Какая же здесь красота! Давно я вот так вот не стояла и не смотрела на закат. Э той учёбой и работой одновременно, я едва успевала жить. Казалось, жизнь пролетает мимо меня.

Я, конечно, не поклонница ночных клубов и тусовок. Но если честно, я иногда завидовала своим однокурсникам, которые могли так беззаботно проводить время. Они жили ни о чем, не задумываясь от сессии к сессии, наслаждаясь студенческими годами. В то время как я была вынуждена выживать.

Нет, я не жалуюсь. За все мои старания я получила отличную работу в известной фирме. Вряд ли много смогут этим похвастаться. Но всё равно, иногда задаюсь вопросом, а как бы сложилась моя жизнь, если бы папа был жив.

Папа, я снова его вспоминаю. Вернее не его самого, а его образ, который сама себе придумала. И от этих воспоминаний мне становится тепло и грустно одновременно.

На улице становится прохладно, и я начинаю тереть свои оголённые плечи. Мы спустились на ужин, и я забыла кардиган в номере. Но не успеваю я об это подумать, как на мои плечи ложится пиджак Белинского и его тёплые руки.

– Замерзла? – заботливо интересуется он, в ответ я молча киваю. – Любишь смотреть на закат? – снова интересуется он.

– Да, – я улыбаюсь, – это, наверное, мне от папы передалось. Мама рассказывала, что папино любимое место была набережная в свете заката. Там он маме впервые в любви признался, там сделал предложение и подарил кольцо.

– Скучаешь по нему? – вновь задаёт вопрос он.

– Да, – честно признаюсь я, – хотя я его никогда не видела, но если честно мне его очень не хватает.

– Он бы гордился тобой, – серьёзно выдает он, – любой отец гордился бы такими успехами, каких достигла ты. Я бы точно гордился такой дочерью.

– Спасибо, – очень приятно слышать такие слова.

– Это, правда, – он берёт меня за подбородок и смотрит мне прямо в глаза. – Ты очень красивая, Марина Романова, – делает он мне комплимент, продолжая разглядывать.

А затем, осторожно, практически не касаясь, целует меня в губы. Это вводит меня в некий ступор, а стою и смотрю на него широко открытыми глазами. А он, не встретив сопротивления, начинает меня целовать уже более настойчиво. И это возвращает меня в реальность, я тут же отстраняюсь от него.

– Пожалуйста, больше никогда так не делайте, – вежливо прошу я, хотя у самой руки чешутся влепить ему пощёчину.

– Извини, не смог устоять, – улыбается он. – Ты замерзла совсем, – он берёт мои холодные руки в свои, – иди сюда, – а затем привлекает меня к себе и просто обнимает со спины.

И мы просто стоим так какое-то время, любуясь закатом. И лишь спустя час возвращаемся в гостиницу.

В номер я поднимаюсь одна, Белинский остаётся внизу, сославшись на то, что у него какой-то важный разговор. Времени уже около двенадцати часов, я набираю смс маме, с пожеланием ей спокойной ночи и сообщением, что у меня всё хорошо, а затем иду в душ.

Меня до сих пор бьёт мелкая дрожь. И я не могу понять, то ли это он холода, потому что вечер действительно выдался прохладный, несмотря на июнь. То ли от присутствия Белинского в опасной ко мне близости. Я прекрасно понимаю, что означают его действия и намёки. Он богатый и успешный, привыкший получать всё и сразу. И женщины не исключение в этом списке. Он не привык слышать слово «нет», не привык получать отказ. Но я совсем не собираюсь быть очередной проходящей в его послужном списке завоевателя женских сердец. И постараюсь ему дать понять это, едва он снова предпримет хоть какую-то попытку сблизиться со мной…

Согревшись под горячими струями воды, я закутываюсь в махровый халат и наматываю на голову большое махровое полотенце и выхожу из ванной. В номере царит манящий полумрак, на столе стоят фрукты и бутылка шампанского, горят свечи. А на кровати сидит Белинский с огромным букетом ярко-бардовых роз и снова улыбается своей обезоруживающей белоснежной улыбкой. Вот это поворот!

***

Всё происходящее вогнало меня в некий ступор. Поэтому я стояла, смотрела на Белинского и не могла пошевелиться. Я не знала, как мне реагировать на его поведение, потому что прекрасно понимала, чего он от меня хочет.

А он, видя, в каком я состоянии, тут же подошёл ко мне и, не говоря ни слова начал меня целовать. Нежно, чувственно, чтобы не вспугнуть. При этом нежно обнимая и прижимая к себе.

Поцелуй и вернул меня в реальность и заставил очнуться ото сна. Пока Белинский не вошёл в кураж, я решила остановить этот театр абсурда.

– Не нужно, – я осторожно отстранилась он Белинского. – Пожалуйста, больше не нужно этого делать.

– Почему? – явно не понял он, потому что это вопрос читался во всем, во взгляде, в голосе. Этот вопрос витал в воздухе. Потому что Белинский был уверено в себе на все сто процентов и был уверен, что мне всё это должно понравится априори.

– Потому что я не собираюсь быть вашей очередной игрушкой, – объяснила я.

– Но…– попытался было возразить он, но я его остановила.

– Роман Аркадьевич, я прекрасно понимаю, что вам от меня нужно. Вы богатый, успешный, красивый. И вы уверены, что нравитесь всем женщинам без исключения. И возможно, имея цель заполучить богатенького папика, я бы и повелась вот на всё это. Но у меня такой цели нет. Я не хочу пополнить список женщин, которым вы разбили сердце. Я не хочу смешивать работу и личные отношения. Я очень дорожу этим местом и не хочу его терять. Вы привыкли по жизни получать всё, чего захотите. Я привыкла по жизни бороться.

– Ты хоть понимаешь, что можешь получить всё, а можешь всё потерять?! – начал он меня запугивать.

– Если для того, чтобы остаться в вашей фирме, я должна лечь к вам в постель, значит, нам придётся расстаться, – решительно ответила я, хотя терять такое место, было бы очень и очень жаль.

– Да-а-а, – протянул генеральный, – а ты ископаемое Марина Романова. Ты хоть понимаешь, что ты первая, кто меня бортанул!

Он вроде уже не был столь серьёзен и даже улыбался, но мне всё равно было тревожно. Я не знала, что от него ждать в следующую минуту.

– Это плохо? – с опаской спросила я.

– Это странно, – он продолжил улыбаться. – Ну, нет, так нет. Но я всё равно предлагаю выпить шампанского и поесть фруктов. Ну не пропадать же добру. Обещаю, приставать больше не буду!

– Я не пью, – попыталась возразить я.

– Ну, в знак нашего примирения можно, – не унимался Белинский, и я ему уступила.

Потом мы пили шампанские, ели фрукты. Разговаривали на нейтральные темы, шутили, смеялись. Словно и не было той неудобной ситуации несколько минут назад.

Спасть мы легли далеко за полночь. Белинский как истинный джентльмен уступил мне кровать, а сам лёг на диван.

Выпитое спиртное сыграло свою роль, поэтому я уснула моментально. Проснулась я от резкого порыва ветра. Окно в номере было открыто. Ветер был прохладный. Видимо погода будет меняться. И на смену теплым и солнечным июньским дням придёт прохладная пасмурная и дождливая погода. Потому что уже сейчас всё небо было затянуто тучами, а далеко за горизонтом сверкали молнии.

Закрыв окно, я посмотрела на Белинского. Он спал на диване, свернувшись калачиком, как котёнок. Видимо замерз от прохладного ветра. Тогда я взяла с кровати плед и укрыла Романа. А сама вернулась в кровать и потеплее укуталась одеялом…

Проснулась я от того, что меня кто-то тормошил за плечо. Я не сразу вспомнила, где я, потому очень удивилась, увидев перед собой Белинского.

– Вставай, соня, – улыбался он, – я нам завтрак заказал, – он указал на поднос, на котором стояла еда, и исходил восхитительный аромат только что сваренного кофе и свежей выпечки.

– Доброе утро,– в ответ я ему улыбнулась.

– Спасибо за плед, – Роман сел на край кровати.

– В номере было прохладно, поэтому я решила вас укрыть, когда закрывала окно. – Объяснила я.

– Давай, устраивайся поудобнее, сейчас будем завтракать, – предложил он.

Несмотря на поздний ужин, я всё равно чувствовала себя голодной. Поэтому села в кровати, устроившись поудобнее. А Роман тут же взял поднос с едой и поставил его около меня.