Марко перекрестился. А я даже не замечала, что он верующий.
- Не волнуйся, у меня еще есть оружие. Даже помощнее… этот пистолет тоже неплох, часто меня спасал. Но слишком маленький для моей огромной руки… ну, ты понимаешь, - рассмеялся он.
- Но я даже не умею с ним обращаться.
- Эта красавица завтра тебя научит, - указал он на спящую Роуз, - да, она умеет. Хоть это и не показывает. Не светит тузами в рукаве, так сказать.
Светало. Как только солнце достигло горизонта, Марко переложил на мое плечо Роуз, которая даже и не дернулась. И, дав мне последние наставления, по типу «будь сильной», «не сомневайся в себе» и «выживи любой ценой», ушел в лес, который успел объять туман.
Мы с Роуз так и проспали до полного наступления утра. Пока доктор Ривер не вышел на утренний дозор. Было жуткое похмелье. Еще хуже, чем в тот раз, когда я впервые попробовала алкоголь. Это было на дне рождения Джереми, в его доме. Кто-то из парней притащил джин и абсент. Хотели показать себя крутыми. И они действительно тогда круто смотрелись, облевывая соседний двор.
Тогда я отделалась легкой головной болью, хоть и очнулась впервые у Джереми в постели. А в этот раз мне пришлось хорошенько проблеваться, пока меня не перестало штормить на месте.
- Как нога? - спросил меня подошедший проведать Ривер. Прямо к тому месту, где я блевала, - ты перестала приходить по ночам за обезболивающими.
Да, лучше. Намного лучше. Уже почти бегаю.
Он рассмеялся. За это время мы тоже сблизились. Да и он, прекрасно знающий как пахнет спирт, догадался, где мы с Роуз провели вчерашний вечер. Не знаю даже пришел ли к нему Марко вчера попрощаться.
Но, как мы и договаривались, больше никому об его уходе рассказывать не стали.
- Я вижу как ты часто бываешь в спортивном зале. Ходишь с теми парнями на вылазку?
Я промолчала. Решила показать, что мне снова плохо и ему стоит уйти. Но он не повелся.
Лав, я понимаю твое стремление помочь нам всем. Особенно после всего того, что случилось. Но это не стоит твоей жизни. Правда, поверь. Мы все здесь пытается просто выжить. И когда эта очередная революция закончится, мы все просто разойдемся по домам. Как ни в чем не бывало. Каждый здесь знает одно негласное правило: в первую очередь помоги себе. А потом остальным. Прямо как в самолете, знаешь? Сначала надеваешь кислородную маску на себя, а потом на соседа.
Мне правда тогда хотелось понять все, что он пытается мне донести. Особенно после того, с каким рвением он все это сказал. Но мне не удалось. И не из-за того, что я уже выблёвывала свои внутренности.
А потому что не понимала.
Что? Спасать себя? А как же остальные? Их то кто спасет?
Тогда, по-моему мнению, доктор Ривер нес какую-то чепуху.
Я не хочу, чтобы ты, боясь еще кого-то потерять, потеряла бы себя. Мы все здесь друг за друга горой. Но если случается нечто ужасное, думаем, в первую очередь, о себе.
Эта его речь была полна эгоизма. Настолько сильно, что меня снова потянуло блевать.
Как будто он не видел как мучилась Мелоди и переживала потерю Роуз! Как будто их только двое было таких! Я и до этих событий слышала истошные крики, полные боли, на другом конце комнаты.
И не только девочек.
Сколько он сам, будучи здесь единственным врачом, видел?
Как, после этого, мог говорить такие слова?
Поэтому я ему ничего не сказала про очередную вылазку в тот день. Соврала. Посчитала, что он будет меня отговаривать, придумывая несусветные задания. Как будто все эти женщины с младенцами, раненые мужчины и испуганные дети должны сами идти и добывать себе пищу. Чушь.
Я понимаю Хьюго, - сказала я, положив свою руку ему на плечо, - и ценю твою заботу. Я правда стараюсь быть аккуратной, ведь мне важно вернуться сюда. К тебе, Роуз… ко всем остальным. Мне тяжело будет без вас, не знаю, справлюсь ли я вообще одна. И парни из зала
это понимают. Когда я с ними, то мы не ходим в лес. Только на ближайшую опушку. Там недалеко до заброшенного дома, в котором еще остался не разграбленный склад со всякими продуктами. А еще каким-то образом растут овощи и фрукты. Представляешь как дети обрадуются!
Он улыбнулся. Ведь я была права. Этот дом действительно существовал. И там правда это все еще оставалось. Но в том месте, где пытали Мелоди, добра было больше.
Мне хотелось рискнуть. Ради всех в школе. И ради себя тоже.
Уходили мы после того, как на другие вылазки ушли остальные. Чтобы не палиться. С леса еще не успел сойти утренний туман и мы пробирались внутрь с помощью фонариков.
Тихо, практически беззвучно. Лишь дыхание могло нас выдать.
Один парень из зала шел впереди, два остальных страховали меня сзади. За это время я научилась у них многим вещам, в том числе и тихой ходьбе, как ниндзя.
Чтоб ни на одну веточку не наступить. Чтоб ни одно движение впереди, чтобы это ни было, не ушло из моего взора.
Они были живыми воплощениями тех егерей, которых мы привыкли видеть в обезумевших и неухоженных стариках. А теперь, в такой обстановке, они могли прокормить если не всю школу, то хотя бы ее часть.
До того места мы шли около двух часов. Несколько раз сворачивали налево, один раз сделали круг. Парни были там всего один раз и в таком тумане было сложно вспомнить маршрут. Но на то злополучное здание мы все-таки вышли. И на наше счастье, там было пусто. Как при входе,
так уже и внутри здания.
Все из «Саузен Пауэр» вдруг покинули свое жилище, которое с виду казалось очень даже прочным. Двухэтажное кирпичное здание с ловушками при входе и обширными точками обзора. Я даже подумала, что, раз они ушли, мы тут можем сделать перевалочный пункт. Будет удобнее при дальнейших вылазках.
Вход был завален. Какими-то деревянными балками с гвоздями. Как будто их выдернули откуда-то перед уходом. Стало не по себе.
Что они там пытались закрыть? И почему, все-таки, ушли?
Вперед пошел один из парней. Решил проведать обстановку. Мы же начали обхаживать это здание со всех сторон — вдруг что полезное выпало из окон. Кроме зарослей и пластиковых бутылок ничего не нашли. Под одним из окон рос какой-то кус с красными ягодами, который солдаты успели оборвать — видимо только ягодами и питались все это время.
Первый этаж был пуст. Его парни успели обыскать еще в первый раз. При входе, в углу, были аккуратно и скрытно сложены консервы, которые парни тогда нашли, но не смогли утащить. Пожертвовали едой ради девочек.
Благородство или глупость? Решай самостоятельно.
На второй этаж не пошла. Не решилась посетить место, где еще была кровь Мелоди и других девочек. Зато на первом этаже нашла не только еду, но и даже какие-то запасы лекарств и бинтов. Я предвкушала крик Ривера о моей безответственности, переходящий в удивление и благодарность от того, что я ему принесла.
Они будут очень рады тому, что мы решились на такое, и перестанут сетовать на то, что, ради их благополучия, мы каждый день рискуем жизнями. Впервые в жизни я чувствовала себя настолько полезной, что гордость взяла верх. Даже подпрыгнула на месте, пока парни обшаривали другие комнаты. Столько энергии, не передать.
Мне уже страшно хотелось вернуться назад!
Мои мысли о возможном будущем прервала рация, которую я до этого даже не замечала. Она была вся побитая, в чей-то крови, и если бы я ее обнаружила, то подумала, что она сломана. Но из нее издавался четкий голос.
Отряд “Юг”, прием. Отряд “Юг”. Отряд “Запад” обнаружил местную школу с выжившими. Начинаем стандартную обработку: всех полезных берем с собой, всех сопротивляющихся — убиваем на месте. Отряд “Юг”, ваше местоположение. Прием. Отряд “Юг”, может понадобиться ваша помощь.
Я не помню как забила на все свои предрассудки и влетела на второй этаж. Парни, завидев меня, сразу поняли — произошло что-то страшное. Пока мы бежали назад, забыв обо всей скрытности и даже несколько пачек лекарств, я пересказывала им все, что услышала. С каждым рывком мы старались бежать все быстрее и быстрее. Но на полпути я споткнулась об камень и упала. На лбу выступила кровь. Один парень остался подобрать меня, и мы отстали от остальных двоих.
