебя, когда ты пришла. Готова была удушить на месте за то, что ты сказала. Эта маленькая грязная девчонка позволила сказать, что мои родные мертвы! – усмехнулась одна.

Да, видимо теперь это звучит не так страшно, как тогда. При нашей первой встречи.

- И чего же не удушила? – также усмехнувшись, спросила я ее.

- Вовремя одумалась. Поняла, что это не твоя вина. Не ты их убила. Все эти сраные «Саузен Пауэр», как всегда. На ту долю секунды, когда я хотела тебя разорвать, я стала как они. Беспощадной, жестокой стервой. Которая ничего не видит дальше своего носа и не может критически мыслить. Только подчиняться. Они же сраные фашисты. Такие же, как были при Гитлере. Гитлер теперь сменил имя. И все также ведет их на смерть.

Речь Джозефины была пронзительной. Намного более пронзительной, чем у Трая Берри. Если этот клоун постоянно выпендривался перед нами, восхваляя величие своей страны, то эта одинокая и несчастная девушка лишь нещадно передавала мнение каждого, кто потерял в этой войне. Кого-то или что-то.

- На войне, Лав Трейнор, важно уметь отличить правду от вымысла. С какой силой бы в тебя не пытались впихнуть последнее.

Достав из кармана пачку сигарет, она закурила. И мне, на мгновение, даже захотел попросить у нее одну из них.

- И в чем же правда?

Она затянулась.

- Правда в том, Лав Трейнор, что ты ни в чем не виновата.

…

- Тебе, наверное, было важно услышать тогда эти слова?

- Как воздух, Дора. Как воздух. Который я тут же глотнула в свои легкие, как астматик ингалятор. Это было моим внутренним искуплением. Хотя Джозефина, как тогда призналась, на меня даже не обиделась.

Было уже позднее утро, а мы все еще сидели с Лав в той кофейне. Обход начался без нас. Ее лечащий врач, узнав, что мы уже вовсю болтаем, не стал мешать. Сказал лишь прийти хотя бы не позже двенадцати.

Встав из этих чудесных кресел, мы неспеша направились к больнице. Болтая по пути и смеясь, как старые подружки. Или как мама с дочкой.

- Сейчас надо будет поесть для виду, чтобы нас не поругали. Тебя и меня.

- Точно. А ты не сможешь мне по пути обратно захватить шоколадку? Любую, что будет в автомате. Желательно, с орехами.

- Договорились.

Распрощавшись с ней в отделении, я мигом рванула в столовую. Где и нашла Ritter Sport в белом шоколаде. Конечно, для меня он был дорогой. Особенно в этой больнице. Но так хотелось порадовать девочку.

Сев рядом с другими медсестрами, я тут же погрузилась в местные сплетни. Разговаривая с Лав, я понемногу отошла от реальной жизни. В которую теперь меня вовсю погружали коллеги с помощью новых теорий, когда же принц Гарри сделает предложение своей возлюбленной простолюдинке Меган Маркл.

- Боже, они столько уже лет вместе!

- Сколько? Два года? Это он до нее с другими встречался! Со многими!

- Не волнуйся! Королева не даст ему просто так шататься с ней под ручку без кольца на безымянном пальце.

Все было как всегда. Они уже какой месяц эту тему обсасывали. Для них она была даже интереснее, чем события в Подесте. Я же их искренне не понимала.

- А вдруг его сейчас возьмут и выдадут за какую-нибудь принцессу?

- Я тебя умоляю, мы же в двадцать первом веке! Не обязательно выходить за того, у кого похожий титул.

Пытаясь найти тему получше, чтобы подискутировать, я обратила внимание на парней, которые с подносом прошли мимо нашего стола. На их футболках были шевроны, на которые я только сейчас обратила внимание. Получше вглядевшись.

«САУЗЕН ПАУЭР», гласила на них надпись.

Нет, ну надо же, они прямо здесь в этом ходят?

Куда смотрит правительство?

Почему больница им не запретила?

Но, видимо, эта надпись беспокоила только меня. Остальной медицинский персонал даже и внимания на парней не обратил. А те, усевшись за один стол, лишь начали травить байки друг другу.

- Главное, чтобы они потом не развелись. А то будет та же история, что и с принцем Чарльзом. Ведь ему мама только недавно дала разрешение на повторный брак! После того громкого развода с принцессой Дианой!

Как они могут вот так спокойно сидеть и обсуждать монархическую династию соседней страны? Меня прям злоба переполняла. И недопонимание. А еще несправедливость! Вообще не хотелось сидетьс этими парнями в одной столовой. Им тут не место!

- Девочки, я пойду, - сказала я, вставая из-за своего места.

К обеду я даже не притронулась, на что никто не обратил внимание. Ну и хорошо. Положив поднос с едой на стол, рядом с мойкой, я уже было хотела выйти из столовой и направиться к Лав, чтобы рассказать ей о неслыханной дерзости. Попутно уведомив об этом Нэнси. Как вдруг услышала крик сзади себя.

- О господи! Помогите, кто-нибудь!

Рядом со столом, где сидели парни, в эпилепсии валялся один из тех. Захлебываясь в какой-то жидкости. Он в панике ухватил себя за горло, еще больше ухудшая свое положение.

Около того стола тут же образовалась толпа зевак. И тех, кто пытался оказать помощь.

Я не видела, что там происходит. Хотя и ноги просились вперед.

Нет, хватит с меня. «Этим» я помогать точно не буду. Даже стоять рядом и сопереживать.

Особенно после того, что они сделали.

Видя, как все, даже повара и уборщицы, подбегают к бедолаге, я с гордо поднятой головой пошла к лифту, который увезет меня подальше от этих криков. Подальше от этого валяющегося паренька.

Который полностью заслужил те муки, что сейчас испытывает.

Так я вернулась обратно в палату к Лав.

…

Последние дни лета я старалась проводить с Барбарой и Джозефиной. Они не расстроились моим уходом и даже не обиделись, что я их бросаю. Наверное в глубине души также хотели уйти. Но Джози не могла простить солдатам смерть своих родных и желала мести. А Барбара не видела возможностей куда-то сейчас уйти с сыном.