Мысли путались, хаотично сменяя друг друга. Его охватила настоящая паника.

«Да, я должен еще позвонить родителям», – вдруг отчетливо прозвучало в сознании. Эта мысль была словно спасение. Он сосредоточился на ней, встал с кровати и начал собираться.

«Позвонить родителя, потом планерка, затем…» – Андрей стал мысленно перечислять запланированные на сегодня мероприятия, тем самым пытаясь привести свою голову в порядок. И у него начало получаться. Волна паники отступала. Он постепенно приходил в норму.

Одевшись, умывшись и захватив с собой ветровку, Горяев с силой толкнул входную дверь и вышел из своей комнаты. Быстро спустился по лестнице на первый этаж, поздоровался с полусонной как всегда администраторшей; покинул здание и торопливым шагом направился в лабораторный комплекс.

В долине заметно потеплело, так что Андрей даже не стал одевать взятую с собой ветровку. В воздухе чувствовался легкий приятный аромат толи трав, толи цветов.

На входе в здание центральной лаборатории он поздоровался со скучавшим, уныло прогуливавшимся там охранником. Затем излишне сложная система допуска и он наконец в своем кабинете.

Андрей накинул халат и сев в кресло, набрал телефонный номер квартиры своих родителей в Енисейске.

В трубке шли длинные гудки, перемежающиеся шипением и глухим треском.

Исследовательская база была расположена на одном из удаленных островов архипелага и связь, включая телефонную и интернет-соединения, была возможна и осуществлялась здесь только посредством спутниковых систем.

Шипение, затем гудки, глухой треск, шипение… и наконец, женский голос:

– Алле…

– Мам привет, это Андрей, – громко в трубку сказал Горяев. – Я уже думал, что вы куда-то ушли. Как дела…

Разговоры с родителями, в особенности, если вы давно не виделись, редко получаются короткими, даже если у вас немного времени. Родители есть родители.

Тут же повлияло еще не очень хорошее качество связи. Были помехи, наверное, из-за каких-то атмосферных явлений и серьезная задержка сигнала.

Поэтому время от времени приходилось что-то повторять или переспрашивать.

В итоге, проговорил минут тридцать. Андрей в общих чертах узнал, что происходит дома, рассказал все, что мог о своей теперешней работе, выслушал обязательные наставления о том, что нужно хорошо питаться, высыпаться, пить витамины…

Закончив разговор, обещая регулярно звонить, и попрощавшись, на что ушло, как это бывает, еще не меньше пяти минут, тем более что были сильные помехи, он положил трубку.

Сейчас уже должно начаться совещание с Кестнером. Андрей застегнул халат и придвинулся на кресле поближе к столу. И тут им овладел новый сильный приступ волнения.

– Вот черт… – вслух выругался Горяев, когда в его голове вспышкой возникла мысль, что до этого момента все было почти как во сне. – Полный бред!

Его состояние мгновенно переросло в близкое к паническому. «А что если сейчас, на совещании случиться то, что он видел во сне?!!» – было ощущение, что липкий холод, вызванный этой мыслью, быстро заполняет все внутри.

У него резко участился пульс, появилась холодная испарина. В следующее мгновение, почувствовав головокружение, Андрей закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Мысли бились в голове спутанным клубком, напряжение отдавало в виски глухими ударами.

Наконец длинный протяжный звон телефона заставил его открыть глаза.

Совещание, должно быть, идет уже минут пять. Горяев с трудом, медленно протянул руку к трубке. Рука дрожала и как будто слегка онемела.

– Андрей, Вы на месте? – одновременно озабоченно и слегка раздраженно прозвучал из трубки голос начальника базы.

– Да, Август, – тихо чуть через силу ответил Горяев. – Я здесь. Просто что-то почувствовал себя не очень хорошо…

– Что-то серьезное? – собеседник сразу же переменил свой тон на участливый. – Вы были у врача?

– Пустяки, простудился, наверное, – ответил Горяев, включив режим видеоконференции. На экране появились Кестнер и остальные участники; в нижнем угловом секторе он увидел и себя. Было такое впечатление, что с экрана на него смотрел человек, не спавший двое суток.

На его не здоровый вид моментально последовала реакция Кестнера:

– Андрей, вы слишком много значите для нас, чтобы мы могли позволить вам рисковать здоровьем. Если вы плохо себя чувствуете, то лучше для вас и для нашего общего дела, будет пройти обследование и своевременное лечение.

– Коллеги, – ответил Андрей, – я чувствую себя сейчас значительно лучше и могу участвовать в дальнейших плановых работах.

– Рады это слышать, – ответил Кестнер, наклоняясь над столом и подавшись вперед так, что лицо его заслонило весь его кабинет у Андрея на экране… – Тем не менее, обещайте мне, что позаботитесь о своем здоровье…

В ходе обсуждения текущих рабочих вопросов Горяев дождался очень и очень хорошей новости. На сегодня подтвердили доставку на базу недостающих агрегатов. Самолет со специальным грузом на борту был уже в воздухе и в одиннадцать двадцать должен приземлиться на одном из аэродромов в южной части архипелага. Затем вертолетом агрегаты доставят в долину. Таким образом, если все пройдет по графику, они будут здесь не позднее семи вечера.

Эта новость позволила ему окончательно отвлечься и отряхнуть тяжелое напряжения пережитой ночи.

– Отлично! – эмоционально отреагировал Андрей. Это означало, что если в течение сегодняшнего дня тестирование пойдет успешно, то завтра основную часть персонала можно будет направить на завершение монтажа основной установки.

Хотя сейчас Горяев был уже достаточно спокоен (насколько это возможно для человека испытавшего что-то похожее), проблема оставалась. И это уже была даже не просто проблема, а нечто, становившееся реальной опасностью для его эмоционального и, возможно, психического здоровья. Нечто, мешавшее ему сейчас нормально жить, и ставящее под угрозу возможность дальнейшей работы по проекту. С этим нужно было покончить раз и навсегда. Поэтому по окончании совещания Андрей позвонил в кабинет психотерапевта. Врач был на месте. Выслушав рассказ Андрея, он настоял на незамедлительной встрече.

Через полчаса Горяев был у двери психотерапевта. Постучавшись и услышав приглашение, Андрей вошел в кабинет врача, мягко прикрыв за собой дверь. Врач был явно чем-то озабочен. Он предложил Андрею сесть, сам же встал и, медленно прохаживаясь от окна к двери, необычно серьезным, как показалось его посетителю, тоном начал:

– Андрей, у меня есть для вас несколько новостей…

– Давайте на «ты», – вздохнув, вставил Горяев, рефлекторно стремясь смягчить возникшее от ожидания тяжелого разговора напряжение.

– Да, да, хорошо, – чуть нервно едва улыбнулся врач и, выдержав небольшую паузу, произнес, – Андрей, обследование не выявило никаких серьезных патологий. По всей видимости, сам по себе твой организм в порядке…

Эффект, который произвели эти слова на Андрея можно было сравнить с тем, что испытал бы мучимый нестерпимой жаждой человек, получив наконец глоток свежей прохладной воды.

Однако, вызвав секундное облегчение, фраза, произнесенная психотерапевтом, тут же породила волну новой настороженности и непонимания: «В чем же тогда дело? Как быть? Почему врач столь серьезен?»

– Это, безусловно, хорошо, но я сейчас объясню, что меня беспокоит, – понимая внутреннюю реакцию своего пациента, продолжил Анатолий. – При том, повторюсь, что, по сути, твой организм здоров, – медленно ходивший по комнате врач остановился и пристально посмотрел на Андрея. – В крови и тканях мозга мы обнаружили аномально высокую концентрацию метанефринов и ванилилминдальной кислоты. Как тебе, полагаю, хорошо известно эти вещества могут являться продуктами распада адреналина и норадреналина.

Горяев медленно понимающе кивнул.

Психотерапевт подошел и сел на диван рядом с ним:

– Учитывая, что мы на настоящий момент не обнаружили никаких серьезных нарушений у тебя в организме, в том числе и патологий надпочечников, это представляется мне весьма странным. Все, что я могу предположить, это то, что ты действительно испытываешь сильнейшие стрессы во время сна…