Jenny Colgan

SUMMER AT LITTLE BEACH STREET BAKERY

Copyright © 2015 by Jenny Colgan

© Т. В. Голубева, перевод, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2022

Издательство Иностранка®

Привет! И добро пожаловать в «Маленькую пекарню на Бич-стрит»… а если вы уже бывали здесь, то я рада видеть вас снова! Впрочем, при первом посещении вам будут рады не меньше, и я надеюсь, что аппетит вы нагуляли. Позвольте вкратце рассказать кое о чем, прежде чем вы начнете чтение. (Поклонники Нила, не беспокойтесь: он вернется.)

В общем, Полли потеряла свой бизнес в Плимуте, и ей пришлось начинать все сначала. Она перебралась в корнуолльский приморский городок, где дорогу дважды в день затопляет прилив. Найти работу не удалось, поэтому она занялась любимым делом – стала печь хлеб – и вскоре навлекла на себя гнев миссис Мэнс, которая управляла городской пекарней (и это было очень плохо).

Но так или иначе, Полли отвоевала себе место под солнцем – и работа закипела. В те же дни у моей героини случился недолгий роман с одним из рыбаков, Тарни, а потом, к своему ужасу, она узнала, что он женат. Позднее Тарни погиб во время сильного шторма, и все долго не могли прийти в себя после этой катастрофы.

Но наконец Полли влюбилась в Хакла – большого американца. А еще она волей-неволей усыновила морскую птицу тупика и, скорее всего не подумав хорошенько, решила купить маяк.

Ладно, наверное, этого достаточно! Очень надеюсь, что вам понравится «Лето в маленькой пекарне», ведь я с такой любовью писала эту книгу!

Корнуолл для меня – настолько же воображаемое, насколько и реальное место, где живет множество людей. В детстве я провела там немало времени. В моем представлении Корнуолл подобен Нарнии или любой другой выдуманной стране, в которую мне нравится возвращаться, – я была буквально одержима романом «Над морем, под камнем» и, конечно, «Великолепной пятеркой» и «Мэлори тауэрс»[1].

Мы обычно останавливались в старых коттеджах оловянного рудника рядом с Полперро. Моя мать была большой поклонницей Дафны Дюморье и вечерами, уложив меня и двоих моих маленьких братьев в узкие кроватки, рассказывала нам леденящие истории о кораблекрушениях и пиратах, о золоте и грабителях. Мы ужасно волновались и пугались, а брат – конечно, самый младший (хотя он бы точно стал возражать, заявляя, что это была я) – порой вскакивал посреди ночи, оттого что ему снился страшный сон.

В сравнении с холодной Шотландией солнечный Корнуолл казался мне просто раем. Каждый год нам покупали большие легкие доски для серфинга, и мы катались, катались, катались, пока не падали на пляже, выбившись из сил, и обгорали на солнце, а потом, развернув сэндвичи, заботливо завернутые мамой в пленку для пищевых продуктов, вгрызались в них так, что песок хрустел на зубах…

Позже папа жарил рыбу на маленьком самодельном гриле, который сооружал каждый год из кирпичей и какой-нибудь решетки, а я обычно сидела в высокой душистой траве и читала книги, забывая отмахиваться от кусачих насекомых.

А после того (поскольку во время каникул привыкаешь ложиться очень поздно) мы ехали в Маузэл или Сент-Айвс и лакомились там мороженым, прогуливаясь вдоль залива, или заходили в галерею полюбоваться картинами. Иногда мы ели горячую и соленую жареную картошку, а то и сливочные помадки – их вкус постоянно преследует меня, хотя от них меня неизменно мутило.

Это были блаженные времена, и я с огромной радостью вновь посетила те места, когда начала серию «Маунт-Полберн». Мы отправились на однодневную экскурсию – думаю, она обязательна для любого, кто посещает Корнуолл, – на остров Сент-Майклс-Маунт, и я помню, как очаровал меня вид старой, мощенной камнем дороги, исчезающей в волнах. Невозможно представить ничего более романтичного и волшебного, и мне так радостно писать об этом в книгах! Если у меня получится хоть в какой-то мере передать в своих романах то счастье, которое принес в мою жизнь Корнуолл… что ж, я буду в полном восторге.

– Во сне – хотя я не могу, вообще не могу уснуть – я вижу его. Он снится мне каким-то поглупевшим, ну совершенно безмозглым. Будто бы он сидит в стиральной машине или в чем-то таком вроде нее, а я говорю: «вылезай оттуда, идиот». Но он не желает вылезать из стиральной машины, он совсем крошечный – да еще в стиральной машине! – и становится все меньше и меньше, пока не исчезает.

– Это совершенно нормально, – спокойно произнес голос, явно принадлежащий образованному человеку из Уэст-Кантри[2].

– Вы постоянно говорите, что все нормально. – Селина сердито поправила короткие волосы. – Я могла бы прийти сюда и заявить: «Я по дороге переехала двух дикобразов, потому что они напомнили мне о его волосах. Одного случайно, другого нарочно», и вы бы сказали: «Это совершенно нормально».

– А вы это сделали?

– Нет, но в принципе могла бы. И вы бы точно стали успокаивать меня: мол, все в порядке, все нормально.

– Нет ничего нормального в горе, Селина. Горе – дело обычное. Но оно никогда не бывает нормальным.

Селина протяжно вздохнула:

– Но почему я не… почему я не могу справиться с этим? Понемногу прийти в себя? Все давным-давно хотят, чтобы я это пережила. У них на лице все написано. Им за меня неловко. И я хочу справиться… Не пить слишком много вина, чтобы наконец уснуть и не видеть больше во сне окровавленное лицо умершего мужа в стиральной машине… Мне надоело всех доставать!

– Куда вы собираетесь переехать? – Голос звучал ровно, будто собеседница вовсе не срывалась на крик.

Селина пожала плечами:

– Не знаю. Думаю, я откажусь от аренды в Манчестере. Она все дорожает, а меня здесь ничто не держит.

– Возможно, пора подумать о… возвращении домой? Туда, где ваш дом или дом Тарни?

– Я ни за что не вернусь туда! – с содроганием ответила Селина. – Я совершенно не желаю туда возвращаться.

– Прекрати, – предостерегающе произнесла Полли. – Это уже не смешно.

Но Нил, не обращая внимания на ее протесты, стучал клювом в маленькое высокое окно до тех пор, пока Полли наконец не вышла и не предложила ему вкусное угощение.

Он примостился на выступе стены маяка, в башне которого поселились они втроем: Полли, Нил – птица тупик и Хакл – бойфренд Полли, американец. Теперь его мотоцикл с коляской стоял у подножия башни и служил единственным транспортным средством ее обитателям.

На маяке очень давно никто не жил – пожалуй, с конца семидесятых, когда все прожекторы стали электрическими. В башне было четыре этажа и наружная винтовая лестница, что делало маяк, как уже не раз отмечал Хакл, самым продуваемым местом в истории человечества. Зато они с Полли, бегая вверх-вниз, обрели хорошую форму. На одном этаже размещались тяжелые механизмы, с помощью которых поворачивался прожектор; их невозможно было убрать. На верхнем этаже, прямо под прожектором, располагалась гостиная, откуда с одной стороны открывался прекрасный вид на залив, а с другой – на Маунт-Полберн, намывной островок и одноименный поселок, или городок, где они жили и работали, с дамбой, ведущей на материк и дважды в день затопляемой приливом.