Конечно же, с моей стороны было бы безрассудно пытаться вместить сюда список особенностей всех видов жизнеизменяющей психотерапии. Все, что я могу сделать, – это кратко обрисовать некоторые отличительные черты того пути, которым я иду в своей работе, надеясь, что другие глубинные психотерапевты согласны со мной хотя бы в некотором, если не во всем.

Тем, как я работаю, я обязан психоанализу – дедушке этого типа работы[8]. Я изначально обладал преимуществами (и в меньшей степени – недостатками) классического личного анализа и упражнений в психоаналитической методологии. Кроме того, у меня был некоторый опыт дальнейшего обучения и я был начитан в области психоаналитической традиции. С годами моя работа отделилась от этой базы, но во многих отношениях, как видно из дальнейшего, я все еще черпаю из этого источника:

• Я уверен в том, что в центре моего внимания должен находиться процесс пациента, причем его содержание не лишено важности, но, безусловно, имеет второстепенное значение (см. раздел III).

• Я обнаружил, что определение уровней осознания является клинически ценным, хотя и понимаю, что обычное деление – сознание, предсознание и бессознательное – имеют определенные концептуальные ограничения.

• Отличительным признаком подлинной жизнеизменяющей психотерапии, на мой взгляд, является постановка во главу угла работы с сопротивлением (см. главу 10).

• Неизбежность феноменов переноса и контрпереноса и огромная ценность работы с ними имеют значение едва ли не манифеста.

• Необходимость частого контакта – то, на чем я уже меньше настаиваю, но все же я уверен, что дважды в неделю – это минимум, за редким исключением.

• Эмоции неизбежны, они являются ценными инструментами, и их необходимо уважать, но я не считаю, что сами по себе они являются центральными для нашей работы.

• Интенциональность, направленность жизни человека, гораздо более значимое, а следовательно, обладающее большей объяснительной силой понятие, чем каузальность. Последнее необдуманно или неразумно перенесли из объективных естественных наук, упустив истинную сущность человеческого опыта.

ТАБЛИЦА 1.1. Разница между объективным и субъективным взглядами на психотерапию[9]

• Цель той разновидности психотерапии, которой посвящена эта книга, – помочь пациенту почувствовать себя чем-то бо́льшим и способным на большее в своей жизни и, таким образом, имеющим выбор там, где ранее он переживал вынужденность. Устранение симптомов или решение проблем как таковое может произойти, а может и не произойти. Однако разрушительное воздействие симптомов и проблем значительно уменьшается, когда работа идет хорошо.

Независимо от своих теоретических взглядов глубинный психотерапевт должен постоянно стремиться к осознаванию внутреннего потока переживаний пациента. Самые изобретательные психотерапевтические вмешательства, как правило, оказываются безрезультатными, – а часто антитерапевтичными, – когда их форма и время предъявления плохо согласуются с тем, где именно находится пациент в своей субъективности. Самое лучшее, что может сделать психотерапевт, когда ищет возможность повлиять на внутренние процессы пациента, – принять во внимание, насколько это вообще возможно, эффект джокера, – человеческого рефлексивного осознания.

Пример проблемы. С одной точки зрения, психотерапевтическая работа – это попытка психотерапевта и пациента понять, как сейчас структурирована жизнь последнего, что он хочет делать, чего он желает избежать и какие смыслы присутствуют в его опыте (например, в событиях его жизни или в снах). Но эти усилия будут тщетны, если они оцениваются только в терминах получения ответов на эти вопросы. Парадоксально, но единственная вещь, которую в этом случае можно найти, – сам поиск.

Давайте конкретизируем. Пятого января Джон Смит, пациент, проходящий курс долговременной психотерапии, рассказал сон, который, как он и психотерапевт совместными усилиями определили, выявлял амбивалентность его отношения к влиянию матери на его женитьбу. Два месяца спустя текущие проблемы напомнили Джону и психотерапевту об этом сне. Теперь стало ясно, что сон выражал боязнь Джона потерять контроль над своим гневом. Затем, в июне, другой сон напомнил психотерапевтическим партнерам о том, январском. Теперь в результате проведенной работы они увидели, как образы из январского сна раскрыли глубокую, но неосознанную тоску Джона по отцовской любви.

«Один и тот же» сон – три разные интерпретации. Значит, в январе его поняли неправильно? Или в марте? Был ли результат июньской работы «действительным» значением январского сна? На все эти вопросы есть лишь один ответ – нет, конечно же, нет. Значение сна не является неизменным и однозначным. Благодаря рефлексивной природе субъективного это развивающийся процесс. Интерпретация, сделанная как психотерапевтом, так и пациентом, – это всегда точка внутри определенной матрицы «время-чувство-отношения». Таким образом, интерпретация меняется по мере того, как меняется каждый из этих элементов и «тот же» на первый взгляд материал вызывает нового «джокера».

Мы проанализировали некоторые наиболее очевидные различия между объективным и субъективным взглядами и некоторые преимущества последнего для понимания человеческой психологии и для работы в глубинной психотерапии. Теперь нам нужно рассмотреть, как мы строим мосты между этими двумя реальностями, мосты, которые помогают психотерапевтам и пациентам получать доступ к внутреннему миру тех, кто стремится к самопознанию и большей актуализации своего потенциала.

Есть принципиальное различие между простым выслушиванием отчета пациента о субъективных переживаниях и непосредственной интерсубъектной коммуникацией. Эта фраза не подразумевает необходимость экстрасенсорного контакта; она означает, что нужно быть открытым для интуитивного ощущения того, что происходит внутри пациента, что лежит за его словами и, часто, за пределами его осознания.

Психотерапевт должен на деле показать, что он ценит непосредственные переживания пациента, его внутренние интенции, способы, которыми он структурирует свою жизнь, и его доступность для контакта в данный момент (степень этого привнесения изменяется от пациента к пациенту и даже от сессии к сессии для одного пациента). Это нормальная сензитивность, присущая всем нам в отношениях с другими людьми, но в данном случае это нормальная сензитивность, доходящая до более чем нормальной проницательности.

То, о чем мы говорим, обычно называется интуицией[10]. Психотерапевт должен развивать свою способность к интуиции, постоянно стараться стать более сензитивным и умело использовать свои способности, чтобы почувствовать, «где находится» сейчас пациент и что возможно и необходимо делать в каждый конкретный момент работы.

Эта книга предлагает средства для развития и оттачивания психотерапевтической интуиции. Параметры, о которых говорится ниже, могут быть полезны в двух смыслах. Во-первых, это то же, что неявно используют многие опытные и успешные психотерапевты. Таким образом, эти параметры могут быть приняты теми, кому они подходят и кто хотел бы использовать их при составлении плана непрерывного саморазвития на всю профессиональную жизнь.

Еще одна цель, ради которой психотерапевт может использовать эти параметры, – содействие повышению сензитивности к внутренней жизни своих пациентов. В этом отношении выделенные параметры открывают дорогу к углублению знакомства с субъективной реальностью. Это пути, подводящие к осознанию некоторых из наиболее психотерапевтически значимых процессов, наиболее вероятно происходящих в пациенте.